– Понятно, – кивнул Джим. – У вас есть карандаш?
– Карандаш? – переспросил Квардли.
– Да, что-то, чем можно писать.
– Для завещания нет времени, адмирал…
– Дайте карандаш!
– У меня есть только косметический, но вы не подумайте ничего такого…
Штандартенфактор протянул Джиму мягкий карандаш, и тот начал быстро писать на белых стенках какие-то слова.
– Защитные руны? Что ж, очень разумно.
– Это не руны. Я записываю имена командиров. Слева имена тех, кто на левом фланге, справа – тех, кто на правом, – пояснил Кэш.
Устойчивый запах птичьего помета бодрил его и придавал некие неизведанные резервные силы.
– А где личное оружие? – спросил он, возвращая карандаш.
– Ах да, конечно.
Квардли открыл еще одну боковую дверку и указал на огромный пистолет большого калибра, который лежал на полке.
– Запасная обойма? – спросил Джим.
– А зачем? Этот пистолет вовсе не для защиты. – Штандартенфактор красноречиво приставил указательный палец к своему виску. – Вот для чего. На случай, если к вам близко подберутся файрмены…
– Кто такие файрмены?
– О, будем надеяться, что вам повезет.
– И все-таки! Я хочу знать, я имею право знать! – настаивал Джим.
– Ну, это пешие истребители танков. Они вооружены тубами, начиненными специальным составом: нефть, свиная щетина и жидкий кислород. Температура горения этой дряни такова, что броня пузырится, как кипяток. Естественно, экипаж умирает в чудовищных муках, и вот для этого случая припасен пистолет.
– Понятно! – зло произнес Джим. – Кстати, мы не опаздываем?
– Нет, не опаздываем, адмирал. На свой страх и риск я изменил время атаки, так что у вас есть еще семь минут восемнадцать секунд.
– Хорошо, тогда еще один вопрос – где находится наш враг?
– Ага, – кивнул штандартенфактор и поднял вверх желтый указательный палец. – Своевременный вопрос. Значит, так: повернете танк влево, градусов на тридцать, и пойдете на открытое место. Метров через шестьсот поворот на девяносто градусов вправо – и враг перед вами. Правда, они будут на возвышенности и начнут выбивать наши машины, еще когда вы будете двигаться к ним боком, но тут уж ничего не поделаешь, у них первоклассная позиция, а у вас, адмирал, увы, гибельная.
– Так, может, лучше их как-то обойти?
– А зачем? Скажу вам честно: допустим, посчастливится вам выжить, так это даже еще хуже будет, ведь второй подвиг вообще невыполним.
– И вы так просто об этом говорите? – поразился Джим.
– А зачем вам эти заблуждения, адмирал? Примите смерть честно, и потомки вас не забудут.
– Все сказал? – спросил Кэш.
Он уже начал собирать свою волю в кулак, чтобы отдать жизнь подороже. Не за императора же биться. Придется драться за просто так. Однако было обидно уйти от преследований в своем родной мире, чтобы тотчас попасть в такой переплет.
Еще Джим совершенно неожиданно вспомнил про девушку в музее. Он поступил тогда очень подло, но уже совсем скоро, практически сейчас, он заплатит за все гадости, которые доставлял окружающим его людям.
Очнувшись от интимных мыслей, Джим заметил, что штандартенфактор все еще стоит перед ним, вопросительно скривив свое желтое лицо.
– Все сказал? – повторил Джим.
– Все, – признался тот.
– Ну и пошел отсюда… – с нескрываемым удовольствием произнес Кэш и крикнул вдогонку Квардли: – Люк захлопни покрепче! Чтоб не дуло.
В этот момент откуда-то с потолка послышался громкий хрипловатый голос полковника Дюро:
– «Стальные леопарды» выдвигаются, сэр!
– Отлично, ребята, наддайте им жару! – воскликнул Джим и схватился за джойстик, чтобы повести машину в бой. Однако танк даже не шелохнулся.
– «Яростные львы» и «Свирепые буйволы» выдвигаются, сэр! – доложил майор Маркс.
– Вперед! Вперед, друзья мои… – уныло прогундосил Джим, нажимая пальцем на всякие болтики и выпуклости, однако ничего не происходило.
– Дерни за веревочку, – пролопотал приглушенный крышкой голос цикламена.
– Что? – не понял Джим.
– Отвори дверцу, я тебе не помешаю.
– Ага, сейчас. – Кэш сорвал неподдающийся замочек и открыл узилище цикламена.
– Уф! – произнес тот и потряс головой. – Дерни за веревочку, мотор и заведется.
Кэш лихорадочно завертел головой и действительно на расстоянии вытянутой руки, справа от себя, увидел тонкий, отделанный бисером шнурочек. Джим незамедлительно за него дернул, и турбины радостно взвыли на высоких оборотах.
Адмирал облегченно вздохнул и перевел джойстик на полный ход. Гусеницы бешено завертелись, и многотонная громадина рванулась с места, как гоночный автомобиль.
– Полегче! Еще успеешь умереть! – проорал цикламон.
Джим тут же изменил положение джойстика и повернул машину на тридцать градусов. Правда, делал он это на глаз, поэтому пришлось еще подруливать.
– У нас первые потери, сэр! – сообщил полковник Дюро.
– Ну вот – началось! – гадким голосом прокомментировал цикламон.
– Держитесь, – раскачиваясь в кресле, прокричал в ответ Джим. – Мы обязательно пробьемся!
Реплику цикламена он пропустил мимо ушей, сосредоточившись на управлении танком. Машина оказалась довольно ходкой, и существовала опасность, что Кэш протаранит кого-то из своих.
А на радиоволнах уже звучали крики первых раненых.
Время от времени что-то громко ухало, и эти тяжелые удары передавались по земле. Машина адмирала Джима слегка подпрыгивала, однако он старался не думать о том, что это могло быть. Тяжелые снаряды взрывали землю совсем рядом и забрасывали белоснежные борта командирского танка комьями грязи. После этого на поле появлялись горячие воронки, из которых валил белый пар.
Несколько раз прямо на глазах у Джима от прямого попадания вспыхивали подбитые машины. Адмирал старательно их объезжал и двигался дальше, время от времени даже давая по радио ценные указания.
Наконец все стало понемногу налаживаться, Кэш быстро учился. Однако вскоре бронированная армада вышла на открытый участок, и по танкам был открыт ураганный огонь.
Едва Кэш развернул свою машину в ту сторону, откуда велся огонь, как она сотряслась от сильного удара. Такого сильного, что Джима подбросило на его сиденье.
– Хорошо стреляют, подлецы, – произнес он дрогнувшим голосом и в ответ послал снаряд куда-то вперед.
– Целиться нужно, вояка, – недовольно проворчал цикламон.
– Тебя не спрашивают, – не отрываясь от окуляра, отрезал Джим. – Радио еще работает…
Цикламон ничего не ответил. Он хотел было посвистеть, но передумал, решив, что свистеть во время боя не слишком этично.
