— Лаури — говно, — чтобы прекратить ее словоизлияния о нем. Только то, что ты выжил, что тебя провозгласили героем, вовсе не значит, что ты заодно не можешь быть говном. Должно быть, она была в отчаянии, не имела выбора.
— Я знала, что могут быть вещи, которые ему ты скажешь, а мне нет. Мы знали, что будет лучше, если ты не будешь знать… сделав кое-какие нужные нам вещи.
Гнев боролся с удовлетворением, что он их выкурил, что по меньшей мере одна переменная устранена. Необходимость знать больше уравновешивалась с ощущением, что он уже и без того ошеломлен. И все это на фоне попыток игнорировать тревожную новую мысль: что власть матери не безгранична.
— Может, ты мне чего-то недоговариваешь?
— Нет, — ответила она. — Нет. Миссия все та же: выяснить, что происходит без нашего ведома. Сфокусируйся на биологе и пропавшей директрисе.
Так это и была миссия? Может, миссия Голоса, теперь доставшаяся ему, предположил Контроль. Предпочел принять ложь, что все сказанное ею — чистейшая правда, хотя, пожалуй, худшее уже позади. Он стряхнул оковы. Принял все, чем Грейс могла в него швырнуть. Видел видео.
Выйдя в кухню, Контроль налил порцию виски — единственную за день — и опрокинул одним глотком, хеша себя лукавой идеей, что это поможет уснуть. Ставя пустой стакан обратно на стойку, заметил мобильник директрисы рядом со стационарным аппаратом. В своем корпусе он по-прежнему напоминал большого черного жука.
Накатило дурное предчувствие, а следом воспоминание о шарканье по крыше на прошлой неделе. Взял кухонное полотенце, подхватил им телефон, распахнул заднюю дверь с Чорри, следующим по пятам, и швырнул полотенце вместе с телефоном глубоко во мрак заднего двора. Ударившись о дерево, тот кувыркнулся во тьму высокой травы на границе участка. Пошел на хер, телефон. Не возвращайся. Можешь присоединиться в телефонной загробной жизни к мобиле Голоса/Лаури. Лучше уж чувствовать себя параноиком или придурком, чем быть не в своем уме. И почувствовал себя реабилитированным, когда Чор-ри-Чоррикинс отказался последовать за телефоном, предпочитая остаться в доме. Хороший выбор.
Когда наступило утро понедельника, Контроль не отправился прямиком в Южный предел. А вместо того предпринял путешествие к директорскому дому — посмотрел дорогу в Интернете, сунул пистолет в кобуру и выкатил на шоссе. Это дело стояло у него в списке для исполнения по окончании сортировки записок в кабинете, просто чтобы убедиться, что люди Грейс действительно вычистили дом настолько тщательно, как она утверждает. Подтверждением манипуляций Голоса/Лаури — а если на то пошло, то и матери — оставалось ощущение безразличия, что-то зудевшее на заднем плане. Что до ответов, то Лаури не продвинул его ни на шаг, не оказал реального воздействия — им манипулировал некто неприкосновенный и эфемерный. Лаури, прикрывающийся Голосом, донимающий Южный предел издали. Теперь Контроль пытался слить их в единую личность, единое намерение.
Уже тронувшись в путь, испытал порыв не возвращаться в Южный предел вообще — притом миновав директорский дом стороной — и, свернув на проселок, поехать к отцовскому дому, милях в пятидесяти западнее. Но удержался. Владельцы новые, скульптур на заднем дворе не осталось. После папиной смерти все разъехались по хорошим домам с дядьями и тетками, племянницами и племянниками, хоть он и чувствовал, будто пейзаж лет его становления разбирают кусочек за кусочком. Так что там никакого утешения. Никакой реальной истории. Некоторые из его родственников живут в этом районе, но связывал их воедино именно отец, и большинство из них он не видел с юношеских лет.
Население Бликерсвилля около 20 тысяч — в самую пору, чтобы городок обзавелся парочкой приличных ресторанов, небольшим центром искусств и тремя кварталами городского центра. Этот размер идеален и для поддержания сегрегации, и директриса жила в округе, где белые лица в диковинку. Уйма сосен, дубов и магнолий с развесистыми кронами, сильно обросших мхом, ухабистую дорогу усеивают мокрые ветки, поломанные грозой. Прочные кедровые и цементные дома, некоторые подцвеченные кирпичом, но по большей части бурые, синие или серые, с одной-двумя машинами на гравийных или усеянных сосновой хвоей подъездных дорожках. Контроль миновал парочку общинных баскетбольных колец и сколько-то черных и латиноамериканских подростков на велосипедах, останавливавшихся и глазевших, пока он не уедет. До школы еще пара недель.
Дом директрисы находился в конце улицы под названием Стэндифорд на вершине холма. Решив перестраховаться, Контроль припарковался в квартале от него, на улице внизу, а потом пешком прошел в задний двор, нисходящий с холма к дому. Задний двор зарос нестриженными кустами азалии и массивными глициниями, некоторые из которых крепко обвились вокруг сосен. Позади рулонов металлической сетки чахла парочка квелых компостных островков. Изрядная часть травы пожелтела и засохла, обнажив корни деревьев.
Три бетонных полукруга играли роль террасы, усыпанной опавшей листвой и чем-то вроде прелого канареечного семени рядом с формой для пирогов, до краев полной грязной водой. Белые застекленные двери с прозеленью плесени позади этого послужат ему точкой входа. Одна проблема: ему придется вскрыть замок, поскольку он не подавал официального запроса на посещение. С той только разницей, что ему хотелось взломать замок, вдруг понял он. Ему не хотелось получить ключ. Когда он принялся возиться с принесенными инструментами, пошел дождь. Крупные капли, с цокотом забарабанившие по опавшим за прошлую зиму листьям магнолии.
Он ощутил, что за ним наблюдают — наверное, поймав уголком глаза какое-то движение, — как раз в тот момент, когда ухитрился открыть дверь. Встал и обернулся налево.
В соседнем дворе, на порядочном расстоянии от изгороди из рабицы чернокожая девочка лет девяти или десяти с «грядками» на голове, переплетенными бусинами, настороженно взирала на него. На ней было платьице в подсолнухах и белые пластиковые сандалии с ремешками на липучках.
Улыбнувшись, Контроль помахал ей. В какой-то другой вселенной Контроль бежал, бросив свою миссию, но не в этой.
Девочка не помахала в ответ, но и не убежала.
Приняв это как знамение, он вошел внутрь.
Здесь не было ни души уже не один месяц, но в воздухе ощущалось какое-то коловращение, которое ему хотелось отнести на предмет то ли невидимого вентилятора, то ли только что отключившегося кондиционера. Вот только Грейс отключила электричество до возвращения директрисы, «чтобы сэкономить для нее деньги». Дождь уже настолько разгулялся, что усугубил мрак, так что Контроль включил фонарик. Никто не заметит: он слишком далеко от окон, а стеклянные двери завешены длинным темным занавесом. И вообще, большинство людей все равно на работе.
