— Тихо! Слышите? — поднял руку Поборцев. Сергей, идущий рядом, остановился.
— Я ничего не слышу. Дождь шумит.
— Слушай лучше!
Где‑то впереди, где находилось долгожданное Засекино, слышались крики. Кричала женщина.
— Я слышу! — тревожно сказал Картавин. — Женщина кричит!
— Надо бежать! — Нефедов припустил вперед. Командир в три прыжка нагнал ученого и остановил, дернув за рукав:
— Поперек батьки не суйся! За мной и тихо, без криков! — приказал он.
До поселка добежали быстро и остановились на опушке. Кричали уже громче, отчетливей, и жалобный плач перемежался взрывами жестокого хохота.
— Все понятно, — процедил Сергей. Он достал автомат и передернул затвор.
— Что понятно? — спросил Картавин.
— Уголовники, — сказал за него Алекс.
— Какие уголовники? — изумился Нефедов. Света посмотрела на лесника:
— Откуда здесь уголовники, Петя?
— Об этом в Дымове объявляли, — ответил Алекс. — Здесь колония есть. Наверно, опять побег.
Света посмотрела на командира:
— Значит, ты знал об этом, Сергей?
— Знал, — не стал скрывать он, — ну и что? Потому и охрану вам выделили.
— Почему тогда нам не сказали? — возмутился Картавин.
— Чтобы зря не нервировать. Ладно, что сейчас говорить…
— Ничего себе, не нервировать! Убитый у озера — наверняка их рук дело! — не успокаивалась Светлана. — А нам ничего не говорят! Нервы берегут! Я даже не знаю, как это назвать! — кричала она, глядя на майора, но тот невозмутимо осматривал оружие, не вступая в перепалку.
Поборцев видел, как бушует биолог, и не мог сдержать улыбку. Да, элементарно подставили, а чего еще она ждет от спецслужб? Им лишь бы свои задачи решить, а каким путем — дело второе, если не десятое. Он знает.
— Чего мы ждем! Надо идти и помочь ей! — высказался Павел.
— Не дергайся! Это в кино так просто: пошел и всем в рыло насовал, по–очереди! А если у них оружие? Перестреляют нас и все, — ответил Сергей. — Здесь тайга, «ноль два» не работает.
— Чего же: смотреть, что ли?! — кипятился Картавин.
— Можешь сидеть здесь, никто тебя не заставляет, а я пойду и посмотрю. Хоть узнаю, сколько их. А вы будьте тут, и никуда не дергайтесь. Это приказ.
— А если с тобой что‑нибудь случится? — спросил Игорь. Сергей с улыбкой взглянул на него:
— Со мной ничего не случится. Если будет надо, я их голыми руками положу!
Картавин сморщился и заткнул уши, чтобы не слышать криков истязуемой.
— Зря она так, — спокойно сказал Сергей. — Если ничего не можешь изменить — расслабься и получай удовольствие. Кстати, покорность часто действует на преступников отрезвляюще.
— А если б тебя так дрючили, — не выдержал Поборцев, — ты бы тоже расслабился?
Сергей кинул на него такой взгляд, что Алекс понял: эти слова ему когда‑нибудь припомнят.
— Я пошел, ждите здесь! — сказал командир и, пригибаясь, побежал к ближайшему забору. Участники экспедиции видели, как Сергей нашел дыру в изгороди и осторожно пролез туда. Дождь почти прекратился.
Время шло медленно, и Поборцев не меньше остальных измаялся, всматриваясь и вслушиваясь в окружавший их лес. Крики женщины стихли, и каждый из отряда думал: что с ней, жива ли?
Наконец Сергей вернулся. Он пришел с другой стороны и резко вынырнул из кустов, напугав Светлану.
— Кажется, их трое. Сидят в одном из домов. Можно окружить и взять тепленькими.
— А как насчет «самому всех голыми руками»? — съязвил Алекс.
— Не отказываюсь, — процедил Сергей. — Но эти парни тертые, могут драпануть, не догонишь. Поэтому нужны добровольцы на перехват. Например, ты.
— Идем, — сказал Поборцев.
— Подождите, — сказал Нефедов. — Я тоже не собираюсь отсиживаться. Я с вами пойду.
— Тогда и я, — сказал Павел.
— Чем больше, тем лучше, — подвел итог командир. — Хорошо. А тебе, Света, лучше здесь подождать. Мы тебе свистнем, услышишь. Только отсюда ни шагу!
— Хорошо, — Свете не хотелось оставаться одной, было страшно, особенно за ребят, собравшихся драться с уголовниками. Экспедиция отняла столько сил и эмоций, что девушка с трудом удерживала себя от истерики. Ночами спалось плохо, в малейшем шорохе чудились монстры, а днем глаза болели от напряженного всматривания в чащу, подчас принимая качавшиеся на ветру деревья за дендроидов. Часто просыпаясь от малейшего шума, Света со слезами вспоминала лица солдат, совсем еще молодых парней, до последнего защищавших экспедицию. Они погибли как герои, но Света с горечью понимала, что им никогда не поставят памятник, и скорее всего, даже тел не найдут.
Четверо мужчин крались вдоль забора.
— Я нашел другой путь, — прошептал Сергей, обернувшись к товарищам. — За мной. Выйдем почти к цели.
Они миновали разрушенный сарай, пересекли какой‑то садик с детскими качелями и остановились за бревенчатой, покрытой слоем черного толя, стеной какой‑то пристройки. Женщина закричала вновь, надрывая сердце Поборцева. Сергей выглянул из‑за убежища:
— Пошли! Я с той стороны, вы с этой, — сказал Сергей. — Ты со мной, — сказал он Картавину.
Поборцев с Игорем обошли дом, стараясь, чтобы их ненароком не увидели из окон. Одновременно прислушивались: нет ли еще кого вокруг? Вроде никого. Поселок был покинут жителями. Наверно, как и говорил Сергей: все здесь, в этом доме. Через открытое окно слышался рыдающий стон и довольное пыхтенье насильника. У длинной поленицы Алекс заметил хорошее округлое полено, вполне подходящее для ро‑ли дубинки, и подобрал его.
Сергей и Павел, должно быть, подобрались к крыльцу. Надо ждать сигнала. Заглядывать в окна опасно — могут заметить, а сколько там беглых зеков, кто знает? Сергей сказал, что трое, но вдруг ошибся?
— Жди здесь, — прошептал Игорь Поборцеву. — Я пойду с ними. Если кто выпрыгнет, глуши!
Алекс крепче сжал в руках палку и кивнул. Охотничий нож, подаренный дядей, висел на поясе, но доставать такое серьезное оружие Алекс пока не решился. Если только в крайнем случае… Нефедов скрылся за углом дома, и Поборцев услышал, как кто‑то подошел к окну. Он затаил дыхание. Щелкнула спичка, и в приоткрытое окно потянуло сигаретным дымом. Вот, наверно, Сергей завидует, подумал Алекс.
— Что, оттянулся? — спросил кто‑то из глубины дома.
— А то! — довольно ответил курильщик. — Теперь Гомаджобо старается.
Они заржали. Поборцев сжал дубинку еще крепче.
— Слушай, Штырь, прикинь, сколько здесь всего брошено? Бери — не хочу! Разжиться‑то как можно! — сказал один. Голос молодой, немного заискивающий. Видно, Штырь здесь за главного.
— Линять надо побыстрее! — отозвался Штырь, и Поборцев заочно представил матерого уголовни‑ка с исколотым наколками телом.
