И когда я до этого места додумал, хорошо мне стало. Легко на душе. Снова цель в жизни появилась. Нет, я и до этого отступать не собирался. Но одна попытка – слишком мало, коль в противниках у тебя само Время.
Лишь когда за окном рассвет забрезжил, задумался я, зачем, собственно, Карташов-завтрашний приходил. Предупредить о чём-то хотел? Быть на пляже в семь утра, действовать по обстоятельствам… Чушь какая-то!
Но на пляж, конечно же, я пошёл.
Посёлок лежал на берегу бухты, окаймлённой на юге невысоким утёсом, тем самым, в честь которого название получил, а на севере – горой, одиноко ткнувшейся в море, будто отбившийся от яйлы-отары ягнёнок. Пляж тянулся вдоль всей бухты, резко обрывался подножьем утёса, и постепенно сходил на нет у северной оконечности. Южные две трети, огороженные и благоустроенные, принадлежали санаторию. Северная, более узкая, оборудованная лишь кабинками для переодевания, считалась турбазовской и «городской» одновременно.
Напротив того места, где пляж заканчивался, в двух десятках метров от берега из воды торчал огромный валун. Должно быть, когда-то этот камень лежал на склоне горы, был её частью, а потом землетрясение, или оползень, или что ещё столкнуло его в море. За века ветер, дожди и шторма славно поработали над ним, выскоблили, выровняли. Сейчас лишь редкие былинки умудрялись прорасти на его лысой макушке.
Если смотреть с пляжа, камень казался круглым и гладким, круто уходящим в воду. За то и получил прозвище «Бараний Лоб». Но противоположная сторона его была изрядно выщерблена. Забраться здесь на валун и подняться до самой макушки труда не составляло. Если море спокойное.
В этот день море спокойным не было. Шторм, начинавшийся накануне утром, когда я уезжал в Симферополь, за сутки усилился – балла четыре, а то и все пять. Волны били о берег, плевались солёной пеной, вздымали гейзеры у прибрежных камней. А в узком канале, отделяющем Бараний Лоб от берега, вода и вовсе кипела. Сунуться туда сейчас решился бы только самоубийца.
Несколько минут я в нерешительности походил вдоль берега. Затем вскарабкался по скользким от брызг камням дальше, туда, где пляж заканчивался, и склон горы уходит в море крутым обрывом. Вымок до нитки и убедился, что пытаться залезть в воду там так же убийственно, как и плыть по каналу. Оставался единственный путь к Бараньему Лбу – вокруг, обогнуть его со стороны моря. Напряжно при таком волнении, но для меня вполне реально.
Я вернулся на пляж. Пустынно. За чем тут следить в такую рань? К тому же шторм, тучи свинцовые опустились так, что гор не видно. Ночью дождик прошёл, и опять вот-вот начнётся. Какой дурень кроме меня сюда припрётся? А стало быть, лезть на Бараний Лоб и вовсе глупо. Следить за пустым пляжем с таким же успехом можно и с берега.
Здравый смысл мой улетучился минут за пятнадцать до назначенного часа. Слишком жутким было ночное происшествие, чтобы списать его на глупый розыгрыш. Радислав предупреждал когда-то – нельзя двум Карташовым лицом к лицу встречаться. Смертельно опасно. И если я-завтрашний на подобный риск пошёл, то причина должна быть очень веская. А что не захотел подробности объяснять… Не исключено, что и не знал я подробностей, в пластилиновом прошлом всё что угодно произойти может. Сказал же русским языком – «действуй по обстоятельствам». Так что Бараньего Лба мне не миновать.
Шторм нагнал холодной воды к берегу. Конечно, не восемь градусов, как я в марте купался, но и не летняя. Даже залазить в неё, когда волны тебя со всего размаха шмаляют, удовольствие ниже среднего. А плыть навстречу волнам, отплёвываясь от срываемых с гребешков брызг? Но когда я камень обогнул, то понял – всё это цветочки. Волны били в Бараний Лоб как раз с той стороны, где уступы на нём выщерблены, где я залазить собирался. Где только и можно на него забраться. Да нифига нельзя!
Какое-то время я боролся с волнами, не позволяя им швырнуть меня на камень. И сил от этого у меня не добавлялось. Так порезвишься, и назад не доплывёшь. Утонешь рядом с берегом, кэмээс хренов. Я решился. Позволил волне поднести меня к валуну, приготовился уцепиться, одним рывком выбросить тело на камень. Я почти дотянулся, полруки расстояние оставалось. Меньше, ещё меньше… Ладонь!
Удобная расщелина, на которую я целился, метнулась вверх. Вернее, волна внезапно ушла из-под меня, бросив в полутораметровую яму. И пальцы ткнулись в скользкое, покрытое водорослями, подводное основание Бараньего Лба. Ткнулись и беспомощно соскочили.
Зацепиться не удалось. Нужно было оттолкнуться, нырнуть, убираться отсюда подальше. Но я уже не успевал. Следующая волна обрушилась сверху. Расшибла, вмяла в камень, выбила весь воздух из лёгких. В глазах потемнело, так что и нырял, и в сторону отплывал наобум. Повезло, что снова меня об камень не шваркнуло, а то захлебнулся бы.
Отдышался, отплевался. И начал снова пробовать. Повторно шибануть себя о камень я волнам не позволил, но дважды приходилось отступать. И лишь с четвёртой попытки я «подъехал» к Бараньему Лбу на гребне волны. Уцепился за выемки, удержался, когда волна начала опадать, проваливаться вниз. А потом карабкался, сдирая пальцы, по скользкому от морских брызг и прошедшего дождя камню.
Выбрался на макушку и упал – силы в руках почти не осталось. Несколько минут прошло, пока опомнился – я же сюда не ради удовольствия забрался, мне за берегом следить нужно! Время-то давно за семь перевалило! Сел, на берег уставился. Вдруг, и впрямь, что-то произошло там?
А и произошло. Неподалеку от моей одежды ещё чья-то появилась. А вокруг – по-прежнему ни души. Ох, как нехорошо мне от вида этих бесхозных тряпочек стало! Проворонил, не доглядел, не выполнил задание…
Потом голову среди волн заметил, отлегло от сердца. Может, ещё один сумасшедший любитель купаться в любую погоду выискался, вроде меня? И он не имеет никакого отношения к моему заданию? А рисковый парень, далековато от берега заплыл по такой-то волне! Сейчас он был как раз передо мной, в полутора десятках метров от Бараньего Лба.
И тут я понял – парень не плывёт вовсе. Барахтается, пытаясь удержаться на волнах. Они захлёстывали его, накрывали с головой, и ясно было, что долго ему не продержаться. А уж до берега не добраться и подавно.
Несколько секунд я колебался. Это то, о чём предупреждал я-завтрашний, или нет? Затем опомнился. У меня на глазах человек тонет, о чём тут думать?!
Я сиганул прямо с макушки Бараньего Лба. Вынырнул, в несколько гребков оказался на том месте, где болтыхался парень. Попытался увидеть голову среди накатывающих одна за другой волн. Его могло отнести в сторону. В любую! А могло и накрыть окончательно.
