Съехав с автострады в город и попав в поток машин, медленно текущий по запруженным улицам Рио, Тео время от времени взглядывал на сидящего рядом Стива.
“Постарел, однако, седины много и морщины стали глубже. Тренируется ли в санчин–до? Это омолаживает…”
Стив встрепенулся, повернул голову, взглянул на Тео:
— Ты спросил о чем‑то?
— Нет, только подумал.
— О чем?
— О тебе… Тренируешься?
— Последнее время нет. Подзапустил.
— Надо.
— Конечно. Теперь продолжим.
Тео резко повернул, обходя идущую впереди машину. Может, Стив и не изменился сильно? Может, решение Тео окажется правильным? Хорошо бы…
— Как поживает сеньор Сутрос? — поинтересовался Стив.
— Его душа уже странствует в поисках иной достойной оболочки, — склонив голову в знак уважения к покойному, ответил Тео.
— Когда это случилось?
— Два месяца назад.
— И что с его отелем?
— Все наследовала дочь.
— А Джайя, что с ней?
— Санджа вырос. Год назад сеньор Сутрос послал его учиться в Англию, Джайя вернулась в Манилу. Открыла лавку. Продает сувениры из рисовой соломы.
— Жаль Сутроса, — сказал Стив. — Хороший был человек. И нестарый. Отчего умер?
— Наверно, время пришло. Нет, он старый… Ночью умер, в постели.
— А ты как жил, Тео?
— Хорошо. После расскажу… Приехали…
Встреча с Цезарем ничего не прояснила. Цезарь утверждал, что Тибб Линстер не мог начать испытательные полеты без его ведома.
— Скорее всего, это и была шаровая молния, — заметил он в заключение. — Над Экваториальной Атлантикой лето — время сильных гроз.
События в Бордо тоже не слишком его заинтересовали.
— Этих сообщений столько, — Цезарь пренебрежительно махнул рукой, — они уже перестают вызывать интерес. Обыватели к ним привыкли. Самое время вступать в игру… Убежден, что затея наша будет иметь колоссальный успех.
— А планы и амбиции ОТРАГа, Цезарь? Если к новым моделям прорвется кто‑нибудь из тех… Ты ведь не забыл банкет в “змеиной норе”’
— Исключено Тибб Линстер — наш человек. В самом крайнем случае УЛАКи можно уничтожить вместе с зоной. Имей в виду, — он перешел на шепот, — это тоже предусмотрено.
— Боишься, нас тут могут подслушать?
— Нет, просто по инерции. Слишком большой секрет. Ты третий и последний, кто знает…
— А второй?
— Тибб Линстер, конечно.
— Так ему веришь?
— Как себе самому, Стив.
— Гм… Интересно будет с ним познакомиться…
— Потерпи немного. Завтра летим в Манаус, оттуда прямо на полигон.
— Кого еще ты пригласил на испытания?
— Только Пэнки. Он потом передаст остальным в совете, что сочтет нужным.
— Но он ведь полагает, что… — Стив усмехнулся.
— Еще бы. Пусть посмотрит, убедится… Дальше — надо будет усовершенствовать первые модели, дорабатывать, создавать соответствующую начинку. Пока это летающие бонбоньерки — новое транспортное средство, не более. Работы предстоит много, она потребует массу времени… Очень много времени… Понимаешь? А мы пока начнем исследования, которые предлагает Шарк. Как он тебе показался?
— Не знаю, гений он или безумец, но фанатик бесспорно.
— По–моему, тоже гений, как и Линстер… Деньги ему надо дать. Понимаешь, тут прямая связь. Линстеру для его аппаратуры нужны алмазы. Множество алмазов. Причем натуральные. Пришлось закупить массу алмазов у этих акул из “Де Бирс”. Цены на алмазы пошли вверх… Чтобы окончательно не обанкротиться, мы должны располагать собственными алмазными копями. Поэтом) Шарку дадим зеленую улицу.
— В “империи” возникли финансовые трудности? — с удивлением спросил Стив.
— Нет, пока нет, — Цезарь поморщился, — но возникнут, когда осуществим еще некоторые из наших проектов…
— Знаешь, ты становишься полноценным бизнесменом, — похвалил Стив. — А как твоя наука?
— Все в свое время. Невозможно заниматься тремя делами сразу. Пришлось отложить древние рукописи. Закончим испытания, обсудим дальнейшее, и вернусь к ним снова…
— А что Райя?
— Занята “Парадизом XXI”.
— Много еще осталось?
Цезарь махнул рукой:
— До конца жизни хватит.
— Чьей жизни?
— Нашей с ней.
— Мне кажется, — сказал Стив очень серьезно, — что вам следует думать не о конце жизни, а о наследнике “империи”.
— Его не будет, — жестко отрезал Цезарь. — Выкинь из головы и никогда не напоминай мне об этом. Глупо!
— Почему?
— Считал тебя догадливее, Стив.
— Все равно не понимаю…
Цезарь усмехнулся и похлопал Стива по плечу:
— Это ведь была твоя блестящая идея, старина, а теперь ты вспомнил о наследнике.
— Идея чего?
— Взорвать изнутри адскую машину. Разве мы не решили? “Империя” Фигуранкайнов должна исчезнуть вместе с нами — со мной, с Райей и… с тобой… Поэтому — никаких наследников. Им нечего будет наследовать.
— Зачем выплескивать ребенка вместе с грязной водой? — пожал плечами Стив. — Что общего между нашей сверхзадачей и вашей любовью? Вы оба еще молоды, полны сил, ты не глуп, Райя — красавица… У таких родителей…
— Замолчи! И пойми, наконец: не хочу, чтобы в этот безумный мир, пропитанный ненавистью, интригами и кровью, мир, прикованный к чудовищной бомбе со взрывателем замедленного действия, вступил бы кто‑то, кому я дал жизнь. Райя согласна со мной. Мы давно так решили, Стив. Это решение неизменно.
— Жаль, — сказал Стив расстроенно. — Я ведь считал ваш “Парадиз XXI” гнездом. Гнездом для будущих птенцов.
— “Парадиз” — призрак, — шепнул Цезарь, отворачиваясь. — Он тоже исчезнет… вместе с нами… Помнишь прощальные слова ассирийского владыки Сарданапала? Он произносит их, всходя вместе со своей возлюбленной на погребальный костер.
…Прощай, Ассирия, любил я сильно
Тебя, страну отцов моих, и даже
Любил тебя сильней я как отчизну,
Чем как свое владение. Прощай же…
Мир дать тебе хотел, все блага жизни…
И вот моя награда… но за это
Тебе на память ничего, ни даже
Могилы по себе я не оставлю.
— Не терплю Байрона, — поморщился Стив. — Убежден, что в действительности твой Сарданапал был подонком, вроде Гитлера и его прихвостней, включая Пэнки.
— Искренне желаю тебе, Стив, пережить всех нас и посмотреть, что получится. — Цезарь поднялся и взял с дивана куртку из белого китайского шелка. — Убежден, — продолжал он, надевая куртку, — что и нас с тобой будущие историки назовут подонками, независимо от того, чем закончится наш “эксперимент”… Если, конечно, история будет существовать, — добавил он после небольшой паузы, — Ну, хватит дискуссий. Пора обедать. Спускаемся в ресторан.
