Сам Слава шел следом за арабом, держа скорость, не отставая, но не так беззвучно, как то удавалось молчаливому спутнику президента.
– Мне показалось, или ты умеешь разговаривать? – поинтересовался Слава на ходу.
– Говорить сейчас не надо, – отозвался араб. – Надо идти. Быстро и тихо.
– Если быстро, то почему лифтом не воспользоваться?
– Потому что в лифте ездят янки. Даже здесь они, дети цивилизации, пешком не попрутся, когда лифт есть. Молчи.
Вячеслав послушно замолчал. Лестница пролет за пролетом уходила вниз. Со счета он сбился, но здание, казалось, под землей было значительно объемнее, чем кусок строения, возвышавшийся на поверхности. Наконец лестница кончилась. Простой площадкой три на три метра. Сбоку обнаружилась дверь.
Араб толкнул створку, чуть придержал, давая Славе возможность пройти следом. За дверью оказалась еще одна небольшая пустая комнатка. Четыре стены – три двери. Одна, через которую они только что вошли, одна металлическая – лифт – и еще одна, в которую тут же нырнул араб.
За этой дверью оказался темный коридор. Свет здесь если и был, то был выключен, и зажигать его араб не собирался. Коридор резко метнулся вперед и уткнулся в металлическую дверь второго лифта. Араб нажал кнопку, втолкнул Вячеслава в кабину, зашел следом.
На табло было всего две кнопки и судя по датчику лифт отсюда мог ехать только еще ниже. Араб, подтверждая мысли Славы, нажал кнопку «вниз», лифт едва заметно тронулся и с легким гудом пошел вниз.
– Дай угадаю, – усмехнулся Слава. – Там, внизу, камера пыток, а тебя зовут папаша Мюллер.
– Меня зовут Мамед, – отозвался араб. – А тебе лучше бы помолчать.
Лифт вздрогнул, и араб подтолкнул Славу на выход. Еще один короткий коридор уперся в огромную, массивную дверь. В детстве, когда он еще ходил в школу, и не было никакой анархии, за школьным футбольным полем располагалось бомбоубежище. По прямому назначению его никто никогда не использовал, а потому в его подземной утробе устроили гаражи. О том, что это не просто подземный гараж напоминали огромные массивные двери. Не двери даже – ворота. Трудно было представить, как человек, несмотря на кучу механизмов, может не то что запереть, а с места сдвинуть такую махину.
Здесь и сейчас дверь была почти такая же, и Слава воочию узрел, как она может быть открыта. Мамед поднес к панели возле двери магнитную карточку, и гигантская воротина сама поехала в сторону.
– Вот и вы, – встретил знакомый голос.
Комната внутри была значительно больше всех предбанников, через которые они прошмыгнули по дороге. У одной стены стояло странное сооружение с кучей кнопок, датчиков, индикаторов и огромным экраном. На экране горела надпись:
Кроме него и араба, в зале сидел полоумный Вася, монотонно тренькающий по одной струне, президент и его дочь-проститутка. Эл рванулось было радостно к нему, но он смерил ее таким недовольным взглядом, что девушка замерла на месте и как-то резко погрустнела.
– Проходи, – распорядился бывший президент.
Слава подошел к экрану, кивнул на надпись.
– Абонент временно не доступен?
– Не до шуток, – отрезал бывший и зло рявкнул на Васю. – Не дребезжи.
Сумасшедший боязливо съежился и отставил гитару.
– Зачем мы здесь? – глупо спросил Слава.
– Чтобы начать третью мировую войну, – тихо и отчетливо произнес бывший. – Или не начать.
Вячеслав вздрогнул. На него посмотрел с опаской, как на милого добродушного, греющегося на солнышке скорпиона.
– Вы все-таки решились?
– Нет, – покачал головой тот. – Решать будешь ты. Ты теперь глава, тебе и решать.
Слава посмотрел на президента, перевел взгляд на Васю. Тот застыл, только иконописные глаза безумно сверкали. Затем поглядел на Эл, эта смотрит то на него, то на своего папашу, не иначе как сама ничего не понимает. Потом искоса бросил взгляд на араба. Мамед ковырял панельку замка возле двери.
– Что он делает?! – вскрикнул вдруг Вячеслав.
– Все сделал уже, – улыбнулся араб.
– И как? – спросил бывший.
– Электроника не работает. Я ее намертво замкнул. Механически дверь отпирается только изнутри, хотя тоже не факт, что откроется. А в ручную они обгадятся ее отпирать.
– Хорошо, – улыбнулся бывший, напомнив сверкнувшими глазами полоумного Васю.
– А мы как отсюда выйдем?
– Есть другой путь. Монорельс до Белого города. Но об этом позже. Мамед, ты готов?
Мамед всегда был ко всему готов. Только вот Слава к такому повороту событий готов не был. Давешний разговор он помнил от и до, и даже думал, как поступить, стоит ли принять предложение бывшего или послать его ко всем чертям. Теперь же выбора у него практически не оставалось. Решение требовалось сейчас. А он не был готов его принимать.
– …У меня есть чем ответить американцам, – говорил бывший президент два часа назад, пока Слава сидел и тянул свой виски. – У меня есть разработка, с которой придется считаться всем. Всему миру. У меня есть чем воевать, только вот нету кем. Представляешь, шахматная доска. Фигуры в готовности, осталось разыграть одну пешку – и победа в кармане. И вот пешка идет через все поле. И я слежу за ней. И довожу до противоположного края. Теперь это уже ферзь. Осталось только разыграть его правильно. Не потерять. Понимаешь? Этот ферзь – ты. Я вел тебя через все поле, теперь предлагаю играть. А ты…
– А сам? – виски с каждым глотком становился все противнее, или это речи президентские имели дрянной привкус?
– Я не могу возглавить эту страну, после того что с ней сделал. Меня не примут. Кроме того, я стар. Это твоя игра теперь.
– Что за оружие? – медленно произнес Слава.
– Можешь себе представить портативное ядерное оружие, один выстрел из которого сравнивает с землей половину небольшого города? Ядерное оружие, которое может тащить на плече взрослый человек. Ядерное оружие, снабженное встроенным компьютером, который легко определяет цель, легко наводится на нее, а тому, кто стреляет, остается только кнопку нажать? Представляешь? И ни один комплекс ПВО не поймает такого стрелка и не отловит такую ракету. Потому что летит она низко с диким ускорением. Представил?
Слава зябко повел плечами. Воображения на то, чтобы представить это во всех подробностях, не хватало, но картинка, которую худо-бедно набросал мозг, уже была не из веселых.
– Нет, не представляю.
– А оно у меня есть, – глаза бывшего заблестели фанатичным блеском. – И ни один янки о его существовании не догадывается. Представляешь, какой это будет бум? С этой разработкой и с властью, которую ты получишь, мы вышибем отсюда янки, поднимем Россию с колен. Да что с колен… Весь мир будет у нас в ногах валяться. Решайся, времени немного. А другой надежды у России нет.
