В первый раз она была права. Все эти разговоры о независимости были лишь банальной ловушкой.
– Надо скрываться отсюда, – сказала она Чивкири. – С этой планеты, с этого сектора. И как можно скорее.
– Не преувеличивайте, принцесса, – Чивкири озадаченно нахмурился. – Согласен, что к манерам управляющего Дизры нужно немного привыкнуть, но...
– Мы улетаем, – перебила его Лея. – Если вы ещё соображаете, то скроетесь вместе с нами.
– Не смешите меня, – надменно сказал адариец, забывая, что Лея была равной ему по сословию. – Здесь мой дом.
– Как хотите, – Лея поискала глазами станцию такси. – Свяжитесь со своим пилотом — пусть готовит для нас корабль.
Чивкири молча достал комлинк и включил его. Дождавшись ответа, он быстро заговорил по-адарийски.
Лея поморщилась. Даже с её сравнительно скромными познаниями в адарийской культуре она прекрасно понимала, что разговор на языке, непонятном равному или вышестоящему по сословию, означал нарушение этикета. Не иначе, за последние несколько минут её сословие в глазах Чивкири заметно понизилось.
Другими словами, он уже не собирался слушать, что она ему скажет. Наперекор её советам он будет действовать по собственному плану и выведет всю свою группу из состава Альянса повстанцев. А если уйдёт он, уйдут и остальные, и тогда их непрочный союз совсем развалится.
Чивкири отключил комлинк и повесил его на пояс.
– Как скоро мы сможем улететь? – спросил Сланни.
– Вы никуда не летите, – мрачно сообщил Чивкири. – Людям запрещено покидать Шелконву.
Вокколи остановился, как вкопанный:
– Что?
– Принцесса Лея была права, – Чивкири склонил голову, что свидетельствовало об унижении и угрызениях совести. – Управляющий Дизра предал нас.
– Может быть, не всех нас, – Лея лихорадочно соображала.
Несомненно, Дизра охотился именно за ней, но вскоре он может также закрыть космопорты для мунгров и иши-тибов. И всё же слабая надежда оставалась.
– Вы сказали, что запрет распространяется только на людей, – продолжила она. – Если вы быстро найдёте корабль, то сможете скрыться до того, как кольцо сожмётся.
– Да, вы можете улететь, – подтвердил Чивкири, не дожидаясь ответа остальных. Он вынул комлинк. – Вызову пилота...
– Нет, – резко остановил его Вокколи. – Мы не бросим товарища в опасности.
– Даже если вам самим будет небезопасно здесь оставаться? – возразила Лея. – Не забывайте, что Дизра видел нас всех троих. Одному человеку легче затеряться, чем компании из мунгра, человека и иши-тиба.
– К несчастью, она права, – неохотно согласился Сланни.
– И вы тоже должны улететь, – обратилась Лея к Чивкири. – Но не на вашем корабле. Дизра уже следит за ним. Садитесь на ближайший транспортный корабль и улетайте.
Они дошли до станции такси. Лея видела, что к ним направляется ярко раскрашенный спидер.
– Остальные могут ехать, а я остаюсь, – твёрдо заявил Чивкири. – Вы мои гости, а это мой дом.
– Чивкири...
– Вы мои гости, а это мой дом, – повторил адариец тоном, не терпящим возражений, и переглянулся с Вокколи и Сланни. – Вы, немедленно улетайте. Служите Альянсу и делу свободы, – его лицо напряглось. – И помните, что вы и ваши организации работают на правое дело.
– Мы уедем ради наших людей, – хмуро согласился Вокколи. – И пусть ваша ошибка не стоит вам жизни, – он протянул руку и коснулся кончиков пальцев Чивкири. – Да защитит вас судьба.
Сланни молча поклонился. Через несколько секунд они уже были в небе и направлялись к космопорту.
– И вам того же, – пробормотал Чивкири, наблюдая с Леей за удаляющимся такси, – Пойдёмте, – он взял её под руку. – Заберём из отеля наши вещи, – он виновато улыбнулся. – А потом адариец покажет вам, каково истинное значение слова «секретность».
* * *
Когда Дизра прибыл во дворец, там стоял сущий кавардак. Он шагал между снующих вокруг служащих, не обращая внимания на вопросы, раздающиеся со всех концов. Быстрее бы добраться до своего кабинета.
Однако, к несчастью, там его ждал тот, на кого в Макрине нельзя не обращать внимания.
– Что вообще происходит? – загремел губернатор Чоард с выражением мрачных предчувствий и ярости под разросшейся бородой. – Мне доложили, что вы закрыли все космопорты.
– Только для людей, – успокоил его Дизра, пытаясь обойти сбоку. – На то есть веская причина.
Но губернатор был не в том настроении, чтобы от него так просто отмахиваться. Протянув могучую руку, он схватил Дизру за ворот пиджака:
– Так сообщите мне эту вескую причину.
Дизра заскрежетал зубами, подбирая правдоподобную ложь.
– По моим данным, планируется ограбление хранилища Найтаук, – соврал он. – Пока у меня есть только описание одной женщины из группы...
– Найтаук? – перебил его Чоард с ощетинившейся бородой.
– ...и некоторые опасения, что собираются выкрасть хранящиеся там произведения искусства, – нетерпеливо продолжил Дизра. – Хочу передать описание женщины властям порта, чтобы начать поиски и открыть порт для всех остальных.
– Да, конечно, – пробормотал Чоард и отпустил воротник Дизры. – А также усильте охрану Найтаука.
– Как раз собирался, – Дизра поправил костюм и сел за стол. – Уверен, у вас много дел, губернатор.
Сначала Чоард не двигался. Дизра вынул инфопланшет и стал просматривать файлы. Интересно, губернатор так и будет стоять здесь и смотреть на него? Тот как будто озаботился драгоценными произведениями искусства, развернулся и широким шагом направился к двери.
Дизра проводил его взглядом, вспоминая первую встречу с губернатором три года назад. Уже тогда было ясно, что им легко манипулировать, и Дизра терпеливо искал те ниточки, за которые можно дёргать.
В ближайшие дни придётся использовать их все.
Пересылка описания Леи Органа диспетчеру космопорта заняла всего несколько минут. Передать его на словах было бы ещё быстрее, если бы он просто сообщил её имя, так как её описание уже имелось в файлах в разделе «Их разыскивает Империя». Но пока что он решил не разглашать такие сведения. Открыв связь в ГолоСети, он набрал губернаторский код доступа к имперском дворцу.
– Говорит главный управляющий Вилим Дизра, Шелконва, сектор Шелша, – сообщил он, когда в голо-поле появилось изображение абонента. – У меня срочное сообщение для Императора и повелителя Вейдера.
– Зачитайте ваше сообщение, – сказали на том конце.
Лицо отвечавшей было бесстрастным, а голос — плоским и монотонным, как у женщины, половину жизни слушавшей официальные сообщения, жалобы и прочую ерунду.
