Он мог бы многое сказать им. Но молчал. Лучше, чтобы они ничего о нем не знали. Он не искал их сочувствия и замкнулся в себе.
Том Риджер не мог долго пребывать в бездействии. Он завозился в сене.
— Веревка режет мне руки! — простонал он. — А бог знает, до каких пор продержат нас здесь эти дикари!
И лишь тогда подал голос Гурмалулу:
— Нас могут и съесть. Есть такая легенда. Где-то возле гор Радужной Змеи живет старая Бугудугада. У нее столько собак динго, сколько пальцев на руках и ногах у стольких людей, сколько пальцев на руках и ногах у одного человека. И она кормит их человеческим мясом. Что, если нас взяла в плен Бугудугада?
Том не стал его слушать.
— Надо отсюда выбираться! — вслух высказал он свою мысль. — И чем скорее, тем лучше! Не доверяю я этому полоумному фараону. Неизвестно, что придет ему в голову в следующий момент.
Гурмалулу, скорчившись в сухом сене, сидел, обхватив обеими руками распухшее колено, и молчал, уставившись в каменную стену рассеянным, лихорадочным взглядом. Том догадался, что несчастный алкоголик наяву видел обещанные бутылки виски. Руки его дрожали.
Бурамара на спине подполз к нему.
— Молчи! — прошептал он. Затем ухватился зубами за узел веревки, стягивавшей руки аборигена. Зубы европейца не смогли бы справиться с такой задачей. Однако зубы Бурамары были крепкие, словно кремневые наконечники туземных копий. Развязать узел он не смог, но в конце концов ему удалось перегрызть его. Второй узел развязался гораздо легче. Затем третий. Наконец веревка упала на пол. Освобожденный Гурмалулу начал разминать затекшие суставы.
Бурамара перевернулся на живот и протянул ему связанные руки.
— Давай развяжи меня!
Но Том Риджер его опередил:
— Нет! Сначала меня! Я не могу больше ждать!
Конечно же, Гурмалулу выполнил волю своего хозяина, своего спасителя и благодетеля, поставщика виски. Несколькими ловкими движениями он освободил руки Тома. Том Риджер ощупал карман, проверяя, там ли пистолет. Прикосновение к холодному металлу придало ему уверенности.
В это мгновение снаружи раздались шаги, засов загремел и каменная дверь медленно отворилась. Все трое мгновенно бросились на свои подстилки, пряча за спиной развязанные руки. В камеру вошел тюремщик, который принес им еду и воду. Он мельком взглянул на них, но ничего не заметил. Однако Том Риджер успел заметить, что взгляд дикаря на этот раз был еще более отрешенным, совсем пустым, отупевшим. Похоже, что наркоман недавно принял очередную порцию опиума. Движения его были вялыми, неверными. Он не мог даже совладать со своими руками, с трудом удерживая в них принесенную еду. План родился моментально. И немедленно был приведен в исполнение. Словно зверь, Том бросился на аборигена и еще в прыжке зажал ему рот. Одновременно на стражника бросился и Гурмалулу. Не прошло и минуты, как схватка было окончена. Связанный, с кляпом во рту, тюремщик лежал на полу рядом с Бурамарой.
Том Риджер потащил за собой Гурмалулу.
Удивленный, Бурамара крикнул:
— А меня? Меня почему не развяжете?
Том Риджер даже не обернулся. Вытолкнув из камеры своего заколебавшегося соучастника, он бросил через плечо:
— Нет времени!
И начал закрывать дверь. Уже опуская засов, он добавил:
— Слишком много знаешь, вот почему. Скажи спасибо, что я не прикончил тебя.
И, не теряя времени, он двинулся по коридору. Глаза его скоро привыкли к темноте. Справа он увидел какой-то проем, дверь другой камеры. Не там ли сидит Крум Димов? Или, может, Мария Димова? Он представил себе, как находит ее ослабевшую, отчаявшуюся в своей темнице, как он является в качестве освободителя и заключает ее в объятья.
Том открыл каменную дверь и вошел. Но это не была тюремная камера. Здесь было что-то другое. Прямо перед собой он увидел гору серого порошка. «Порох!» — мелькнуло у него в голове. Для проверки он вынес немного порошка в коридор и поднес к нему зажигалку. Пламя вспыхнуло и тут же погасло, рассыпавшись множеством огненных искорок. Значит, действительно порох. В одном углу комнаты стояли несколько железных ящичков с порохом, из которых торчали длинные фитили — готовые мины.
Он заставил своего слугу взять один ящичек. Так он чувствовал себя увереннее. В случае опасности или необходимости он подожжет фитиль и...
Затем они оба снова вышли в коридор. Том не знал дороги. Кроме того, он плохо ориентировался в темноте. Да и спутник задерживал его из-за своей хромоты. Он понял, что заблудился, когда снова оказался на террасе над каньоном. Солнце ослепило их.
— Солнечный дух стоит на одной ноге, — прошептал Гурмалулу. — А другая его нога зажата между небом и землей на горизонте. Как же он поднимается так высоко на одной ноге?
Они потеряли много времени. Но сейчас уже знали, куда им идти. Судьба словно нарочно привела их туда, куда было надо. Рядом находилось хранилище опалов. Том, не раздумывая, вошел в туннель. Замешкался он только в том месте, где плита ушла у него из-под ног, когда он преследовал чернокожих. Он осмотрел ее. Сейчас он увидел, что она отличается от других. Заметил пустые щели между ней и другими плитами. Том остановился и надавил на нее рукой. Ничего. И все же он не решился пройти по ней, а заставил пройти первым Гурмалулу. Только после этого он перепрыгнул через нее и двинулся дальше.
Вот и сокровищница!
Том остановился, потрясенный. Эта дверь не походила на другие. На ней не было ни засова, ни замка, никакого приспособления, которое позволяло бы открыть дверь снаружи. Похоже, что механизм, приводивший ее в движение, находился с другой стороны. Неужели придется отказаться от цели, когда она так близка? Отказаться от того, что стало смыслом его жизни, единственной его надеждой на спокойную и богатую жизнь? И на честную жизнь! Богатство, черные опалы! Конечно же, нет! Ради чего тогда он тащил столько пороха?
Том взял у своего помощника ящичек, поставил его возле двери, протянул фитиль по полу. Поглощенный этим занятием, он не заметил черного фараона, который, ступая словно кошка, появился у него за спиной и поднял свое копье, целясь ему в спину, точно между лопаток. Здесь, может быть, и пришел бы конец всем его авантюрам, если бы случайно не прилетел и попугай. Откуда могла знать неразумная птица, когда надо кричать и когда молчать? Она делала то, чему Эхнатон научил ее еще тогда, когда в их жизни не было такого хаоса и беспорядка.
Увидев чужих людей в присутствии своего хозяина, Кенатон прокричал сиплым голосом:
— Входит божественный фараон, сын...
Том Риджер молниеносно обернулся, выхватил пистолет и выстрелил. Как обычно, он не попал. Но прежде, чем он успел во второй раз спустить курок, Эхнатон исчез в боковом коридоре. Полицейский бросился за ним, но того и след простыл. Том добежал до конца коридора. И остановился. Он оказался в тупике. Дорогу ему преграждала каменная стена.
