— Отлично. — Генерал удовлетворённо кивнул. — Стало быть, про то, что стороны допускают инспекции на свои военные объекты, конечно, в курсе?
— В курсе.
— Гут. В Гороховце — не в самом, конечно, городке, а вёрст за двадцать от него, в лесах — находится Гороховецкий арсенал, в каком хранится, в том числе, и тактическое ядерное оружие.
— Хранится. Ну и что?
— А то, друг мой ситный Дмитрий Евгеньевич, что об этом факте наши недруги — причём, заметь, вполне официально — оповещены. Там, — и генерал неопределенно махнул рукой в сторону окна: — За бугром, все, кому надо, в курсе, что в оном арсенале находится полторы тысячи единиц тактического ядерного оружия — снаряды и боеголовки для ракет.
— И поэтому в этот Гороховец должна прибыть наша "газель"? Ничего не понимаю! Почему?
Генерал вздохнул — на этот раз с ноткой снисходительности.
— А потому, что этот груз, какой она привезёт — должен будет именно из этого Гороховца и убыть! По документам, понятное дело.
— Убыть? Как это — убыть? Куда?
— На кудыкину гору. Ладно, я тебе пока всё, что можно, рассказал. Где сейчас Румянцев?
— Вчера приехал из Тулы, сейчас должен быть у себя.
— Кликни его к себе, мне на второй этаж подыматься что-то неохота. Поручение у меня к нему есть срочное.
Левченко тут же поднял трубку внутреннего телефона, и, набрав три цифры — бросил:
— Дмитрий Германович, подойди ко мне. Генерал видеть желают.
Через две минуты дверь кабинета подполковника Левченко отворилась — и на пороге появился подполковник Румянцев.
— Товарищ генерал-лейтенант, подполковник Румянцев по вашему….
— Ладно, давай без формальностей. — Оборвал его Калюжный. А затем, махнув рукой, добавил: — Заходи, не студи хату.
Румянцев вошёл. Генерал, указав ему на свободный стул, предложил:
— Садись, в ногах правды нет. Дмитрий Евгеньевич говорил, ты вчерась в Туле был?
— Так точно. Возил для исследования установку пассивной радиолокации, что нам в Линце удалось прикупить.
— Ну и как? Силён супостат? Как машинка?
Румянцев поморщился.
— На четверочку. И то, ещё очень надо подумать…. Пока — слабо. Даёт обнаружение максимум в шестьдесят километров и по высотности выше сорок-пятьдесят.
— То есть пока практического значения не имеет?
— Ну, как сказать? Украинские "кольчуги" дают где-то двести километров — но там всё же импульс есть. Эту, австрийскую, обнаружить никак невозможно — но с дальностью пока не очень. Мужики, правда, что её смотрели — говорят, что, ежели те мастера, что её создали, напрягутся — то машинка сможет дать дальность обнаружения в сто сорок — сто пятьдесят километров, и высотность — около тридцати. Тогда можно будет её уже всерьез опасаться…
— Значит, не зря мы сто пятьдесят тысяч евро выплатили за эту железяку?
— Не зря.
Генерал вздохнул.
— Ну, тогда хорошо. У меня к тебе есть одна просьба, зело срочная. У тебя тут, под рукой, какой заводишко есть механический?
— Есть. В Долгопрудном.
— Надо мне сделать тут одну штуку железную, пустотелую — я вот тебе её сейчас нарисую — и залить её свинцом. Плюс понасобачить на неё всяких датчиков, чтобы выглядела загадочно и жутковато. Смогут они её сделать?
— Думаю, да. Когда нужна эта железяка?
— Да нужна она была уже вчера, но завтра к утру будет ещё не шибко поздно.
Румянцев кивнул.
— Сделают. Набросайте мне её вид.
Генерал обернулся к хозяину кабинета
— Левченко, дай-ка мне листик бумаги.
На тут же возникшем листе генерал, немного подумав, набросал эскиз некоего предмета, имеющего форму параллелепипеда.
— Вот такой гробик — сто сорок на шестьдесят на шестьдесят — пущай твои умельцы соорудят. Датчиков разных шесть штук пусть присобачат на верхней панели — я тут нарисовал, где именно, рукоятки для переноски; и весить эта хрень пусть будет четыреста десять — четыреста двадцать килограмм.
Румянцев кивнул.
— Ясно. Сейчас выезжаю, к утру будет готова. Куда отправить?
Генерал глянул на Левченко, и, улыбнувшись, ответил:
— В городок Гороховец, Владимирской губернии. Пусть там где-нибудь на стоянке твой человек вместе с машиной и этой железякой поселится; к полудню завтрашнего дня груз должен быть на месте, ждать дальнейших приказаний. Справишься?
— Справлюсь. Разрешите идти?
— Давай. Тысяч двести тебе на это дело хватит?
— За глаза. На свинец, главным образом.
— Гут. Получи у Маслова деньги — и гони, не теряй времени. Кто повезёт? Дорога неблизкая, и разные ненужные расспросы о грузе со стороны всяких гаишников мне, учти, не нужны.
— Капитан Кулешов. Тот, что участвовал в операции "Обилич", вместе с покойным Максимом Полежаевым11.
— Хорошо. Этот справится. Ладно, давай, чеши, времени у тебя в обрез.
— Есть!
Когда Румянцев вышел — генерал, вздохнув, посмотрел на Левченко и покачал головой.
— Ладно, подполковник, выходи из ступора. Ты мне нужен с ясной головой — а ты, похоже, всё ещё продолжаешь терзаться сомнениями. Терзаешься?
Левченко кивнул.
— Терзаюсь. Вообще, откровенно говоря, не совсем понимаю, что происходит.
Генерал помолчал, а затем достал пачку сигарет, покрутил её в руках — и с тяжёлым вздохом положил свой "Честерфилд" обратно.
— Ладно, пока воздержусь. Говоришь, не понимаешь, что происходит?
— Не понимаю.
— А ты с другой стороны посмотреть на проблему не пробовал? Пока у тебя такой, как я понимаю, алгоритм сложился — некие злодеи ввезли на нашу территорию какую-то жутко радиоактивную бяку, чтобы её здесь, у нас, может быть, где-нибудь под боком у Государственной Думы, на каком-нибудь Кривоколенном — и использовать. Так?
— Так точно.
— Даже "так точно"! Ну-ну…. А попробуй-ка посмотреть с другого боку — может, всё это вовсе и не так?
— То есть… то есть как не так?
Генерал вздохнул.
— Всё же ты стареешь, Левченко. Не быть тебе генералом, попомни мои слова. — Затем Калюжный, улыбнувшись, продолжил: — А попробуй предположить, что эту страшную хрень везут сюда тайно совсем не для того, чтобы схоронить, или, того хуже, взорвать — а, наоборот, чтобы в целости и сохранности продемонстрировать городу и миру, урби эт орби — так, кажется, по-латыни?
Левченко кивнул.
— Ну вот. И продемонстрировать её при стечении почтеннейшей публики с блокнотами, фотоаппаратами и кинокамерами, чтобы эта демонстрация вмиг по Си-Эн-Эн и прочим телеканалам новостью номер один промчалась. Помнишь, я как-то тебе ставил задачу — при помощи ядерного боеприпаса посадить аглицкую королеву в лужу?
— Помню.
— Ну вот. Предположим, что некто хочет посадить в лужу уже нас — не нашу лавку, конечно, а страну, Россию — но таким же способом.
