Алексей Доронин - Сорок дней спустя

На лице Богданова было написано любопытство.

- Теперь переходим к главному, - Демьянов подвел его к карте. - Предлагаю поискать в Тегучинском районе. Требования следующие. Рядом должна быть река, но не Обь. Не думаю, что та очистится в ближайшие десятилетия. Еще железнодорожная ветка. По ней можно будет гонять тепловозы и мотодрезины. Это жизнь и торговля. Самое главное, населенный пункт должен быть свободен или почти свободен от людей. Человек сто мы еще можем переварить, но не больше. Иначе начнутся косые взгляды, деление на старых и пришлых, и до добра это не доведет. Там должен быть жилой фонд, состоящий из одно- и двухэтажных кирпичных или деревянных домов с печным отоплением, достаточный для размещения десяти тысяч человек.

- Вот как завернули.

- А то. Поработай с мое с документами, поймешь, что липа, сказанная канцелярским языком, внушает больше доверия, чем факты, изложенные по-простому.

- Десять тысяч - это с запасом?

- Верно.

- Не слишком ли строгие требования?

- Так это… Мы не место для временной эвакуации выбираем. Мы там будем жить, дай бог, до самой смерти.

- Вот те раз, - присвистнул Богданов. - Хороший у вас план, товарищ Жуков. Забористый…. Извините. Без обид, Сергей Борисыч, но есть в нем слабые места.

- И какие же?

- Удаленность от цивилизации. Нам придется гораздо дальше топать за оборудованием и сырьем, многое из которого мы найдем только в крупных городах.

- Это не страшно. По сравнению с плюсами это маленькое неудобство. Предлагаю начать вот здесь, - он указал на правую оконечность карты.

- Тегучинский район, - кивнул Богданов. - Горы. Мало населения. Отличные пейзажи. Были, во всяком случае.

- Да. Когда снег растает, здесь все затопит до первого этажа. Будет болото, насекомые и зараза. А там, как ты верно заметил, горы. И от зон поражения подальше, воздух чище…. Здесь в центре можно безопасно прожить год, но не всю жизнь. А ведь будут и дети.

- Далеко смотрите…. Это вы сами продумали? - Богданов смотрел на него с налетом изумления.

- Смеешься, - отмахнулся Демьянов. - Где мне… после техникума в армии, потом в пожарке и в охране. Где тут ума наберешься? Нет. У нас тут умных головушек хватает. Два академика, настоящих, РАН, не липовых. А докторов и кандидатов вообще без счета. Составили комиссию и работаем.

- Когда вы планируете эвакуацию?

- Как только, так сразу. Насос вот-вот накроется. Но нужна оттепель. Хоть на день. Иначе половина машин поломается, а тогда хана. Ты видел людей, они не полярники.

- Кстати, прошу меня извинить… - вспомнил вдруг что-то Богданов. - Раз уж начали говорить про сельское хозяйство. Мы к вам переходим не с пустыми руками. У нас есть четыре лошади и два десятка коз. А еще куры и кролики.

- Где взяли? - оживился майор.

- Курей и кролов купили буквально за месяц до. Лошади сами пришли. А козами поделились селяне. Были и свиньи, но забить пришлось. Да они все равно бы не выжили.

- А коняг почему оставили?

- Ну, не татары, чтоб конину есть. Да и мыслишка в голове зашевелились. Ноем себя почувствовал. Тем более, там был жеребец и три кобылы, одна еще и жеребая. Ну, то есть на сносях. Я не Мичурин, леший его знает, достаточно ли этого для восстановления поголовья. Может, из-за близкородственных скрещиваний вид загнется через пару поколений. Других мы вряд ли найдем.

- Кто знает. Молодцы вдвойне, - похвалил его майор. - А у нас только несколько собак и кошек. Ничего, будем и их разводить на мясо. Это не шутка.

Убежище приняло Богданова со товарищи как родных, они быстро влились в дружный коллектив. Первоначальная подозрительность исчезла через пару дней, когда благодаря своей стойкости и привычке к слаженной работе они заслужили похвалу даже от скупого на слова Демьянова. Тот не мог нарадоваться на новых помощников и много раз ставил их в пример своим гражданским. Сам Владимир быстро поднялся в иерархии Убежища до одного из ближайших помощников майора.

- В Тупик идете? - спросила старушка в потертом пальто, просовывая в салон голову в блеклом платке.

- Идем, - бодро кивнул водитель.

Фыркая и дребезжа, автобус тронулся.

Человек откинулся, насколько позволяло жесткое сиденье. Странно, но он не помнил ни поезда, ни вокзала. Должно быть, спал всю дорогу. Он не помнил и того, когда в последний раз выбирался на малую родину. Помнил только, что все было недосуг, и учеба отнимала все время без остатка.

За окном замелькали знакомые пейзажи. Подсвеченный весенним солнцем и омытый дождями, город имел праздничный вид. Настолько праздничный, что ему взгрустнулось. Как он жил без этого? Без этих лачуг частного сектора, без бараков, построенных еще пленными немцами, без ландшафтов, где можно снимать "Сталкера" без декораций. Без шахт, которые стали из угольных убыльными еще до его рождения.

На следующей остановке зашли три девчонки в полной боевой раскраске, сразу заняв всю заднюю площадку. Будь они чуть постарше, он, может быть, задержал бы на них свой взгляд подольше, но так посчитал это неэтичным. Похоже, старшеклассницы. Акселерация, йопта.

Но не все были такими, как он. Человек усмехнулся, проследив, куда направлены взгляды мужской половины салона. В основном на ту, у которой для этого времени года юбка коротковата, а колготки тонковаты, слишком мало den'ов. Так можно и воспаление придатков заработать. На лицо она была так себе, но мужские головы повернулись именно в ее сторону как на шарнирах, проигнорировав подружку, которая была посимпатичнее.

Он был в хорошем настроении. Разговор девчонок, пересыпанный матерками, по-детски буквальными, не вызвал у него отвращения. И даже "обратно" в значении "опять", и совсем уж деревенское "еслив" только умилили.

Забавно было наблюдать за этими зверушками со стороны…. Это он о людях в целом.

Человек снова повернулся к окну и прищурился. Плясали, норовя попасть в глаза, солнечные зайчики. Весна в этом году задержалась - снег сошел поздно, но тополя и клены вдоль дороги уже начали одеваться в зеленую листву. Пройдет пара месяцев, и от угольной пыли она начнет чернеть. Но чтобы заметить это, надо быть неместным.

Перед ним открывалась знакомая панорама. Было полное безветрие, и центр города окутывала сизая дымка, которая казалась почти осязаемой.