– Потому что вы повторили тот же подвиг – день в день через сто лет.
– Но мы сделали это вместе с адмиралом Эрвилем.
– Конечно, поэтому теперь он называется Эрвиль Жестокий. И потом, вы же главнее, это же видно сразу, а главному вся слава достается, и не важно, сколько людей участвовало в битве.
– Ну… – Джим пожал плечами, – а как же тогда «герцог Ангурский»?
– Вот тут… – Мэр почесал поредевшую макушку. – Тут решать вам, господин адмирал. Вы можете просто присоединить Ангур к империи, а можете записать его на свое имя и стать герцогом.
– Но ведь для завоевания цитадели я использовал императорские войска! – возразил Джим.
– Ну и что же! Вы же не создаете герцогство, враждебное вашему императору, так ведь? Вы будете верным вассалом Его Императорского Величества и войдете в состав империи.
Джим задумался. Такого поворота он никак не ожидал.
– Честно говоря, иметь герцогом такого человека, Ваша Высочайшая Категория, было бы для нас большим благом, – уже тише добавил мэр. – Город не бедствует… Казна без долгов…
– Я должен подумать, господин мэр, – сказал Джим.
– Как скажете, Ваша Высочайшая Категория, но, надеюсь, вы позволите нам пока именовать вас герцогским титулом?
В голосе мэра было столько искреннего чувства и доброжелательности, что Джим, улыбнувшись, сказал:
– Хорошо, пока вы можете называть меня герцогом.
Вечерело. Под ярким светом принесенных ламп ремонт техники шел полным ходом. Механиков в городе было достаточно, и они работали не жалея сил.
Внутри танкового каре теперь были поставлены палатки, а между ними горели чугунные очаги. От них поднимались вкусные запахи, но все уже были сыты и многие спали, несмотря на стук молотков при ремонтных работах.
Джим выставил посты. Пусть немного, но все же хоть какая-то защита. Даже этих немногих людей, способных держаться на ногах, отыскать среди экипажей было не так просто. С брони уже сняли пятьдесят мертвецов, и еще несколько тяжелораненых увезли в больницу. Ходячие покидать боевые машины отказались.
Кое-где люди не спали. Такое бывает после сильного напряжения. Чтобы хоть чем-то занять себя, они чистили машины и красили их серой краской.
Помимо всех этих срочных дел, Джим распорядился привести в порядок цикламенов и помыть клетки. А после этого их еще накормили дроблеными зернами рапса.
Всем этим премудростям Джим научился, проконсультировавшись у Пятьсот Четырнадцатого. Теперь его цикламен выглядел пушистым и добродушным и при всяком удобном случае начинал рассказывать про единственную за всю его жизнь встречу с подругой.
– Слушай, а может, тебе сейчас привести подругу? – спросил Джим.
– Откуда?
– Ну, в других машинах… – начал было Кэш.
– Да ты что, бабы в армии не служат!
– Так вы, значит, в танках, а они на воле – в лесу?
– Как же, в лесу, – цикламон невесело вздохнул. – В казначейском складе они содержатся, как ценное военное имущество.
– Как грустно, – признался Джим. – Вы здесь – они там.
– Ничего не поделаешь, женщинам не место на передовой, – с чувством произнес цикламон и нахмурился.
– Так, может, это… Давай мы тебе курицу поймаем или даже голубку! Голубки, они красивые!
Пятьсот Четырнадцатый посмотрел на Кэша долгим взглядом, а затем сказал:
– Вот я не пойму, адмирал, ты издеваешься или действительно такой недоумок? Я что, по-твоему, на зоофила похож? Сам-то небось ищешь для себя самочку своего вида, а не гоняешься на улице за собаками.
– Ой, извини, друг. – Джим смущенно улыбнулся. – Извини, я не подумал.
– А если по правде, – цикламон перешел на шепот, – по правде, адмирал, вот приведи ты мне подружку, и я того… Думаю, что я уже старый… Импотентом я стал от этой танковой жизни.
Неожиданно по башне постучали.
– Адмирал Джим! Сэр! Скорее, с адмиралом Эрвилем Жестоким происходит что-то страшное! Скорее, сэр!
Джим пробкой вылетел из люка, потому что давно ждал чего-то подобного.
Спрыгнув на брусчатку, он увидел искаженное испугом лицо одного из офицеров.
– Адмирал привел в свою палатку детей, сэр! Он собирается их умертвить!
– Проводи меня! – приказал Джим и помчался вслед за гонцом.
Бежать было недалеко, и они появились вовремя.
– Лу! – позвал Джим, оглядывая убранство жилища Эрвиля Жесткого, который постарался организовать уют на свой лад.
На всех стенах висели плакаты со странными и неприятными на вид рунами, написанными красно-коричневой краской.
– Это еще не настоящая кровь, Джимми, – страшным свистящим шепотом заметил Эрвиль. – Настоящая будет сейчас.
И только теперь Джим увидел детей, которые лежали в плохо освещенном углу. Их руки и ноги были связаны за спинами так, чтобы тоненькие шеи оказались напряжены.
Джим догадывался для чего.
– Зачем тебе это, Лу? – спросил он и сделал шаг вперед.
Пламя на свечах, расставленных по периметру, заколыхалось.
– Я собираюсь сделать обряд жертвоприношения, чтобы отблагодарить силы, давшие нам победу.
– И какие же это силы?
– Я пролью эту чистую детскую кровь во славу молоха Атеизма.
– Почему именно детскую? – стараясь отвлечь Эрвиля, спросил Джим, одновременно посматривая на стоявшую у стенки длинную палку.
Лу уже был вооружен длинным и острым ножом и держал его довольно уверенно.
– Молох Атеизма, Джимми, принимает всякую кровь, но детская помогает ему прирастать новыми силами…
– А почему они не плачут?
Джим оказался уже возле палки. Он незаметно взял ее и, прижав к себе, пошел навстречу Лу.
– Ты наивен, Джимми, ты надеешься спасти этих детей с помощью своих хулиганских шуток. Мы уже не в Тауросе, дружище. Мы в мире истинной силы, и нельзя недооценивать этого… Стой, Джим! Еще один шаг, и первый из них умрет! – предупредил Лу, заметив, что Кэш приближается.
Джим остановился, глядя на занесенный нож, кривой и отточенный, как клык хищного зверя.
– Тебе не остановить меня, Джимми! – Лу ощерился в широкой улыбке, и Кэш снова не узнал своего друга.
– Ты убьешь его, а потом я убью тебя, и на этом все закончится, – сказал Джим нарочито будничным тоном. – Мальчика похоронят, его кровь смоют, и уже ничего не будет напоминать о твоем дурацком поступке.
– И что ты предлагаешь? – спросил Эрвиль, щелкнув от возбуждения зубами.
– Все очень просто, дружище. Ты и я… В адмиральской палатке много места, и нет нужды привлекать дополнительных зрителей. Если победишь, будешь волен приказать залить кровью хоть весь город – Весь город?! – воскликнул Лу, и Джим понял, что тот сделал свой выбор.
