…Вот тридцативосьмилетний мужчина – спортивный, подтянут, имеются банковские накопления. Женат – жена-красавица, двое детей. Несчастен. И таким останется до конца своих дней. А дело в том, что не о такой жизни он всегда мечтал. Он просто хотел с рюкзаком за спиной в поисках истины обойти пешком весь мир. Но всегда его что-то останавливало – всегда путешествие откладывалось на завтра, которое так никогда и не наступило. То он не мог себе представить, что будет кому-то нужен даже бродягой без гроша. А потом любовь, дети. Доживет до глубокой старости в окружении детей и внуков… Умрет в удивительно чистом состоянии рассудка, со слезами горечи и сожаления на глазах…
Генератор увеличил скорость подачи, и я, не в состояние выдержать, отключился…
* * *
Когда я очнулся на полу Генератора, часы показывали только четыре вечера. Чувствовал я себя на удивление бодро, да и вообще, в этот раз сеанс прошел гладко – только я почувствовал зов, тут же приехал к кубу, сел в кресло и приступил к терапии. Теперь даже непонятно, что мне мешало поступать так же.
Под конец месяца погода стала совсем невыносимой, термометр показывал сумасшедшие градусы, синоптики грозились, что это далеко не конец. Каждый день производился новый температурный рекорд. Казбесы воняли как никогда…
Я выбрался из куба и полной грудью вздохнул жаркий, но чистый лесной воздух. На мне были серая выцветшая майка, светлые шорты и сандалии на босу ногу. Неспешно я спустился по лестнице вниз и отправился на прогулку через лес к шоссе. С приходом весны снегоход стал бесполезным, Станислав Валентинович никакого нового средства передвижения мне дарить не собирался, и я подумал, что можно было бы приобрести какое-нибудь подобие квадрацикла за свой счет. Денег было навалом, а тратить я их ни на что не тратил – даже самого себя начала пугать эта нелепая моя скупость…
В салоне автомобиля, припаркованного на обочине, воздух был горячим. Я включил кондиционер, а сам переждал пять минут на воздухе – как зимой машину прогревал, так летом давал остыть. Когда в салоне стало прохладно, я отключил кондиционер, открыл окна и помчался в город – никакой кондиционер не заменит ощущение бьющего в окно ветра, когда ты едешь на большой скорости.
Как только я пересек черту города, меня остановил дорожный патрульный – я знал о размещенном посту и заблаговременно скорость сбавил. После совершения нападения на завод посты теперь повсюду – при выездах и въездах в город особенно.
Власть имущие почувствовали опасность и всполошились… Первым делом они надавили на «Знамя Единства», но те отказались брать на себя ответственность за нападение. Открестились, заявляя, что уничтожение казбесов не входит в их цели, и они полностью не причастны. Мне же кажется, что я знаю, кто за этим нападением стоит…
– Добрый день, господин полицейский, я что-то нарушил? – Сразу же протягиваю водительские права и документы на машину, хочется быстрее уехать, пока автомобиль опять не нагрелся на солнце.
– Нет, обычная плановая проверка, надеюсь, вы понимаете, чем это вызвано. – Полицейский настроен доброжелательно, расположен к разговору.
– Разумеется, понимаю, – развожу я руками.
– Хотя, будь моя воля, – говорит мне полицейский. – Я бы этих геройских ребят наградил, а не в розыск на них подавал.
Удивленно смотрю на него, пораженный откровением.
– Да-да, наградил! Давно пора покончить с этими тварями. Я с самого начала понял, что ни к чему хорошему казбесы не приведут.
– Там же вроде и люди погибли… – пробую осторожно возразить я.
– А что поделать? – разводит он руками. – Они знали, на что идут, когда устраивались туда работать.
– Работники цеха? – удивленно переспрашиваю и тут же вскипаю. – Ни черта они такого не знали! Это ты знал, на что идешь, когда надевал мундир. Это ты должен был погибнуть, защищая их!
– Давай договоримся, пока я добрый, – мы с тобой на брудершафт не пили.
– Извините. – Понимаю, что сорвался и что со стражами правопорядка лучше не спорить.
– Может, ты и прав, – сам же он к формальному «вы» не вернулся. – Но что поделать? Случайные жертвы при революциях будут всегда.
– Попробовали бы вы объяснить это семьям тех жертв. И про какие-такие революции вы говорите?
– А ты что…
– «Вы», – не удержался, поправил его.
Он улыбается и кивает:
– А разве вы не видите? Рубеж терпения давно превышен. Запах невыносим, могилы оскверняют, усопших скармливают этим тварям! Народ больше не в силах терпеть! И если эти ребята объявятся и призовут к оружию, то уверяю тебя, я пойду за ними! Многие пойдут! И вот этим табельным оружием, – кивком указывает на кобуру, – буду простреливать сердца казбесов и их защитничков! И все, кого я знаю, поступят так же! – Глаза полицейского сверкают.
– Как там мои документы, – тактично интересуюсь, – в порядке? Я не тот герой, которого следует наградить?
Смотрит на меня, морщась:
– Да, все в порядке, можешь ехать.
Забираю документы, трогаюсь. Закрываю окна, включаю кондиционер – во-первых, машина таки успела прогреться, во-вторых, в городе стоит ужасный смрад…
Уже дома, после второй выпитой банки пива, я вспоминаю, что сегодня четверг, а значит, в «сердечном» заведении скидки в полцены. Не то чтобы халява привлекала меня, просто вдруг стало ужасно тоскливо, я остро почувствовал свое одиночество, и я устремился туда, где много людей. Даже появилась какая-то бравада, и мне захотелось встретить того здоровяка, чтобы поквитаться с ним.
Как только я переступил порог этого места, все добрые мысли куда-то улетучились – удивляло то, как я вообще с присутствующими могу относиться к одному биологическому виду? Хотелось запереться дома и до конца своих дней просидеть в одиночестве. Но я тут же вспомнил парня из моего сегодняшнего сеанса и, стиснув зубы, пошел к бару получать порцию алкоголя.
Клуб был забит до отказа, пахло потом, алкоголем и сигаретами. Играла популярная в наших краях музыка. Многие дергались в ритме танца. Я взял бокал пива и нашел уют за небольшим столиком – второй стул забрала соседствующая со мной большая компания, поэтому я был спокоен, что ко мне никто не подсядет. Все же есть определенное удовольствие просто сидеть и надменно возвышаться над толпой, пусть о возвышении этом знаю только я один.
Толпа загалдела, кто-то стал издавать боевые возгласы; кто-то громко засмеялся; кто-то, в основном молодые девушки, морщась, демонстративно закрывали носы – но все же никуда не уходили.
В центр клуба ввели казбеса – несчастное животное поджало голову, со всех сторон на него сыпались тумаки и подзатыльники смельчаков. Тот, кто привел животное, помахал руками, и музыка стихла.
