– Это третий вопрос, но я на него отвечу. Сейчас он охотится за мной, не вылезая при этом из замка Темного властелина. Пусть он формально остался Великим Шаманом, но по силе намного превосходит Предвестника. Да что Предвестника – даже Советник не сможет выйти победителем в поединке с ним. Теперь же, ученик, тебе пора возвращаться. Ты не должен наделать глупостей. На так горячо любимый тобой рудник можешь вернуться после того, как все закончится.
– Что закончится?
– Лимит вопросов закончен, даже превышен. Ты сам скоро все узнаешь. Следующая наша встреча состоится, когда Верховный Дух Верхнего мира посчитает тебя готовым к испытанию для посвящения в Великие Шаманы. И еще, – Корник посмотрел снизу вверх мне в глаза, – когда придет время выбирать, делай свой выбор душой, а не разумом. Держи свой алтарь.
Получен предмет: Алтарь для приношений Духам. Места в мешке не занимает
Мир моргнул, и я очутился перед воротами в Колотовку. Храп стражников, демонстрирующих запахом дыхания свою приверженность Власту, грохот молота в кузнице и тройка косарей неандертальского вида уже настолько стали родными за последние несколько недель, что я почувствовал себя дома. Подмигнув пробегающему карапузу, двинулся на двор к Елизавете. Ответа на то, что имел в виду Корник, когда говорил про выбор, у меня не было, поэтому забивать голову такими вещами я не хотел. Если он считает, что скоро все узнаю, значит, так тому и быть.
На следующий день после того, как Корник вернул меня в Колотовку, я отправился на рудник, чтобы в одиночестве подумать над тем, на что намекали мне старушки. Молотя по Оловянной жиле, слово в слово восстанавливал наш разговор. Как с Матреной, так и с Пелагеей, начиная с «Милок, не поможешь слабой женщине?», заканчивая «Поручений больше не дадим».
Через пару часов смог выделить несколько предложений, по которым можно построить хоть какой-то маршрут или которые выбивались из общей логики общения:
«Ходишь, словно Красная Шапочка, которая пирожки бабушке принесла».
«Полдня меж нами бегаешь, верст двадцать, небось, намотал».
«…всегда ты к упертым баранам благоговела»;
«Но ты продолжал их передавать, не заглядывая внутрь».
«…голытьба перекатная, на пороге околачиваемся».
Больше старушки ничего необычного не говорили. Социальную составляющую, что вбивалась мне в мозг каждый раз, когда относил письмо, не стал рассматривать. Не верилось, что там может быть зашифрован путь: слишком нереально будет его расшифровать в таком случае. Выходит, нужно разобраться в этих пяти выражениях.
Сразу можно сказать, что свиток находится в радиусе двадцати верст от Дальгора. Только было непонятно: в каком направлении эти двадцать верст считать? Пройтись по кругу? Не зря же про упертых баранов говорили. Но сколько на это времени уйдет, даже думать страшно. Нужно уменьшать поиск.
Может, дело в Красной Шапочке? Что она делала? Несла бабушке пирожки. А где бабушка жила? Насколько я помню, в лесу либо за лесом, в котором жил Серый Волк. Закончив с очередной жилой и бросив руду в мешок, я открыл карту и посмотрел, с какой стороны от Дальгора находится лес. Блин. Лес был, и его было много – практически тридцатиградусный сектор сразу за городом. Свиток телепортации в Колотовку в этой области работать не будет, придется возвращаться в Дальгор, а уже оттуда – в село. Либо очень быстро найти то, что мне нужно, и вернуться в город.
Получается, что в двадцати верстах от Дальгора в лесу лежит свиток. Нужно быть упорным, чтобы найти этот свиток. Ибо лес большой, а свиток маленький. «Не заглядывая внутрь» и «голытьба перекатная» пока не ложились в логику поиска, но я чувствовал, что они тоже будут задействованы. Дойду до нужного места и разберусь там. Очередная жила моргнула и исчезла, оставив пять кусков Оловянной руды. Я улыбнулся. За сегодняшний день уровень Горного дела поднялся до восемнадцати, еще два уровня – и можно будет сходить посмотреть на другие рудники. Вдруг тут есть Мраморные или Железные жилы? Для прокачки будет полезно. Но это уже завтра. Сегодня нужно добить оставшиеся три жилы и возвращаться домой.
– Махан, вы неправильную ложку взяли. – Оглобля стрельнул на меня глазами и вновь уткнулся в свою тарелку. После инцидента с Малышом мы совсем не разговаривали. Оглобля всячески избегал моего присутствия. Пересекались мы с ним только во время обязательного ужина, на который стала приглашать меня Елизавета после задания с волками. На ужине парнишка, славящийся по всему селу своей неугомонной говорливостью, превращался в немого, изредка бросая фразы о том, что я безграмотный и некультурный человек. В какой-то степени я был с ним согласен. Ужин у Елизаветы всегда состоял минимум из трех блюд, после чего шел десерт. «Женщина небогатая…» – как же! При этом перед каждым присутствующим за столом располагались по три вилки и две ложки. В первый же ужин, когда я начал есть обычной вилкой, с четырьмя длинными зубцами, рыбу, на меня все уставились с огромным удивлением. Стало как-то неуютно.
– Махан, – сделал мне замечание первый раз Оглобля, – рыбу едят с помощью этой вилки. – Он указал на ту, что с четырьмя маленькими зубцами. Я удивленно поменял вилки. А в чем разница? Что тут, что там – четыре зубца, отличие только в их длине. Что-то в этой жизни я не понимаю…
– Автондил, некультурно за столом делать замечания взрослым, – поправила Елизавета сына.
– Но мама! Он же неправильную вилку взял! Почему меня заставляли выучить, что означает каждая, а его, – кивок в мою сторону, – никто не поправляет? Малыш до сих пор поскуливает, когда Махана видит.
– Махан – гость, а ты – мой сын! И на этом разговор окончен. За каждое замечание будешь чистить свинарник.
– Это несправедливо! А если он начнет руками есть? Тоже нельзя замечание делать?
– Автондил!
– А вот буду, – уперся парень. – Уж лучше со свиньями, чем с таким за столом. – Оглобля бросил салфетку на стол. – Я пошел. Свинарник не ждет.
– Ох, – вздохнула хозяйка, когда Оглобля ушел. – Извини, Махан. Оглобля старается быть взрослым. Как-никак – единственный мужчина в семье. Но он еще маленький, многого не понимает.
С тех пор Оглобля каждый день делал мне замечания, невзирая на наказание. То я неправильно сижу, то взял неправильную вилку, то неправильно передаю нож – и далее в таком же духе. Ежедневные ужины превратились в борьбу с собственными нервами, чтобы не сорваться на маленького НПС. Странная у него программа заложена, очень странная.
