— Да, я говорил с вернувшимися колонистами, — согласился дознаватель. — Более того, трое из них утверждают, что уезжали последними, и Галина пребывала в полном здравии. Получается, ее убил кто-то появившийся на сельхозплощадке в период времени между отъездом последних колонистов-родителей и… вашим появлением. Кто это мог быть?
— Люди разъезжались в разные стороны, это мог быть кто угодно.
— Но не забывайте, этот человек должен был иметь мотив. Может, Галина нажила в колонии врагов?
— Ее все уважали. Да и не принято у нас враждовать. Нас всего тысяча на всю планету. Если вы представите себя на месте колониста, то поймете, насколько ценной для нас является человеческая жизнь.
— Тем не менее вы оставили четверых человек умирать, — напомнил офицер.
— Я был вынужден сделать это, чтобы спасти остальных.
— А если злоумышленник руководствовался теми же соображениями? Ведь Галина была посвящена в ваш «заговор молчания». Что, если кто-то решил обезопасить тайну, снизив количество посвященных до минимума?
— Вы намекаете, что убийца я?!
— Не исключено. Выбор небогат. Либо вы, либо… ваш связист.
— Постойте, — Астахов растерялся. Офицер был прав, но поверить в то, что Валера способен на хладнокровное убийство, председатель отказывался. — Я был все это время на виду, а Бочкин безвылазно сидел за компьютером почти двое суток! Он не мог этого сделать.
— Он сидел за пультом и в момент убийства?
Председатель почувствовал в животе неприятный холодок.
— Нет. Его ненадолго отпустили. Поесть, поспать. Он был совершенно измотан.
— Значит, достоверно сказать, где был ваш связист, нельзя?
— Погодите! — взмолился Астахов. — А почему вы не рассматриваете версию, в которой бы фигурировали чужаки?
— А зачем им ехать в лес и убивать незнакомую женщину? Да и на чем бы они туда поехали?
— А вдруг это были не те, а другие?! Диверсанты! Может быть, они до сих пор бродят по нашим лесам!
— Может быть, — дознаватель покачал головой. — Я понимаю, Павел Сергеевич, вам не хочется верить в виновность Бочкина, но на данный момент эта версия выглядит наиболее убедительной.
— Валера! — Астахов поставил локти на стол и схватился за голову. — Но зачем?!
— Он взял на себя всю ответственность и боялся, что Галина может проболтаться о вашем участии, — предположил офицер. — Видимо, вы были для него наивысшим авторитетом, если хотите — кумиром. А когда кумир позволяет себе бросить умирающих космонавтов, фактически убить их, то чего можно ожидать от его последователя? Сокрытие правды ради спасения колонии стало для вас обоих целью, которая оправдывала любые средства.
— Вы меня обвиняете? — председатель был не в силах поднять взгляд от столешницы.
— Обвинять вас — дело Главного колониального трибунала на Земле, я всего лишь провожу дознание. Но оснований для ареста у меня вполне достаточно. Учитывая ситуацию и ваше общественное положение, я не стану заключать вас под стражу сию же минуту. — Офицер взглянул на часы. — К восемнадцати ноль-ноль эксперты кримлаборатории закончат разбираться с телами и уликами, так что будьте любезны явиться вместе с вашим связистом на корабль «Ворон-310» в семнадцать тридцать.
— Хорошо, — Астахов почувствовал, что внутри у него все обрушилось.
— Ничего хорошего, — возразил офицер, — но вы не унывайте. Относительно вас я предвижу более-менее мягкий приговор. А вот что касается Бочкина… По герою и слава.
— Это была трагическая ошибка! Валера действовал из лучших побуждений! Колония находилась на грани гибели! Мы хотели дать людям шанс остаться людьми даже перед лицом смертельной опасности! Мы ждали атаки!
— Никакие побуждения не могут оправдать умышленное убийство, — строго проговорил дознаватель, поднимаясь из-за стола. — Всегда есть выбор. А что касается шанса… вы его людям дали. Не спорю. Вот только сами им почему-то не воспользовались… И атака пришельцев тут ни при чем. До скорой встречи, Астахов.
* * *
— Да ничего, в общем-то, не изменилось, — председатель колонии Алексеев налил Павлу Сергеевичу еще чая. — Вас же не было только три месяца. Урожай собрали, у Фила с Машей двойня родилась: мальчик и девочка, бункер на всякий случай достраиваем, работаем…
— Да, я видел, — Астахов медленно помешал напиток ложечкой. — Времени вы зря не теряли. В отличие от меня.
— Вас оправдали?
— А как бы я иначе сюда вернулся?
— Ну, может быть, условно дали или еще что…
— Нет, все обошлось.
— А Бочкин?
— Ему повезло меньше. Что мы обо мне? Ты-то как, справляешься?
— Вроде бы справляюсь. Мне бы, конечно, ваш опыт! Слушайте, Павел Сергеевич, может, поработаете еще немного в администрации? Хотя бы консультантом. Куда она денется, ваша георазведка?
— Нет, хватит, — Астахов отрицательно покачал головой. — Буду, так сказать, постигать Гармонию. К северу, по данным спутников, богатые залежи минералов обнаружились. В конце концов, я же как раз геологии учился, а не управлению. Вот вы — другое дело: офицер, лидер. Да и должность командира спасателей вы переросли. Председательство вам по плечу.
— Спасибо на добром слове, — Иван хотел сказать что-то еще, но его прервал стук в дверь. — Да!
В комнату заглянул совсем молодой парнишка. Астахов вспомнил, что этот паренек был одним из тех смельчаков, которые три месяца назад не спасовали и остались защищать колонию.
— Иван Геннадьевич, у меня проблема.
— У меня их знаешь сколько? — Иван усмехнулся. — Знакомьтесь, Павел Сергеевич, это Дима, новый связист. Какая у тебя проблема, юноша?
— Что-то на гиперрадаре… Отметки какие-то и помехи усиливаются. Такое впечатление, что скоро система крякнет.
— Как это?
— Ну, сломается или заглохнет. Чем ближе отметки, тем сильнее помехи.
— Та-ак, — протянул Алексеев, поднимаясь с кресла. — Какое-то знакомое сочетание. Пал Сергеич, вам не кажется?
— Кажется, — Астахов отодвинул чашку. — Но теперь нас этим не удивишь.
— Вот именно, — Иван взглянул на вытянувшегося в струнку Диму. — Пока враги не заглушили гиперсвязь окончательно, пошли сигнал об угрозе нападения на Землю. А затем включи аппаратуру экстренного оповещения всех жителей колонии. Пусть просыпаются и топают на внеочередное заседание Совета. Код оповещения: «Атака!»
Милиционер стоял почти неподвижно. Двигались только его раскосые глаза. Он провожал взглядом практически каждого мужчину европейской наружности, но останавливать никого не спешил. Он пропустил даже двоих небритых кавказцев, которые прошли мимо блюстителя порядка с далеко не дружелюбными выражениями на лицах. Милиционер явно кого-то поджидал. Кого-то определенного. Его напарник замер у противоположной стены вестибюля и внимательно изучал тех, кто поднимается по эскалатору снизу. В общем-то, этот дополнительный контроль был не лишним. На индивидуальные штрих-коды милиция давно махнула рукой; их подделывали все кому не лень, а сканеры отпечатков пальцев и голосовые идентификаторы были весьма условной поисковой системой. Клиент мог проделать путь через весь город, ни к чему не прикасаясь и не произнося ни слова. Устройства, считывающие рисунок сетчатки глаз, использовались только на входах в крупные магазины, конторы и госучреждения. Об идентификации внешности нечего было и говорить. При современном развитии пластической медицины человек мог менять облик хоть три раза в день. Пришел на работу с лицом знаменитого арабского актера Отто Валенштайна, а ушел китайцем. Вернее — псевдокитайцем. Полного соответствия избранной нации добиться было трудно. Особенно фальшиво выглядела такая маскировка для опытных милиционеров-хунвейбинов, сокращенно — просто «бинов». Потому никто ею уже давно не пользовался. Проще было сделать себе типичное славянское лицо и раствориться в толпе таких одинаковых, с точки зрения любого «красного охранника», русских.
