Впрочем, идти на максимальной скорости танки все же не могли, поскольку две последние машины, впряженные цугом, тащили на тросах единственный трофей – гигантскую голову Железного Германа.
Поначалу такую мысль высказывал только Лу. Джиму же она показалось слишком варварской, однако позднее он решил, что империя – как раз то самое место, где используют такие трюки.
Голову бросало из стороны в сторону, она подминала росшие на обочине кусты, и Джим с содроганием представлял, во что она превратится, когда они наконец доберутся до города.
Между тем настроение уцелевших в боях экипажей было хорошее, и временами, выбираясь на броню, танкисты затягивали гимны и боевые песни, стараясь перекричать рев танковых моторов.
Во время перехода почти не останавливались. Спали прямо в танках, а адмиралам выделили отдельных водителей. Теперь, когда главное дело было сделано, можно было позволить себе расслабиться.
Впрочем, Лу начал расслабляться уже в Ангуре. Джим узнал, что у того было несколько нежных свиданий с опекавшими его медсестрами. За такие вольности Кэш хотел сделать Лу выговор, однако побоялся, что тот напомнит ему про Абигайль или куда хуже – про ту несчастную девушку в музее. Это последнее воспоминание все чаще мучило Джима, и он дал себе слово найти бедняжку, если только она уже не свела счеты с жизнью.
Несмотря на персонального водителя, адмирал Джим все же утерял ощущение времени, и все путешествие к столице слилось у него в мешанину остановок, приемов безвкусной пищи, споров с умиротворенным цикламоном да частых выходов по нужде.
Столица появилась на рассвете неизвестно какого дня пути. Пограничный пост остановил колонну, и перепуганный капитан с побелевшими губами сбивчиво поприветствовал адмирала Джима и пожелал ему счастливого пути.
Кэшу некогда было обращать внимание на подобные пустяки, и колонна двинулась дальше.
Капитан же хотел немедленно сообщить о возвращении провозглашенных мертвыми предателей, но вдруг увидел перекатывающуюся, словно гигантский орех, голову Железного Германа.
Оставляя на дороге отвратительные кровавые ошметки, ужасный трофей продолжил свой путь к столице, подпрыгивая на ухабах и беспечно клацая челюстью.
Пограничник попытался ущипнуть себя за руку, затем два раза громко икнул и потерял сознание.
Когда танки ступили на мощеные улицы города, их грохотание усилилось во много крат. Любопытные выглядывали из окон, а полицейские стражи срочно заглядывали в служебные графики, проверяя, что за колонна могла появиться в неурочное время.
Впрочем, как и в случае с пограничным капитаном, служебное рвение полицейских заканчивалось сразу после появления головы.
На ровной мостовой она вела себя особенно игриво и перекатывалась из стороны в сторону, вызывая массовые обмороки женщин и неподдельную радость подвыпивших мужчин.
– Давай к нашему дому! – скомандовал Джим своему водителю, и его белоснежный танк выполнил лихой поворот, выбив из булыжников целый сноп искр.
Адмирал Джим улыбнулся. Он уже узнавал здания и представлял, как развалится на своей царской кровати, а потом помоется, примет массаж и переоденется в новый адмиральский мундир. Ведь прежний, несмотря на штопанье, латание – и стирку, выглядел после боя как обычная тряпка.
«А солдат отпущу в казармы, они того заслужили», – подумал Джим.
В это время по радио с ним связался Лу.
– Вижу нашу виллу, коллега, и даже автомобиль при ней. Честно говоря, надоело кататься на этих броневичках, ты не находишь?
– О да, граф, вы тысячу раз правы! – ответил Джим, и оба расхохотались.
Стрекоча гусеницами, белый и желтый бронированные гиганты остановились возле длинного лимузина. Затем башенные люки открылись, и оттуда появились оба адмирала – целые и невредимые.
Выбежавший на шум дворецкий застыл с раскрытым ртом.
– Эй, ты чего встал как неродной? – крикнул ему Лу. – Или не видишь, что приехали хозяева?
Между тем небольшую площадь перед зданием продолжали заполнять подходившие танки.
На вопрос назначенного старшим лейтенанта, что делать дальше, Кэш ответил – ждать. И все безропотно ждали.
Вслед за дворецким к воротам выскочил еще какой-то господин, повыше чином. Сначала он шагал по-хозяйски широко, но по мере приближения к танкам шаги его становились короче, а сам он приобретал рабскую сутулость. Этот несчастный узнал обоих адмиралов.
– Эй, может, ты нам пояснишь, что здесь происходит? – обходя этикет, спросил Лу.
– Я, гм, – откашлялся тот, – я руководитель имперской канцелярии Бо Рудольф, и это, гм… это мой дом, господа.
– Как это твой дом, когда мы жили здесь еще несколько дней назад?! – возмутился Джим.
– Ничего не могу поделать, но вы, господа, во-первых, мертвы, а во-вторых, простите, гм… предатели.
– Что он такое мелет, Джим? – ничего не понимая, спросил Лу. – Я ведь даже шофера в машине узнал – вон он, с обезьяньей мордой.
К этому времени дворецкий успел сбегать в дом за газетой и передал ее новому господину, а тот несмело – Джиму.
Кэш пробежал глазами полосу официальных сообщений и сказал:
– Так и есть, Лу, мы объявлены бездарно погибшими и проигравшими важное для государства сражение. Посмертно объявлены изменниками родины и шпионами Панконды.
– Вот это да! – развел руками Эрвиль. – И что ты предлагаешь делать, ведь мы как-никак живы?
– Сдается мне, что тут не обошлось без Квардли, – сказал Джим, пряча газету в карман. – Выбора у нас нет, поэтому двинем к императорскому дворцу. Ты дорогу знаешь?
– Откуда? – удивился Эрвиль. Джим забрался на танк и крикнул в люк своему водителю:
– Дорогу к императорскому дворцу знаешь?
– Конечно, сэр! – радостно прокричал тот, готовый услужить адмиралу-герою.
– Тогда поехали…
Взбудоражив почти весь город и наведя ужас на улицы, по которым протащили мертвую голову, колонна танков наконец добралась до предместий императорского дворца, однако уткнулась в наспех сооруженные укрепления и бронетанковые соединения из личных резервов императора.
Грозные машины по ту сторону рва были готовы немедленно вступить в бой, но не пропустить к дворцу ни одного танка путчистов.
– Что бы это могло быть, Джим? – спросил по радио Эрвиль.
– Они не хотят нас пускать.
Между тем через свежевырытый ров перебрались двое парламентариев в полковничьих мундирах и, подойдя к белоснежному танку Джима, остановились.
– Кто бы вы ни были, выходите и передайте себя руки правосудия! – зычно прокричал один из них.
