- Старался не привлекать к ней внимания. Строгие нынче времена. А вообще-то, она готовый комэск. Фашистов рвёт, как Тузик грелку.
***
Что должны делать после разлуки юные супруги, оказавшись вдвоём в купе мягкого вагона? Правильно! Разговаривать об авиации. У нас с Мусенькой именно так и получилось. Откуда мы в этом поезде появились? Встретились в Одессе, слопали по мороженому, окунулись в море - и вот. Не стоит забывать, что капитан в эту эпоху - старший офи... красный командир. К нашим услугам военный комендант, которой без волокиты обеспечит как раз мягкий вагон.
В кассах - толчея и ругань. Многие стремятся уехать из Одессы, хотя, в целом, обстановка в городе ничуть не нервная. Разве что иной раз встретится колонна необмундированных новобранцев или проедет машина с ранеными.
Наше с Мусей положение даёт не только преимущества - есть и неудобства - купаться пришлось поодиночке, потому что пистолеты без присмотра не оставишь - то есть удовольствие было несколько разбавленным.
Дело в том, что, не только меня, но и её тоже, отозвали в Главное Управление ВВС, причём, именно к начальнику. Мы единодушно решили, что нас очередной раз проверили, убедились, что и ночные бомбардировщики из учебных самолётов получились, и москитные истребители достаточно эффективное оружие, а не наш досужий вымысел. То есть предложенные схемы работают. А теперь пришла пора озадачить нас новыми проблемами. Естественно, в авиационной области. Вот и вытряхнули и меня и её из действующей армии. Поскольку приказ пришёл от самого главного военного авиатора - значит он в курсе приключившегося с нами переноса сознания в прошлое. Только вот есть дополнительный вопрос. Почему он всё ещё при должности - я-то помню, кто был на этом посту в начале войны. Не Рычагов!
Мусенька, а она у меня большая книгочеюшка, пересказала из читанных ею воспоминаний адмирала Исакова случай, произошедший на совещании у Сталина, когда этот самый Рычагов в ответ на претензии, высказанные к нему из-за большой аварийности с самолётами, огрызнулся, что наши лётчики летают на гробах. После это вождь снял его с должности и отправил учиться в академию.
- Так что, Шурик, именно ты со своими УТИ-16, скорее всего, и сохранил этому человеку служебное положение - лётчики-то наверняка предпочитали отрабатывать задачи на них, а не на строгих в пилотировании И-16. Из-за этого и аварийности особо высокой не было, - Мусенька встрепала мне голову.
- То есть, не обидел Сталин главкома авиации, послав за парту, - согласился я. - Но тогда мне непонятно, как вообще Рычагов столь высоко запрыгнул. Он же совсем молодой, хотя, лётчик, говорят, отличный. С опытом войны в Испании. Но ведь у Сталина есть товарищ Чкалов, который вовсе даже не погиб. Почему он выдвинул другого, менее опытного?
- Думаю, Валерий Павлович достаточно часто спорит с нашим вождём по разным авиационным вопросам. Не забывай - ты много раз показывал Чкалову дурной пример, склоняя его поддерживать непопулярные в это время решения. Вот и пробежала между ними кошка.
Не скажу, что найденное решение можно считать исчерпывающим, но придуманная модель нас устроила. А тут чай принесли, мы достали снедь и приступили к приёму пищи.
Глава 41. Столичные впечатления
В главном управлении ВВС нас почему- то сначала попытались приткнуть в какое-нибудь из подразделений, хотя направлены мы были прямиком к начальнику. Кто-то куда-то бегал или звонил, объясняя, что тут появились никому неведомые капитаны Субботины, и что непонятно, куда их девать. Словом, возникло ощущение, что мы угодили в момент каких-то перемен - в высоких коридорах власти это всегда сопряжено с нервозностью, которая невольно передаётся подчинённым.
Наконец нас проводили в кабинет кого-то из кадровиков - ему в нашем присутствии принесли папки с личными делами, полистав которые, этот майор раздражённо заявил, что подобными вопросами должен заниматься сам командующий. Как будто не к нему нас вызвали! Понятно, что на сделанное заявление мы дружно промолчали и не тронулись с места.
- Вы ведь с фронта, - без вопросительных ноток в интонации, произнёс кадровик, несколько более миролюбиво.
- Так точно. А что, Павел Васильевич куда-то уехал? - поинтересовалась Мусенька.
- Боюсь, да. Во всяком случае, на его место назначен Павел Фёдорович Жигарев, однако, в связи с занятостью, принять вас сейчас он не может.
- Когда нам явиться? - на этот раз любопытство проявил я.
- Право не знаю. Думаю, вам не следует уходить прямо сейчас - хотелось бы узнать о событиях на Южном фронте от его непосредственных участников, - видимо, что-то из наших личных дел показалось этому человеку интересным.
Мы стали рассказывать, сначала в общих чертах, потом, отвечая на вопросы, коснулись и подробностей - нормальное человеческое общение, в какой-то мере без чинов. Подкупил меня человек, проявивший интерес к рядовым, по сути, командирам полков. Хорошо поговорили, а потом, когда я спросил, нет ли планов развернуть авиадивизию Валерия Павловича в воздушную армию, хозяин кабинета нажал на столе кнопку - думал, сейчас принесут чаю.
Чаю не принесли - вошли два автоматчика и лейтенант НКВД.
- Товарищи задают нескромные вопросы, - объяснил прибывшему красному командиру хозяин кабинета.
- Ваши документы.
Вообще-то мы их сегодня уже предъявляли в этом самом учреждении, но, если обычные не подходят - есть у меня и на особый вкус. Я подал тот самый "Вездеход", который на непредвиденные случаи. То есть, если попаду в неприятную ситуацию.
Лейтенант осмотрел его со всех сторон, даже понюхал. Думал - полижет. Но нет - не стал. Попросил подождать до выяснения.
- А не могли бы вы, товарищи, пока ждёте, отдать оружие? - добавил он не совсем уверенным голосом.
Кобуры у нас на ремнях - вместе с ними и отдали. Потом Мусенька достала из-за голенища сапога финку, а я - кинжал, что презентовали мне разведчики. Ещё - пистолетик скрытного ношения - опять же дарёный, трофейный. Он, хоть и пукалка с виду, но дюймовую доску простреливает. Мусенька свой тоже отдала и пару запалов для гранаты выложила. И литой из алюминия кастет - она вообще бережёт пальцы. Я отдал и ножик-выкидыш.
Глядя на горку оружия, хозяин кабинета невольно поёжился. Потом красный командир НКВД ушёл, а мы с автоматчиками остались. Как-то скучно стало - только что так хорошо разговаривали - а тут, как отрезало. Хозяин кабинета вид принял несколько унылый, но почему-то не уходил.
Скучно стало, тоскливо. Дай, думаю, развею немного эту тоску.
- Мусь, - говорю, - скажи, а бывает такая любовь, чтобы один раз, и на всю жизнь?
- Бывает, Шурик. Морячки.
