— Бар-он-а Хар…
— Пожалуйста, успокойтесь, мой бедный герцог. У нас мало времени. Зуб, который я вам вставил вместо выдернутого, должен быть заменен. Я ввергну вас в бессознательное состояние и заменю зуб. — Он разжал руку. — Этот зуб является точной копией первого, он сделан очень искусно, наподобие зуба с нервом. Он недоступен изучению с помощью детекторов и даже с помощью телеразвертки. Но если вы с силой надавите на него, то покрытие разрушится. Когда вы втянете в себя воздух, ваш рот наполнится ядовитым газом — самым сильным из всех ядов.
Лето смотрел на Уйе и видел безумные глаза, испарину над бровями и на подбородке.
— Вам все равно умирать, мой бедный герцог, — сказал Уйе. — Но перед смертью вы можете оказаться в непосредственной близости от барона. Он будет уверен в том, что вы оглушены наркотиком и не сможете напасть на него. Но хотя вы и в самом деле будете оглушены, все же попытайтесь. Нападение может принимать странные формы. Вы будете помнить про зуб, герцог Лето Атридес. Вы будете помнить про зуб!
Старый доктор наклонялся все ниже и ниже, пока его свисающие усы окончательно не заслонили от Лето свет.
— Почему? — пробормотал Лето. Уйе встал возле герцога на колени.
— Я заключил дьявольскую сделку с бароном. И я должен быть уверен в том, что он выполнит свое условие. Я узнаю об этом, когда увижу его. Я буду знать, как только посмотрю на него. Но если я не заплачу свою цену, то я никогда его не увижу. Цена — это вы, мой бедный герцог. Моя бедная Ванна научила меня многому, и одно из того, чему она меня научила, — это ясно видеть правду, когда стресс велик. Я не могу делать это всегда, но когда я увижу барона — тогда я буду знать.
Все происходящее казалось герцогу кошмаром — этого просто не могло быть!
Лицо Уйе скривилось в гримасе.
— Мне не удастся подойти к барону достаточно близко, иначе я сделал бы это сам. Нет, меня будут держать на безопасном расстоянии. Но вы… вы самое лучшее мое оружие! Он захочет, чтобы вы были возле него, чтобы позлорадствовать, похвастаться, как ловко он вам отомстил.
Лето не отрывал взгляда от лица Уйе, от дергающихся мускулов на его подбородке.
— А вы, мой бедный герцог, должны помнить об этом зубе, — Уйе держал теперь его в своих пальцах, — это единственное, что будет напоминать вам обо мне.
Губы Лето шевелились, но слов не получалось. Наконец он смог выговорить:
— …отказываюсь.
— Э, нет! Вы не можете отказаться, потому что в обмен на эту маленькую услугу я спасу вашего сына и вашу женщину. Никто другой этого сделать не сможет. Их можно переправить туда, где ни один Харконнен до них не доберется.
— Как… спасти?.. — прошептал Лето.
— Создав видимость их смерти, спрятать их среди людей, которые хватаются за нож при одном упоминании имени Харконненов. — Он потрогал подбородок Лето. — Вы чувствуете что-нибудь в этом месте?
Будучи не в состоянии отвечать, Лето увидел на пальце Уйе свое кольцо с герцогской печатью.
— Вы сделаете это ради Пола, — сказал Уйе. — Сейчас вы потеряете сознание. Прощайте, мой бедный герцог. При следующей нашей встрече у нас уже не будет времени для разговоров.
Холодная волна пробежала по лицу Лето. Все окружающее погрузилось во тьму.
— Помните о зубе! — прошипел Уйе.
Следовало бы создать науку о неудовлетворенности. Народы нуждаются в тяжких временах и в угнетении для физического развития мускулов.
Принцесса Ирулэн. Собрание высказываний Муаддиба.
Джессика проснулась в темноте, осознав, что привычный ход вещей нарушен. Она не могла понять, откуда такая вялость в ее мозгу и теле. Страх током ударил по нервам, заставив ее похолодеть. Она хотела встать и включить свет, но не смогла. Она почувствовала странный вкус во рту, потом послышался отдаленный звук — непонятно откуда. Она лежала в темноте и ждала, чувствуя, как мучительно долго тянутся секунды…
Наконец она ощутила свое тело и поняла, что кисти ее рук и лодыжки связаны, а в рот вставлен кляп. Она лежала на боку, ее руки были связаны за спиной. Она попробовала путы и убедилась, что веревка при напряжении лишь сильнее затягивается. И теперь она вспомнила…
В темноте ее спальни было какое-то движение, что-то сырое и едко пахнущее упало ей на лицо, забило рот, какие-то руки схватили ее. Она задохнулась, чувствуя, что ей дали наркотик. Сознание отступило, и она погрузилась в темноту…
«Свершилось, — подумала она. — Как просто оказалось покорить Бене Гессерит — для этого понадобилось только предательство. Хават был прав».
Она не шевелилась, чтобы не натягивать веревку.
«Это не моя спальня, — подумала она. — Меня куда-то перенесли». Мало-помалу ей удалось добиться контроля над собой. Она смогла ощутить запах собственного пота с примесью страха в нем. «Где Пол? — подумала она. — Что они с ним сделали?»
С помощью древних приемов она заставила себя успокоиться. Но ужас притаился совсем рядом. Лето? Где ты, Лето?
Она почувствовала изменения в окружающей ее темноте. Они начались с появлением теней. Теперь она могла полнее использовать свои ощущения: что-то белое… полоса под дверью… я на полу.
Подходили люди — она чувствовала это по дрожанию пола. «Я должна оставаться спокойной. Я должна быть готова. Может быть, у меня будет только один шанс», — внушала она себе. И снова ей удалось успокоиться. Неритмичное биение ее пульса выровнялось, она закрыла глаза, сконцентрировавшись на приближающихся шагах. Людей было четверо.
Она уловила разницу в их шагах. «Я должна сделать вид, что все еще нахожусь под действием наркотика». Она заставила тело расслабиться на холодном полу и собрала всю свою волю. Услыхав, что дверь отворилась, она почувствовала сквозь закрытые веки, что вокруг стало светлее.
Шаги приблизились, и кто-то наклонился над ней.
— Ты проснулась! — прогремел бас. — Не притворяйся! Она открыла глаза.
Над ней стоял барон Владимир Харконнен. Она узнала комнату, где спал Пол, увидела сбоку его пустую кровать. Охранники остались стоять возле открытой двери, держа в руках зажженные лампы. Из холла бил яркий свет, от которого было больно глазам.
Она посмотрела на барона. На нем была темная фуражка, толстые щеки вздымались красными холмами под паучьими глазами.
— Наркотик действует определенное время, — прогремел он. — Нам с точностью до одной минуты было известно, когда прекратится его действие.
«Как же это возможно? — удивилась она. — Только Уйе мог знать мой вес, мой метаболизм, только он один…»
