Хм. Странное дело. Его всегда считали нелюдимым, и он уже давно с этим согласился. Каждое новое знакомство ему давалось через силу. Сергей, превозмогая себя, поддерживал разговор с малознакомыми лицами, которые отчего-то жаждали общения с ним, тогда как он с куда большим удовольствием послал бы их по известному адресу. Кстати, нередко такое и случалось, ну разве только в несколько завуалированной форме.
А тут… Неспешно прогуливается по скверику, мимоходом рассматривая улыбающиеся лица случайных прохожих. И – странное дело – искренне улыбаясь им в ответ. А еще слегка запрокидывает голову, подставляя лицо под ласковые лучи местного солнца. А главное, он вдруг поймал себя на мысли, что ему это нравится. Ну не хочет он сейчас никуда, есть только одно желание – вот так неспешно прогуливаться и глазеть по сторонам. Как говорится, на людей посмотреть и себя показать.
Впрочем, благостное настроение у него продержалось не так чтобы и долго. Мысли сами собой свернули в сторону Алайи. Потом вспомнилась реакция Яшина, когда он сразу же сообщил о том, что они являются любовниками. Нет, тут-то все нормально, они и впрямь поддерживают эту легенду, хотя после того свидания между ними ничего и не было. Но…
И как быть с Ириной? Нужно будет попросить Яшина, чтобы он разъяснил ей все как надо. Мол, так было нужно для дела, все такое. Ага. А еще не забыть о том, что ребенок был зачат еще до его путешествия на Землю, эдак месяца за полтора. Хм. Уже после их с Ириной условного примирения и шага друг другу навстречу. И до того, как Сергею стало вообще известно о земной резидентуре.
Из того, что Сергей узнал об Ирине, это то, что она была хорошим бойцом, трезвым и расчетливым, и уж если ей с таким постоянством срывает крышу, то признак это дурной. Нет, он вовсе не боялся, что она в порыве ревности вдруг решит проломить ему череп. Хотя и стоило бы, чего уж там. Куда хуже, если эта валькирия опять сделает какой-нибудь выпад, вильнет хвостом, и поминай как звали. А вот этого-то никак не хотелось, причем в самой категоричной форме.
Так он и прогулял до времени отлета на орбиту. И, как ни странно, получил от такой бесцельной прогулки массу удовольствия. Все же что ни говори, а Яшин прав, человек – это дитя общества и вне его дичает. Разумеется, можно, даже находясь среди людей, держаться особняком, но только в том случае, если само общество тебе это позволит.
Как пример – те же кулаки в России, которые жили своим укладом, много работали и, как следствие, хорошо ели. Но случилось так, что общество вдруг обратило внимание на то, что они якобы жируют, напрочь позабыв о том, сколько они работают. И плевать на то, что кто-то специально обратил на это внимание окружающих. Главное – результат.
На яхте Алайи ничего не изменилось. Хотя и говорят, что женщины любят новизну. А впрочем, возможно, причина в том, что она не так часто бывает на борту и интерьер еще не успел ей приесться. Вот она стоит и улыбается во все тридцать два зуба, идеально ровных и сверкающих белизной. Господи, как же все-таки она красива. Вот так посмотришь на нее – и дух захватывает. Впрочем, не у него. Уж слишком хорошо он знал, кто именно прячется за этой красотой.
– Привет, Сергей, – грациозно скользнув к нему, Алайя чмокнула Пошнагова в щеку.
На этот раз она была в кремовом платье из материала наподобие шелка, ниспадающего волнами и великолепно подчеркивающего фигуру. Но главное – это то, как она во всем этом великолепии двигалась. А кто еще совсем недавно думал об Ирине и о том, как бы по глупости не потерять ее? Да он, кто же еще-то. Но если найдется мужчина, который останется равнодушен к такой красоте и сексуальности, плещущей через край, то он либо слепой, либо импотент.
А Пошнагов – нормальный мужик. Потому и вздыбился, как шерсть на загривке медведя. Хотя… Ну не мальчик же в самом-то деле, так что сдержался без особого труда. Кхм. Ну, во всяком случае, пока сама Алайя не прикладывала усилий. Вон как глазками стрельнула. Понимает, в чем ее сила и что противостоять ей практически нереально, а уж вкусив этот плод – и подавно.
Впрочем, Сергей прекрасно понял, что на этот раз обойдется без атаки. Так, обозначила свое превосходство, больше для удовлетворения самомнения, и не более. А он что? Он согласен признать ее превосходство. Вот только что-либо большее в его планы не входит.
– Здравствуй, Алайя.
Ну коль скоро она сегодня предстала в таком образе, то не стоит придерживаться официального тона.
– Сегодня я как радушная хозяйка решила отступить от правил и не ставить тебя к плите, – беря его под руку и направляясь в кают-компанию, заговорила она.
– Заказала в ресторане?
– Не-э-эт, все куда интереснее. Приготовила сама.
– Сама-а-а?
– Ну должна же я была как-то тебя отблагодарить за то чудо, которое ты мне подарил.
– Алайя… – останавливаясь в дверях кают-компании, уже без наигранности попытался заговорить Сергей.
– Стоп, – тут же оборвала его она. – Я знаю твое отношение к семье и детям, но сразу говорю: со мной такие номера не пройдут. Я не готова жить с тобой под одной крышей, хотя и благодарна тебе за сына – просто замечательный карапуз. Страшное дело, но я уже подумываю о сестренке для него. Но давай договоримся так: ты к моему сыну не будешь иметь никакого отношения. Ты мне помог, и я благодарна тебе за это. Как видишь, настолько, что надела фартук и встала к плите.
– Кхм. Я оценил.
– Не-э-эт, ты оценишь, когда попробуешь, – потершись щекой о его плечо, вновь становясь мягкой и домашней, произнесла она.
Ну что же, тайм-аут ему вовсе не помешает. Итак, чего он хотел, отправляясь на эту встречу? Заявить права на ребенка, как выяснилось – сына? Да в общем-то нет. Если бы его мать была несостоятельной женщиной – а в это слово он вкладывал далеко не только финансовую сторону вопроса, – то ему было бы из-за чего волноваться. Однако его сын был в надежных руках.
Опять же его ли сын… Согласно ирианским законам, он всего лишь дал свое семя, причем сделал это без принуждения и по своей воле. Если хотел претендовать на что-то большее, то следовало заключить договор. Если тебя вынудили силой, то ты должен это доказать. Словом, с юридической стороны он ребенку был никто и звали его никак.
Происходящее же – это всего лишь знак доброй воли госпожи Алайи. Мм, очень вкусный знак. Настолько, что Сергей, не сумев сдержаться, начал тихонько так урчать. Был у него грешок, любил вкусно поесть, а когда вкусовые рецепторы зашкаливало, начинал мурлыкать, прямо как большой матерый котяра.
