Не будь он столь бесчувственным за миг до потрясения, ему было бы легче.
– …обстановку! – прорвалось сквозь пелену.
Обстановка, подумал Крисп. Обстановочка. Он прятался глубоко-глубоко под толщей воды, он пускал слюни и хихикал, нимало не интересуясь происходящим на поверхности. В глубине души Крисп знал, что всплывать не стоит. Будет хуже, хотя, казалось бы, хуже некуда.
– …доложить обстановку! Боец, ты слышишь меня?
Нет, замотал головой Крисп. Не слышу.
– Что у вас произошло?!
Боец, подумал Крисп. Почему манипулярий Тумидус зовет меня бойцом? Мы же не в армии? Боец… Слово крючком вонзилось где-то в районе затылка, превратилось в поплавок, а может, в спасательный круг – и поволокло унтер-центуриона наверх, к проблемам, которые притворялись воздухом. Ими дышишь, в последний раз хихикнул Крисп. Дышишь проблемами, вот ведь смешно. Заболел прикушенный палец, от неудобной позы стрельнуло в пояснице.
– Докладываю обстановку…
– Объект с вами?!
– Докладываю обстановку, – чужим голосом повторил Крисп. – Во время клеймения объект психически травмировал обер-манипулярия Ульпию. В данный момент объект везет манипулярия Ульпию в усадьбу Пшедерецкого.
– Травмировал? Психически?!
– Так точно.
– Ты в своем уме, боец?
– Так точно, в своем. В отличии от обер-манипулярия Ульпии.
Лицо Марка Тумидуса, целиком заполнив голосферу внешней связи, исказилось, как от помех. Это доставило Криспу извращенное, удивившее его самого удовольствие. Потрясение любимчика Главной Суки в какой-то мере оправдывало поведение унтер-центуриона Вибия, недостойное мужчины и офицера.
– Ваша версия случившегося?
А он быстро приходит в себя, отметил Крисп. Быстрей меня. И палец не сосет, и тон официальный. Похоже, в биографии манипулярия Тумидуса хватало чудес пренеприятнейшего свойства – успел привыкнуть. Ну да, четыре орла в петлицах. В его-то годы…
– У меня нет версии.
– Возвращайтесь. Я жду вас в центре. Преследовать объект запрещаю…
Тумидус говорил так, словно не автопилот вел машину к городу, а Крисп лично гнал аэромоб к имению Пшедерецкого, намереваясь штурмовать усадьбу в одиночку. Обращение на «вы» усиливало иллюзию. В другой ситуации Крисп даже мог бы обмануться собственной значимостью.
– Предпринимать какие-либо действия без согласования со мной запрещаю. Ваша нейтральная позиция оправдана чрезвычайными обстоятельствами. Если объект в состоянии…
– У меня есть версия.
– Слушаю.
– У нас имеются записи с жучка, подсаженного объекту…
От всей души, по-детски, Крисп был благодарен манипулярию Тумидусу. На его месте сам Крисп убил бы придурка, у которого то нет версии, то есть. Честное слово, убил бы и в землю закопал.
– Джессика Штильнер вслух предполагала, что объект – латентный телепат. Перед этим объект делился с ней фактами, которых знать не мог. Точнее, не мог бы узнать обычным путем…
Аналитика спасала, возвращала уверенность в себе. Рассуждая, Крисп препарировал кошмар. Страх, названный по имени, не страх. Страх, разобранный на запчасти – рутина.
– Предположим, что во время клеймения у объекта произошла первичная активация. В таких случаях телепаты работают на пределе своей мощности, не контролируя последствия. Телепат в условиях прим-активации способен противостоять клеймению. Мастерство пси-хирурга или полицейского ментала-эксперта первично активированный телепат заменяет грубой силой. В концепцию не укладывается только один факт…
– Какой?
– Он не потерял сознание.
– Уточните!
– После прим-активации телепаты испытывают резкий упадок сил. Во всяком случае, так утверждают специалисты. Хотя я допускаю, что объект способен продержаться до возвращения в усадьбу. Вернется и сляжет в постель…
– Значит, телепат? – в тоне манипулярия крылось облегчение, сходное с состоянием Криспа. Чудо растворилось в логике. Телепат против помпилианца: конфликт редкий, но вполне объяснимый. – Вы правильно сделали, что не вмешались. Прибавьте ходу, у нас мало времени…
Капля серебра неслась над снежной равниной.
II– Я сделал все, что мог.
А он постарел, отметил Диего, разглядывая доктора, срочно вызванного к Эрлии. Хуже того, он начал дряхлеть. Клинышек бородки – чистый иней, и виной тому не сеченские морозы. Сеть морщин на некогда гладком лице, румянец щек болезненный, как при лихорадке… Откуда я знаю этого человека? Оттуда же, откуда и управляющего имением, седого красавца Прохора: Китта, смотровая площадка у водопада, тень рапиры ползет к дону Фернану, расслаивается по дороге, звенит струйками комарья…
– Как она?
Вопрос Пшедерецкого прозвучал сухо: ни сочувствия, ни беспокойства. Доктор замялся, без особой надобности поправил очки:
– Похоже на геморрагический инсульт…
Он обвел взглядом коллантариев, не нашел на лицах понимания и счел нужным перевести на общедоступный:
– Разрыв сосуда, кровоизлияние в мозг. Все симптомы… К сожалению, речь идет о помпилианке. Не сочтите мои слова признаком расизма, и уж конечно, изменой долгу медика, но их мозг, с учетом, прости господи, расовой специфики…
Все ждали.
– Старческая болтовня, – прервал доктор сам себя. – Извините, ради бога. Говорю глупости, оправдываюсь, уточняю оправдания… Ну вот, опять. Короче, стопроцентной уверенности у меня нет. Картина смазана, нуждается в уточнении. Томография, анализы… Я ввел ей этамзилат натрия. Состояние больной стабилизировалось, но, увы, остается крайне тяжелым. Ей необходим врач-помпилианец, стационарное оборудование…
– Ваши рекомендации?
– Следует связаться с медцентром при имперском представительстве.
– У вас есть номер представительства?
– Номер их медицинского центра? Да, разумеется…
– Так связывайтесь!
Доктор вздрогнул. Он не ожидал от Пшедерецкого столь яркой экспрессии. Бородка дрожала, доктор хмурился, часто-часто моргая.
– Ну да, конечно… Простите старика, Антон Францевич… – он потянул из внутреннего кармана сюртука уником. – Алло, диспетчер? Срочный вызов… да, помпилианка… Что? Нашли на дороге…
Доктор перевел красноречивый взгляд на Пшедерецкого и Диего, стоявших бок о бок. Те, не сговариваясь, энергично кивнули: все верно!
– …подозрение на инсульт… записывайте адрес… нет, в сознание не приходила… Прошу вас, поторопитесь!
Сфера погасла: диспетчер дал отбой.
