Изо всех рядов выбирались и вливались в общий поток люди. Их было так много, что скоро я видел перед собой одни только серые спины, и белое платье совсем затерялось среди них. Я яростно расталкивал их, усердно, но безуспешно, потому что спины наваливались, обступали, и я только успел заметить, что девушка уже вышла, окружённая такими же серыми спинами, что и я.
Потеряв её из вида, я почувствовал страшное опустошение. Это было как после праздника, когда он окончился, и ты ничего не можешь поделать, и только знаешь, что всё кончилось.
Это я хорошо чувствовал, что всё кончилось.
За дверью все странным образом рассеивались, и незнакомки нигде не было видно.
Я скатился вниз по ступенькам, выглянул наружу — никого. Я бегал по всему театру, осматривая комнаты.
Вокруг было тихо и пусто.
На площади стояла повозка. Лошадь прядала ушами. Банкир хмуро поглядывал по сторонам, отирая пот со лба. Как его занесло сюда? Чувствовал он себя дискомфортно. Никто не обращал на него внимания.
В столице мимо него никто не пройдет. Мимо его зоркого глаза. А если кто-то покажется на горизонте, он весь изведется.
Мысль о том, что он не выяснит, кто это, для него непереносима, но, определив объект, он сразу успокаивался.
— Родственник, — удрученно бормотал банкир. — Никогда не примет меня, как положено. Считается, если я из столицы, то ко мне можно относиться с пренебрежением.
Он стал примериваться к дешевым лавкам, столичной отраде, и подоспевший Витамин первым делом без сожаления напустился на него.
— Так ты ко мне приехал или еще для чего-то? А, Кузен?
— Думал, ты не придешь, — выдохнул крестьянин.
— Ничего, — буркнул Витамин. — Не заблудился бы.
— Конечно, — с готовностью сказал Кузен. Не с руки ему было ссориться со спесивым городским родственником.
Все ждут поддержки со стороны.
Мы зашли в подвал, где воротила великодушно позволил угостить себя.
Улыбчивый Паника и циник Кошмар почтительно приветствовали жоха.
Они знали, что такие, как Витамин, всегда берут свое, не задаваясь при этом.
— Неважно выглядишь, — посочувствовал Кузен.
Полинялый Витамин покосился на отражение в стекле. Да, видик. Но ничего.
Ради торговли он готов на жертвы. Товарная атрибутика — это не просто слова.
Это оптимальная оправа. Искать ее надо в изъяне, а Кузен из соседней деревни.
Витамин поинтересовался здоровьем родственников. Для начала.
Кузен, хлебнув из бокала, стал рассказывать.
В мегаполисе все родственники. Один небоскреб повадился обрушиваться в пропасть по ночам.
Обычные столичные байки, но домоседы подвинулись поближе, готовые слушать.
Им эти сильнодействующие истории были в диковинку. Неиссякаемая вера элиты в сказки невольно заразила и их.
— М-м? — полюбопытствовал и Витамин, правда, совсем по другой причине. — Покажешь место?
— Что ты, что ты! — по-бабьи замахал руками Кузен. — Как можно!
— Отчего нельзя? — невинно сказал Витамин.
— Ну, хорошо, — согласился Кузен.
— Мы еще нужны обществу. — сказал Паника.
— Мне ваше сбродное общество не указ, — обронил Витамин. Восприимчивый материалист был мрачен.
Я подумал, что все в жизни разлетаются в разные стороны, неуступчиво, как звезды, радиально, не образуя созвездий.
Рядом сидели мои туристы.
— Диете — чуть-чуть, — сказал Пируэт. — Нам — дозу.
— Без запаса, — засмеялся смуглый.
— Больше никаких запасов, — сказал Пируэт. — Везде всё есть.
— Забыл наш триумфальный рейд? — сказала Диета. — К тому же угодили в лапы к какому-то громиле. Как он принялся за нашу провизию! За один присест опустошил весь наш неприкосновенный запас. Тем и откупились. Перепугались мы в прошлый раз, слов нет. Как этот питекантроп наворачивал наше добро. Проводник мог бы и предупредить. Аттракцион, конечно, но… проконсультировать было нелишне.
— Вот именно, что аттракцион. Чего мы испугались среди груды битых горшков? Что-то нам показалось… Хваленый изъян — местный фольклор. Никакой сенсации. Нехоженые тропы… Просто глушь неслыханная. Сервис наладить — вот и весь сказ, — сказал смуглый, уже безо всякого акцента. Это он меня в заблуждение вводил.
— Мы бы всё равно не послушались, — сказала Диета.
— А-ха-ха! Ха-ха. Верно. Без претензий. Какие претензии?
Меня они, естественно, просто не замечали. А ворота всегда были открыты. Могли бы сходить повторно.
Но им, с виду таким упорным, это больше уже не нужно было.
Жена Кузена изучила его склонности и умело использовала их. Держала его в руках крепко, но давала иногда волю.
Когда муж заявился с гостями из города, Блюдо, смекнув, какую пользу можно будет извлечь из этого, тут же стала во всём угождать ему, показывая, какая она примерная жена.
Те, кто попадал к Кузену впервые, завидовали. Банкир любил выглядеть дома с размахом.
Паника и Кошмар, как люди семейные, чувствовали себя вполне непринуждённо.
Веселье затянулось, особенно, когда появился риелтор.
Но после обильного ужина с риелтором все сразу улеглись, потушив свет, и Витамин тоже, позабыв обо всём. Я лежал с открытыми в ожидании глазами.
Понадобилось ровно столько времени, сколько я и предполагал. В окошке неурочно скользнула чья-то тень.
Спавшие выводили рулады. Потише бы, что ли, с досадой подумал я.
Я замер, потому что кто-то стал вглядываться в окошко. Теней было несколько. Одна — огромная.
Кто-то зашарил по двери, явно пытаясь открыть её. По спине прошёл озноб. Вот оно, подумал я. Началось.
Но всего этого не может быть. Я пришёл в себя. Не верю я в эти примитивные ужасы. В конце концов, я хоть и не какой-нибудь твердолобый учёный, а готов рискнуть ради истины. Немного смущало то, что ломились тихо. Свои окликнули бы хозяев. А разыгрывать так низкопробно в деревнях не принято. Ну да, будь, что будет. Я набрал воздуха и снял запор.
Дверь скрипнула. Никого.
Дом стоял вверх ногами. Пол был над головой. Всё лежало вокруг нас — картины, скульптуры, экспонаты.
— Что, попали в изъян? — сказал я.
Витамин почесал затылок.
— Кто его сюда?
Мы выкарабкались из оврага и отряхнулись.
— Кому не угодил старый музей? — сказал Витамин. — Кому он понадобился?
Никому, напрашивался ответ.
— Теперь ты долго свою родню не увидишь. А жаль.
— А они неплохие, да? Надо искать другой ход, — сделал вывод Витамин. — Заметил, крестьян не осталось. Тоже музейная редкость.
— По-моему, это был единственный.
Сорняк, как гастролёр, поселился на какое-то время в городке. У него была студия, в которой он изготавливал чучела для музея, на что он был большой мастер.
Я расхаживал по мастерской. Мои друзья расположились тут же, отдыхая.
— Здорово у тебя получается. Как в модели у Шедевра.
Инструмент выпал из рук Сорняка. Он работал в лаборатории Шедевра.
— Всё верно. Всё было скопировано, — подтвердил он. — Там я всему и выучился. Но вы ничего не знаете. Шедевр сам кукла.
Мы не поверили.
— Подумайте, как могут быть такие огромные люди?
Мы переглянулись.
— Мы вместе росли.
— Конечно. И он рос. Кукла. Механизм такой. Да вы не расстраивайтесь. Я и сам переживаю. Вреда в них нет. Сходство конечно, сверхъестественное. Достигли, что называется, совершенства. Не бывает таких людей.
— А модель такая может быть? — спросил я. Друзья мои прислушивались и уже не каждый раз возражали, когда речь заходила о ней.
— Ах, конечно, нет! — всплеснул руками Сорняк. — Ты посмотри, какой новый музей. Сколько работы. А материал. Не отличить. Сходство, понимаете? Главное — сходство. Всего лишь.
— Все было по-настоящему, — сказал я.
Я гнул свою линию.
— Вам все показалось. — Сорняк принялся жонглировать. — Молодость, знаете ли, воображение. Ну да, воображение. Да что же такое, в самом деле! — Сорняк по-доброму заволновался. — Модель, конечно, копия! Замечательная идея. Шедевр говорил нам о ней. Но как не копируй, все равно есть зазоры. В любой модели.
