Выехав на гребень холма, дядя Боря чуть прижал клавишу на «палке», и машина послушно притормозила; он утопил клавишу до щелчка и остановился совсем.
Отсюда Базу было хорошо видно — и забор трехметровый по периметру, и шоссейку добротную, и все здания, белые, с черными сплошными окнами. Это отсюда они черные, да и рядом, хоть носом прижмись, все равно ничего не видно. Зато изнутри в рамах как нет ничего, прозрачнее стекла. И третий корпус различался до гвоздика. Самый здоровенный, прямо стадион, с этими панелями блескучими на крыше. А за дальним забором дорога в город, но по ней только автобусы ездят с Арендованными, грузовикам туда нельзя и вообще никакого другого транспорта.
Интересно все-таки… Дядя Боря крепко потер лысину со лба на затылок. Ведь вот столько лет при технике, а ничего не понимаю. Ни как машина эта работает, ни зачем они Базу эту выстроили…
Ладно, наше дело шестнадцатое. Бабки платят, «палка» крутится, и шандец.
В долину он спустился на хорошей скорости и к воротам хотел подкатить по-пижонски, но без резины ни звука не было такого фэбээровского, ни тормозного пути.
Скука, одним словом. Ворота открылись как всегда, медленно и беззвучно, и въехал он так же, хотя тут он уже как бы и не при деле — автоматика безопасности въезд контролирует, чуть прибавишь, и сразу же впереди щит на пару тонн — раз! И аповцы стоят с пушками. Говорили, что заряд на максимуме не прошибает, не рвет, а сразу все в кисель, кости внутри в щебенку дробит…
За контрольной зоной его уже поджидал Посредник из диспетчеров. Этот был новый, прежде он его тут не видел, да и какая, хрен, разница; они сразу все на одно лицо становятся… Куда деваются прежние, дядя Боря не знал, и если честно, знать не хотел. Переводят их, и все. Зато дядя Боря знал, что Посредник увидит, что надо, и мысленно говорил ему: «А вот хрен тебе, и не простой, а в косу плетеный, с резьбой и насечкой!..»
— Вы восемь минут стояли перед спуском, — не переставая улыбаться, серым голосом объявил Посредник. — Зачем, какая цель?
— А показалось, движок стучит, — охотно отвечал дядя Боря. — Дай, думаю, заглушу, потом снова запущу да послушаю…
— Это незначительное нарушение, — тем же голосом прервал его Посредник. — Это не ваша обязанность. Это обязанность механика. Об этом следует докладывать ему. Выношу благодарность за заботу о механизмах и предупреждаю: сумма незначительных нарушений будет значительное нарушение.
— Извините, я ж хотел как лучше, понурил голову дядя Боря. — Так вот всегда, хочешь, как лучше… Э-ээх, начальство…
— Не следует обсуждать. У вас новое задание. — Посредник выдернул ключ из приемника и вставил второй. — Ваш груз следует доставить к грузовому помещению третьего корпуса…
Дядя Боря вспотел так, как не потел никогда. Казалось бы, чего там, ну довез, и ладночки. А вот, поди ж ты. Вспотел.
— Ага, — сказал дядя Боря. — Понял, не дурак.
— Избегайте это слово! — неожиданно повышенным тоном одернул его Посредник. — Оно некорректно и опасно!
— Понял-понял!.. — ошеломленно согласился дядя Боря, хотя не понял ничегошеньки.
— Благодарим вас за понимание, — Посредник улыбнулся и заговорил прежним голосом. — Начинайте движение.
Первый раз за два с лишним года дядя Боря забирался так далеко на территорию Базы; обычно все кончалось у въездной зоны, где его встречал кто-то из Посредников и команда, перегружавшая привезенное на специальную платформу и уводившая ее в неизвестном направлении. И вдруг — такое доверие, прямо как финскому президенту… Или подловить хотят? Дядя Боря напряженно соображал, механически двигая «палку» в нужных пределах. Да не похоже… у них это просто, мигом бы выперли, а на молодого сразу бы еще и накатило…
Ничего такого особенного смятенный разум дяди Бори по дороге не отметил. Но у третьего корпуса опять пришлось задуматься. Никакой команды с погрузчиком или встречающего Посредника там не было. Самое странное: грузовые ворота распахнуты во всю ширь, и пропускной фотоэлемент, или чего у них там, вовсю мигает зеленым… Это что ж, въезжать? Дядя Боря окончательно запутался и От тоски даже тихонечко запел: «Девять граммов в сердце, постой, не зови…», но скоро смолк и огляделся. Никто не спешил ему на помощь, и он решил действовать сам, на личный страх и личный риск. Надо ж разгружаться, вот и въедем. Если чего, так ихний компьютер все равно не пустит… Тихонечко тронув машину, дядя Боря подал вперед и медленно-медленно прополз в огромный проем неярко освещенного помещения. Как только задний борт миновал створ двери, она плавно и неспешно опустилась, а глазок вновь замигал красным.
Вот те и пирожки с котятами. Дядя Боря выматерился и даже как-то замахал руками, но тут же успокоился и полез за термосом с чаем. Теперь уже было все равно. Попал так попал. Будем ждать явления кого надо.
Полтермоса он прикончил, а никто так и не появлялся. В складе было пусто и темновато. Вдали обрисовывалась дверь, а больше ничего — ни окна, ни полок. Приоткрыв дверцу, дядя Боря выставил ногу и подождал, с ногой ничего не случилось; тогда он осторожно шагнул на пол.
Курить тут, как в машине, и вообще при Посредниках, было нельзя, но он уже привык и даже дома покуривал все реже, разве что выпивая с Юркой, соседом. Поэтому топтался возле машины, разминал ноги, приседал, потягивался. И сам не заметил, как отходил все дальше, а потом вообще оказался возле той самой двери, и толкнул ее, и очутился в огромном, высоченном и длинном коридоре, где белые лампы выжигали глаза, а в матово-серых стенах не было заметно ни одной двери — на всю длину коридора, казавшегося километровым.
«Вот это я попал…» — выдохнул дядя Боря, ослепленно жмурясь и промокая рукавом ползущие слезы. «Вот попал так попал…» Он кинулся назад и, к своему полному ужасу, не нашел ни малейшего признака двери. Стена была гладкая, как стекло, если и была там щель, теперь он ее не видел…
Сел дядя Боря на пол и сидел без всяких мыслей, только глаза ладонью прикрывал. Об увольнении он не думал, чего там думать, и к бабке не ходи, вычистят; о жене и детях тоже — дети-то уж взрослые, у младшей вон дочку Арендовали, а сколько горя было поначалу… Так бы и сидел, как нищий перед церковью, но почувствовал дядя Боря одновременно сильнейшее переполнение мочевого пузыря и какое-то странное давление на виски и лоб; если внизу давило постоянно, то в голове давление то нарастало до боли, то слабело. Надо было искать туалет или укромное местечко. «Пошли, — сказал он сам себе, — все равно погибать, так хоть с удобствами…»
Труся вперед на подгибающихся от страха ногах, он меньше всего думал, откуда возьмутся «удобства» в этом тоннеле. Голове становилось все хуже, и дядя;Боря уже почти не соображал, когда перед ним странно, четырьмя сегментами, распахнулась вся торцовая стена коридора, и оттуда, как из промытой плотины, рванулся еще более ослепительный свет и режущий холод…
