— Линять надо побыстрее! — отозвался Штырь, и Поборцев заочно представил матерого уголовни‑ка с исколотым наколками телом.
— Почему это?
— Потому что опасно здесь. Видал, что деревья с тем легавым сотворили? Хочешь, чтоб и тебя так уделали?
— Так эти деревья еле ходят! Мы всегда драпануть успеем!
— Совсем не шаришь, баклан. Скоро сюда все понаедут: армия, менты. Оцепят весь район — хер выберешься! Бежать надо и быстрее, а свое мы всегда возьмем.
— Как знаешь, — разочарованно протянул молодой.
— Знаю. Скажи Гомаджобо, чтобы заканчивал. Дорвался до сладкого…
Беглый хихикнул и отошел. Алекс затих, прислушиваясь. Через несколько секунд стукнула входная дверь, и воздух потряс громовой крик Сергея:
— Всем на пол! Стрелять буду!
Раздались два выстрела.
— Лежать, суки! — заорал командир.
Какая‑то возня. Звуки ударов. Кто‑то полетел на пол. Потом еще выстрел. Окно, под которым сидел Поборцев, с треском вылетело. Алекс отпрянул, но из оконного проема свесилось бездыханное тело. Руки в синих наколках качнулись и замерли. По ним стекала кровь.
— Кто еще хочет? Ну!
— Пусти, начальник, иначе я ей горло порежу! — через разбитое окно слова доносились до Алекса четко и страшно. Он мигом представил, что произошло. По голосу это был Штырь, а такие парни идут до конца.
— Отпусти ее, и я тебя не трону. Обещаю. Сдадим тебя ментам и все. Отпусти!
— Так вы не менты? — голос уголовника зазвучал по–иному. — Братаны, давай договоримся! Мы тут много чего нашли, все забирайте! А меня выпустите! Я бабу не трону, отпущу, зуб даю! Себе берите!
Женщина уже не стонала, а просто тихо выла от ужаса.
— Заткнись, шалава! — сказал Штырь. — Ну, как?
— Мы с тобой, гнида, договариваться не будем! — сказал Сергей. — Отпускай девчонку, пока я тебе мозги не вышиб!
— Не дергайтесь, мигом ей вены порву! — зловещий шепот заставил Поборцева похолодеть.
— Не дергайся, Сережа, — голос Павла. Испуганный голос.
— В последний раз говорю: брось нож и отойди! — командир сделал шаг, и в наступившей тишине Поборцев услышал, как скрипнула половица.
— Я, фраер, на понт не берусь, понял?
Какой‑то шум, вскрик, выстрел. Окно над Алексом распахнулось, и вниз выпрыгнул высокий сутулый мужик в явно коротковатом пиджаке. Почуяв опасность, он повернулся к поджидавшему его леснику, но больше ничего не успел. Поборцев размахнулся и ударил его по затылку. Удар вышел смазанным, но все же зек рухнул на землю. И зашевелился, пытаясь встать. Алекс добавил дважды по спине. На этот раз как следует, от души. И еле остановил взметнувшиеся в ярости руки. Хватит! Все!
Вслед за зеком выпрыгнул Сергей. Со стороны крыльца бежали Павел и Игорь.
— Сука! — командир, как футболист, с хода пнул лежачего носком под ребра. Штырь едва пошевелился, вывернул руку, и Поборцев увидел вывалившийся из ладони окровавленный нож. Предчувствие страшного ледяной волной залило кипевший в крови адреналин. Поборцев посмотрел на Картавина. Биолог был сам не свой, глаза почти безумные, руки в крови. Нефедов выглядел получше, но над рыжеватой бородой перекатывались ожесточенные желваки. Они не вмешивались в экзекуцию.
— Я тебе, гаду, по–хорошему говорил! — сказал Сергей такой ненавистью, что Алексу стало не по себе. — Но ты не захотел!
Он встряхнул бандита, прислонил к стене дома и сунул в лицо пистолет:
— Слов ты не понимаешь… Такие, как ты, только пулю понимают! Всех вас, гадов, мочить надо! А народ вас в лагерях на свои деньги кормит!
— Не стреляй, начальник, — сказал пленный. — Вызови ментов.
Он пришел в себя, и глаза его с испугом следили за пляшущим перед носом дулом.
— А ты думаешь, я тебя в суд потащу? — страшно засмеялся Сергей. — Здесь я тебе и прокурор и судья. А адвоката своего ты зарезал.
Поборцев открыл рот сказать, чтобы заканчивали этот фарс, как раздались два выстрела. Зек кулем завалился набок и захрипел.
— Вот тебе справедливый и гуманный суд! — сказал командир. В это мгновение Поборцеву показалось, что командир сошел с ума и сейчас запросто перестреляет всех, как свидетелей. Страх смерти был так силен и вид так нагляден, что Поборцев, пожалуй, впервые в жизни промолчал, хотя имел что сказать.
— Я схожу за Светой, — проговорил Картавин, проглотив ставшую комом слюну.
— Только не веди ее сюда, Паша, — сказал Нефедов. — Ждите вон там, у колодца.
Сергей отошел и сел на колоду, опустив голову. Поборцев решил войти в дом и посмотреть сам. Он должен это сделать, преодолеть страх и понять. Понять, почему командир выстрелил. Сергей склонился над убитым и принялся выворачивать его карманы. Алекс тихо завернул за угол и вошел в дом.
В небольшой прихожей было пусто, на вешалке висели оставленные хозяевами плащевки, под ними на дощатом полу — грязные резиновые сапоги и пара рваных тапочек. Модная когда‑то певичка улыбалась со старого календаря на стене. Он толкнул дверь и вошел в комнату. Сразу за дверью лежал труп уголовника в черном арестантском кителе. Рядом лежала двустволка. Понятно. Они ворвались, и уголовник хотел стрелять… Сергей все правильно сделал. Тело второго свисало из окна. Хотел бежать. Повезло, когда бежал из зоны, но пуля достала здесь. Судьба воровская…
Поборцев прошел вперед и в смежной комнате увидел лежащую на полу девушку. Совершенно голую, в синяках и ссадинах на белом, незагорелом теле. Вокруг головы ее, густо пропитав разметавшиеся волосы, разлилась лужа крови. Алекс схватился за горло, пытаясь остановить рвущийся наружу спазм.
Значит, зек ударил ее ножом и попытался выскочить в окно. Зачем? Разве не мог просто прыгнуть? Тогда Сергей, наверно, не убил бы его. Впрочем, кто знает. Труп молодого парня у озера наверняка его работа. Так же бессмысленно и беспощадно. «Все‑таки Сергей правильно сделал, — подумал Алекс. — Тех, кто плюет на чужую жизнь, надо наказывать тем же. Око за око, как в старину. Жестоко, но справедливей не придумаешь. И зверей на Земле меньше станет».
— Я видел, как он ее… — сказал кто‑то. Алекс повернулся и увидел Нефедова. Ученый быстро подошел к Поборцеву. Глаза его беспокойно зыркали по сторонам.
— Надо выбираться отсюда и поскорее. Петя! — неожиданно жарко, но вполголоса произнес он, схватив лесника за руку. — Мне кажется, командир не в себе. Он становится опасен, а у него оружие! Ты понимаешь меня?
— И что ты предлагаешь? Его тоже в расход, на всякий случай?
— Ты что? Просто разоружить!
Похоже, он был здорово напуган. Поборцев даже удивился. Он мог ожидать такого от молодого Картавина, но никак не от зрелого, уравновешенного Игоря. Все они медленно сходят с ума. В чем он прав, так это в том, что отсюда надо бежать. И быстрее. Пока таежный дух своеволия не заразил их всех. Мой дом, захочу — сожгу! Мое ружье, захочу — выстрелю. Моя лошадь, захочу — запорю. Можно продолжать до бесконечности. Классика человеческих душ.
