Конечно, так труднее преподавать географию детям. Но, наверно, было бы хуже, если бы дети читали на географических картах планеты имена людей, которых часто видят в коридорах своего дома. Наверно, такая поспешная топонимика помешала бы воспитывать детей скромными.
Жюль Фуке летал на Восточный материк несколько раз. Вначале – в вертолете, потом – только с индивидуальным ракетным двигателем МРМ-5, который при не очень высокой скорости обеспечивал максимальную дальность полета.
Во время одного из этих путешествий Жюль увидел на берегу ручья одинокую девушку, почти нагую. Он спустился к ней просто так, из любопытства – посмотреть, какие они, дикарки. Тем более, что поблизости, как показалось ему сверху, никого больше не было.
Увидев его, девушка испугалась, вскочила и хотела бежать. Но она не могла бежать – на ноге у нее была большая загноившаяся рана, которую девушка и промывала возле ручья.
Едва сделав несколько шагов, дикарка упала. И лежала на земле, раскинув руки, уткнув в траву лицо, ожидая неминуемой смерти.
Жюль решил воспользоваться этой беспомощностью девушки и неторопливо надел на ее голову, поверх гривы спутанных черных волос, каркас приемника мыслей.
Девушка не пошевелилась. Ей, видимо, казалось, что это – неизбежные приготовления к смерти.
Тогда Жюль надел на себя второй приемник мыслей и тихо сказал:
– Девушка, хочешь, я вылечу твою ногу? Она удивленно подняла голову, посмотрела на незнакомца и ответила:
– Убивай – не мучай!
Жюль широко улыбнулся.
– Я не хочу убивать тебя, – произнес он. – Ты мне нравишься.
У нее и на самом деле было приятное большеглазое лицо – испуганное, грязное, измазанное в земле, – но приятное.
Она улыбнулась ему в ответ, села и попыталась стащить с головы приемник мыслей.
– Не трогай эту вещь! – торопливо сказал Жюль. – Ты сразу перестанешь понимать меня.
Она отдернула руки и испуганно покосилась на него. Потом спросила:
– Ты – Чу?
– Нет, я Жюль, – ответил он. – А кто такой Чу?
– Жуль... – растерянно повторила девушка. – Жуль... Я не знаю такого бога. Значит, ты чужой бог.
– А кто такой Чу? – снова спросил Фуке. – Чей он бог?
– Наш, – ответила девушка. – Племени леров. Я никогда не думала, что увижу живого бога. Пусть даже и бога чужого племени.
– Я не бог, – сказал Жюль. – Я человек. Такой же, как ты.
– Люди не летают, – ответила она. – Летают только боги. Он понял, что убеждать ее бесполезно. А может, пока и не нужно. Пусть считает его богом. Так даже удобнее.
– Давай я вылечу тебе ногу, – снова предложил он.
– Лечи, если можешь.
Он вынул из кармана моток стрептимиолового пластыря и залепил им рану.
Девушка на миг вскрикнула – не столько от боли, сколько от испуга. Но Жюль успокоил ее:
– Потерпи. Скоро все пройдет.
– Долго терпеть? – спросила она.
– До темноты ты будешь здорова.
Жюль знал, что рана затянется намного раньше. Но не хотел чтобы девушка спешила.
Она почти поверила ему.
– Если это правда, – подумала она вслух, – то завтра я смогу догнать свое племя.
– Оно ушло от тебя? – спросил Жюль.
– Оно ушло на новое место, – ответила девушка. – Здесь перевелась дичь.
– А ты?
– Что я?
– Почему ты здесь?
– Я осталась. Потому что я не могу быстро и долго идти.
– И никто не захотел помочь тебе?
– Помочь? – Она глядела на него очень удивленно. – Зачем? Больные всегда остаются на старых стоянках.
– У вас жестокие порядки, – заметил Жюль.
Она не поняла.
– Что такое жестокие?
– Вы не жалеете больных.
– А кто их жалеет? Ни одна стая, ни одно племя не жалеет больных. Иначе нельзя жить.
– Мы живем иначе, – сказал Жюль. – Мое племя больных жалеет. И не бросает в одиночестве.
– Значит, у тебя слабое племя, – заключила девушка. – Значит, вы скоро погибнете. – И тут же усомнилась: – Но ведь боги не умирают!..
Они сидели в высокой траве, на берегу ручья, и мирно беседовали – как старые добрые знакомые. Звонко бурлила вода на мелких каменистых перекатах. В густых зеленых ветвях над головой назойливо трещала птица. Шелестел листьями лес, пригибая ветви под ветром. Громадная зеленая бабочка с черными кругами на крыльях медленными взмахами перелетела через ручей.
– Как тебя зовут? – спросил Жюль.
– Нала.
– У тебя есть дети?
– Нет. Если бы я была здорова, меня через несколько дней взяли бы в жены.
– Кто?
– Кто посмелее.
– А больных у вас в жены не берут?
Она помрачнела, опустила голову и тихо ответила:
– Кому нужна больная жена?
И вдруг вскочила, резко повернулась назад, раздувая ноздри, втянула в себя воздух.
Жюль тоже повернулся лицом к чаще, но не увидел, не услышал и не почувствовал ничего.
– Кого ты испугалась? – спросил он.
– Там зверь, – ответила она. – Там улу.
Жюль не понял, кто такой улу, но выхватил из-за пояса и слип и пистолет.
– Я погибла, – сказала девушка. – Он сожрет меня. Жюль выстрелил на всякий случай в чащу, чтобы отпугнуть зверя, и, не выпуская оружия, подхватил левой рукой девушку и перенес ее на другой берег ручья. Теперь между ними и зверем был ручей и небольшая полянка. Теперь люди были лицом к опасности, и зверя можно было подстрелить даже в последнем прыжке.
Выстрел не испугал зверя. Видно, эти улу еще не слышали выстрелов. Выстрел испугал только Налу. А зверь уже через три минуты высунул из кустарника свою тупую оскаленную морду с маленькими злыми глазками и нагло, небоязливо глядел на людей. У этих людей не было ни палиц, ни копий, которые зверю уже приходилось видеть. Эти люди были беззащитны, но не убегали, как вся остальная дичь. Они были легкой добычей.
И зверь подобрал лапы, приготовился к прыжку.
Однако прыгнуть он не успел. Что-то тупое и темное навалилось на него и подмяло под себя.
Опустив слип, Жюль перебрался через ручей, подошел к зверю и разглядел его. Длинное, как у пантеры, туловище с гладкой серой, почти без шерсти, кожей, мощные лапы, тупая, бульдожья морда с обвисшими, мягкими ушами. Громадная собака, что ли? На прохладном материке, где жили земляне, таких животных не было.
На всякий случай Жюль связал спящему животному лапы и вернулся через ручей к девушке.
– Что ты сделал с улу? – спросила она.
– Усыпил.
– Как?
– Вот этой штукой.
Он показал слип.
– Здесь прячется сон?
– Да.
– Сон зверей?
– И человека – тоже.
– Значит, ты и меня можешь усыпить?
– Конечно.
– Почему же ты этого не делаешь?
– Зачем?
Она опять глядела на него очень удивленно. Затем пояснила:
– Ты мог бы утащить, меня, спящую, в свое племя. И сделать своей рабой.
