За всю дорогу Эндер лишь однажды нарушил молчание:
— Почему мы летим домой? — спросил он. — Я думал, что Командная школа расположена где-то в Поясе Астероидов.
— Она там и находится, — ответил Грэфф. — Но Боевая школа не оборудована для приема кораблей дальнего радиуса действия. Так что у тебя будет короткий отпуск на Земле.
Эндер хотел спросить, означает ли это, что он сможет увидеть свою семью, но внезапно испугался такой возможности и промолчал. Он закрыл глаза и попытался заснуть. Сзади Эндер чувствовал непонятно чем вызванный изучающий взгляд генерала Пэйса.
Когда они приземлились во Флориде, там стоял жаркий летний день. Эндер так долго не видел солнечного света, что чуть не ослеп от него. Он зажмурился, зачихал и ему захотелось вернуться обратно в салон. Все вокруг казалось далеким и плоским. Земля вокруг не уходила вверх, как пол в Боевой школе, а вместо этого, похоже, плавно опускалась куда-то вниз, и Эндер все время ощущал себя стоящим на вершине. Реальная сила тяжести тоже была непривычной, и на ходу он все время шаркал ногами. Это злило его. Он хотел вновь оказаться дома, в Боевой школе. Во всей Вселенной это было единственное место, которому он принадлежал.
* * *
— Арестован?
— Но это закономерный вопрос. Генерал Пэйс возглавляет военную полицию, и в школе был инцидент со смертельным исходом. Мне не объяснили, поощрен или отдан под суд полковник Грэфф. Известно лишь, что он переведен и имеет приказ отчитаться перед Полемархом.
— Это хороший или плохой признак?
— Кто знает? С одной стороны, Эндер Виггин не только выжил, но и преодолел определенный рубеж. Он окончил школу просто в великолепной форме, и здесь необходимо отдать должное старине Грэффу. С другой стороны, на этом «шаттле» был четвертый пассажир. Он отправился в путь внутри ящика.
— Всего лишь вторая смерть за всю историю школы. По крайней мере, на этот раз это не было самоубийством.
— А чем лучше убийство, майор Имбу?
— Это не было убийством, полковник. Мы вели видеозапись из двух точек наблюдения. Никто не сможет обвинить Эндера.
— Но могут обвинить полковника Грэффа. Когда все это кончится, штатские начнут рыться в наших документах и решать, что было верно, а что — нет. Будут награждать медалями, если решат, что мы действовали правильно, и лишать нас пенсий и сажать в тюрьму, если посчитают, что мы ошиблись. По крайней мере, у них хватило здравомыслия не говорить Эндеру, что мальчик умер.
— Это тоже во второй раз.
— Ему так и не сказали про Стилсона.
— Страшный мальчик.
— Эндер Виггин — не убийца. Он просто очень тщательно побеждает. Так что, если кто-нибудь и должен бояться, так это чужаки!
— Чужаков почти жаль, когда знаешь, что за ними будет охотиться Эндер!
— Мне жаль лишь Эндера. Но не настолько, чтобы я перестал думать о том, что он должен покончить с ними. Я только что получил доступ к информации, которую регулярно получал Грэфф. О продвижении флота и тому подобных вещах. Раньше я спокойно спал по ночам.
— Осталось мало времени?
— Этого я не говорил. Я не могу разглашать секретные сведения.
— Я знаю.
— Скажем так: его забрали в Командную школу ни на один день раньше. И вполне может быть, что опоздали на пару лет.
— Дети?
— Брат и сестра. Они смогли умело спрятать свои подлинные имена, так как пишут для компаний, которые, в свою очередь, оплачивают их компьютерное время в сети, вот такие пироги. Мы потратили уйму времени, чтобы выследить эту парочку.
— Что они скрывают?
— Все, что угодно. Вероятнее всего, они пытаются утаить свой возраст. Мальчику четырнадцать, а девочке двенадцать.
— И который из них Демосфен?
— Девочка. Двенадцать лет.
— Прошу прощения. Я и в самом деле не считаю все это забавным, но не могу не рассмеяться. Последнее время мы были страшно обеспокоены, все это время мы старались убедить русских не придавать слишком большого значения тому, что говорит Демосфен, и использовали Локка, как доказательство того, что не все американцы такие бешеные милитаристы. Брат и сестра, почти дети…
— И их фамилия Виггин.
— О! Совпадение?
— Тот Виггин — третий. А эти — первый и второй.
— Просто замечательно! Русские никогда не поверят…
— …что Демосфен и Локк не находятся под таким же строгим нашим контролем, как и Виггин.
— Есть какая-нибудь организация? Кто-то, кто направляет этих двоих?
— Мы установили, что между этими детьми и кем-нибудь из взрослых, кто мог бы направлять их, таких контактов нет.
— Если не считать того, что кто-то мог придумать способ, который вам неизвестен. Трудно поверить, что двое детей…
— Я встретился с полковником Грэффом после его возвращения из Боевой школы. Он выразил глубокую уверенность в том, что все, совершенное этими двумя, вполне им по силам. Их способности совершенно такие же, как у Виггина. Они отличаются только темпераментами. Больше всего его поразили линии, выбранные этими персонами. Точно установлено, что Демосфен — девочка, но Грэфф сказал, что она была отклонена Боевой школой как раз из-за своего излишнего миролюбия, примиренчества и, кроме того, хорошо развитого чувства сопереживания.
— Полная противоположность Демосфену.
— А у мальчика душа шакала.
— Ведь это Локка совсем недавно назвали «единственным по-настоящему непредубежденным умом Америки»?
— Трудно понять, что происходит на самом деле. Но Грэфф посоветовал, и я с ним полностью согласен, что пока нам нужно оставить этих детей в покое. Не разоблачать их. Сейчас не следует сообщать их имен, достаточно заявить, что нами не установлены какие-либо связи Локка и Демосфена с иностранными государствами и внутригосударственными группировками, за исключением тех, которые публично заявили о себе в сетях.
— Другими словами, дать им справку о том, что они абсолютно здоровы.
— Я знаю, что Демосфен выглядит очень опасным. В какой-то мере это объясняется тем, что у него, или у нее, так много последователей. Но более важным я считаю то, что тот из двоих, кто наиболее честолюбив, выбрал умеренную и мудрую линию. И они пока что просто разговаривают. У них есть влияние, но нет власти.
— Как показывает опыт, влияние и есть власть.
— Как только мы почувствуем, что они слишком увлекаются, мы легко сможем их разоблачить.
— Лучше, если это произойдет через несколько лет. Чем дольше мы ждем, тем старше они становятся и тем меньше будет шок, когда откроется, кто они такие.
— Ты, конечно же, слышал о передвижениях русских войск. Существует вероятность того, что Демосфен прав. И в этом случае…
— Нам выгодно иметь в запасе Демосфена. Ладно, на время дадим им кредит доверия. Но продолжайте наблюдать за ними. А я, в свою очередь, буду искать способы успокоить русских.
* * *
Несмотря на дурные предчувствия, Вэлентайн получала удовольствие от игры в Демосфена. В данный момент ее колонка входила практически во все сети страны, и было забавно следить за тем, как на счета ее доверенного лица стекается все больше и больше денег. Время от времени они с Питером жертвовали от имени Демосфена тщательно продуманную сумму денег на предвыборную кампанию определенного кандидата: достаточно большую, чтобы ее заметили, и в то же время не такую крупную, чтобы кандидат мог заподозрить их в попытке купить его поддержку. Она получала сейчас такое количество писем, что информационной сети пришлось нанять секретаря для составления ответов на определенные виды адресованной ей корреспонденции. Письма же от лидеров разного масштаба, включая международный, иногда неприязненные, иногда дружелюбные, но всегда содержащие дипломатичные попытки проникнуть в ход мыслей Демосфена, они прочитывали вместе с Питером, забавляясь от всей души тем, что люди такого полета пишут детям и даже не подозревают об этом.
Но иногда ей было очень стыдно. Отец регулярно читал Демосфена; Локка он вообще не читал, а если и читал, то никогда не упоминал об этом. Зато за обедом он часто потчевал их очередным высказыванием Демосфена, вычитанным из последней колонки новостей. Питер обожал такие моменты:
— Это указывает на то, что простые люди обращают внимание.
Но Вэлентайн была глубоко обижена за отца: «Если он когда-нибудь обнаружит, что все цитируемые им премудрости были написаны мной, которая к тому же ни капельки не верит и в половину того, что сочинила, он будет в ярости, и ему будет стыдно».
В школе она один раз чуть было не навлекла на них беду, когда учительница истории задала им написать работу, в которой нужно было сравнить взгляды Демосфена и Локка по некоторым из их ранних публикаций. Вэлентайн слишком неосторожно сделала блестящий анализ. В результате ей пришлось проделать титанический труд для того, чтобы отговорить директрису от посылки ее эссе в ту же самую информационную сеть, где была колонка Демосфена. Питер был в ярости.
