Затем он пытливо посмотрел на нее и спросил: – Могу ли я кое в чем признаться тебе?
– В чем же? – удивленно поинтересовалась Хелена.
Артур отодвинул чашку в сторону, достал из нагрудного кармана листок, аккуратно развернул его и протянул через стол.
– Это отпускное удостоверение. Оно необходимо для того, чтобы солдаты могли совершать поездки.
Хелена наклонилась над бумагой и принялась читать. Формуляр свидетельствовал о том, что некоему Кристиану Хаккеру разрешается до 28 апреля отправиться в отпуск на родину в Мюнхен.
Она удивленно подняла глаза.
– Я думала, что тебя зовут Артур.
– Так и есть. – Он указал на бумагу. – Я украл его у товарища. Он нес караул всего два часа, когда в него попал русский. Отличный стрелок. У него не было шансов.
Хелена испуганно убрала руку с лежащего перед ней листа.
– Я помог захоронить его тело, – продолжил рассказывать Артур глухим голосом. – И когда мы положили его с другими погибшими, я задержался рядом с ним на минуту и подумал, что ему все равно больше не нужна эта бумага. – Он глубоко вздохнул. – Мы из одной казармы. У него была невеста в Мюнхене.
Хелена прокрутила в голове эту историю, то, что произошло, и то, что это означало.
– Это может доставить тебе неприятности, – отметила она наконец.
Артур засмеялся.
– Наверное, можно и так сказать. То, что я сделал, – это дезертирство. Оно карается смертной казнью. – Он сделал еще один глоток чая. – Но я просто не выдержал всего этого безумия. Я хотел укрыться у своей сестры, прятаться у нее, пока не закончится война. Но теперь я думаю, это была довольно глупая идея. Там они начнут искать меня в первую очередь.
Хелена снова склонилась над отпускным удостоверением и указала пальцем на пятнадцатизначный номер документа.
– Если бы кто-то остановил тебя по пути и ввел этот номер в компьютер, тебя бы сразу поймали.
– Да. Но этого никто не сделал. Тыл уже не так хорошо оснащен. – Он вытащил из кармана еще один потрепанный кусок картона. – Отпускное удостоверение и удостоверение личности, большего никто проверять не хотел. Нас с Кристианом часто путали. И это оказалось полезным.
Хелена посмотрела на него, пытаясь понять, что все это значит, и не знала, что еще сказать. Он тоже больше ничего не сказал. Наступила тишина, и ей казалось, будто весь дом внезапно обрушился на них, большой пустой дом, полный тишины, полный невысказанных слов.
– А теперь? – спросила она, сделав над собой усилие.
– Этого я не знаю. – Он уставился на столешницу. – Вернуться назад я не могу. И двигаться дальше тоже.
Хелена схватилась за свою чашку как за спасательный круг, сделала глубокий глоток чая, а потом, в какой-то умопомрачительный момент, она услышала, как говорит, и не могла поверить, что именно она это сказала:
– Я могу оставить тебя здесь до завтра. Но потом вернется кухарка. И горничная.
Та самая, которая обнаружила спрятанного кролика и доложила матери.
– И мои родители. И до этого нам нужно найти другое решение.
* * *
Хелена решила, что разместит его в комнате Армина. Так было проще всего. Кровать уже была заправлена, она просто перестелет ее утром.
– Ты голоден? – спросила она.
Артур замешкался, покачал головой.
– Совсем немного.
Так что она разогрела ему еду, приготовленную для нее Йоханной, густую овощную похлебку со шпиком, к тому же большую порцию, – кухарка считала Хелену слишком худощавой. Она поставила еду перед Артуром, и он проглотил все с такой жадностью, словно не ел уже несколько дней.
Так и было.
– Я ведь всю дорогу ничего не мог купить, – смущенно сказал он. – Если бы я где-нибудь воспользовался своей платежной картой, они бы сразу же узнали, где я нахожусь.
Хелена кивнула. Это была правда. И от взятой с собой платежной карты мертвого друга ему было мало пользы, потому что, во-первых, ее бы сразу же заблокировали, самое позднее – после того, как сообщение о смерти поступило бы в ЗАГС, – а во-вторых, даже если бы это и произошло не так быстро – что было вполне возможно в зоне военных действий, – то данные в любом случае сохранились бы и когда-нибудь благодаря этой карте можно было бы выяснить, в каком направлении исчез Артур.
Но, видимо, никому и в голову не пришло, что он может путешествовать с разрешением на отпуск погибшего. В противном случае достаточно было бы вписать его имя в поисковой строке.
– А твой телефон?
Он покачал головой.
– Оставил его там.
– Хорошо.
Она попыталась представить себе это. Вязьма находилась примерно в двухстах километрах от Москвы.
– Но ведь поездка на поезде, полагаю, длилась несколько дней. И все это время ты ничего не ел?
Артур пожал плечами.
– На вокзале одна лоточница подарила мне два яблока. А воду можно было пить бесплатно.
– Ты точно наелся? У нас есть еще хлеб, сыр и…
– Спасибо, – перебил он ее. – Всё в порядке. Если я съем что-то еще, мне точно станет плохо.
Хелена поднялась. Мысленно она уже составила список вещей, о которых ей теперь следовало позаботиться, в некотором смысле создавала последовательность, как в программировании, где также приходилось думать о тысяче вещей и все зависело от точного знания того, чего вы хотите достичь и чего избежать.
– Я покажу тебе, где находится душ, – сказала она, размышляя, достаточно ли долго работает отопление, чтобы появилась горячая вода. Да.
Он последовал за ней. Она вручила ему полотенце, показала ему ванну, затем комнату Армина, выдвинула ящики с нижним бельем.
– Ты можешь взять, что тебе подойдет.
– Кому принадлежат эти вещи?
– Моему брату. Но он погиб в Польше, вскоре после вторжения.
– О… Мне жаль.
Она задвинула ящик. Ей придется позаботиться о том, чтобы никто не обнаружил никаких следов Артура. Даже волоска в сливе душа. Нужно будет оставить полотенце в стирке, так же как и постельное белье. Тысяча дел. Программирование было проще. В жизни все постоянно шло наперекосяк.
– Вероятно, мне придется уйти, – произнесла она.
– Почему же?
– Найти другое решение.
В его взгляде она прочитала внезапное подозрение. И страх. Точно так же на нее смотрел кролик, когда она обнаружила его за забором, спрятавшегося под нависшими ветвями.
– Достаточно будет и того, если я смогу остаться переночевать, – сказал он. – Ты не должна из-за меня подвергать себя опасности. Если я смогу просто согреться, завтра я отправлюсь дальше.
– Но куда?
Он замешкался, видимо, не хотел думать об этом, по крайней мере в данный момент.
– Я все еще могу добраться до Мюнхена, ты же видела. А Мюнхен большой. Там уже я найду укрытие.
– А надолго ли?
– До тех пор, пока война не будет окончательно проиграна.
Хелена смотрела на него, как он стоял, измученный и невероятно истощенный, смотрела в его глаза, в которых за страхом и отчаянием поблескивало еще что-то от того ужаса, который, вероятно, им довелось увидеть.
– Просто отдохни, – сказала она. – Я посмотрю, что мне удастся сделать.
Он медлил, но наконец сдался.
– Тогда
