— И еще! — подхватила Ли. — То, что эти четверо закрыли проход, когда мышкари пытались прорваться, означает, что они не забыли… Может быть, они и не помнят, но хранят традиции былой славы, или, что вероятнее, просто суеверное ощущение святости этого места. Нам они дали пройти, потому что мы больше похожи на них, чем на мышкарей. Удивительно, что они сохранили даже смутную память об этом; ведь город уже века лежит в руинах. А может, и тысячелетия…
— Подумать только — у лунарей когда-то было столько ума, что они смогли создать собственную культуру!.. — сказал Грант, отмахиваясь от краснорожего, болтавшего и хихикавшего у него за плечом. Внезапно он повернулся и с новым уважением поглядел на лунаря. — Он таскается за мной уже давно. Ладно, приятель, что там у тебя?
Краснорожий протянул невероятно затрепанный сноп кровохлебки и прутьев, дурацки хихикая. Его глупый рот дергался: глаза выпучились в страшном усилии мысли.
— Каффет!.. — ликующе хихикнул он.
— Идиот!.. — вспылил Грант. — Болван!.. — Он оборвал себя и рассмеялся. — Ладно. Думаю, вы это заслужили… — Он швырнул свой пакет с шоколадом трем возликовавшим лунарям. — Вот вам конфета!
Визг Ли заставил его вздрогнуть. Она бешено махала руками: над вершинами Идиотского Хребта кружил ревущий ракетоплан, спускающийся к долине.
Открылся люк. Оливер недовольно вышел наружу, сообщая:
— Я настоящий, и ты настоящая!..
За некотом вышли люди — двое мужчин.
— Папа! — вскрикнула Ли.
* * *
Прошло много времени, прежде чем Густавус Нейлан повернулся к Гранту.
— Я не знаю, как отблагодарит вас, — сказал он. — Если есть способ выразить мою признательность…
— Есть. Отмените мой контракт.
— Так вы работаете у меня?
— Я Грант Кэлторп, один из ваших агентов, и меня тошнит от этой безумной планеты.
— Конечно, если хотите, — сказал Нейлан. — Если дело в деньгах…
— Можете заплатить мне за полгода — я их проработал.
— А если захотите остаться, — сказал человек постарше, — то закупок больше не будет. Мы можем теперь выращивать лихру возле полярных городов, и я предпочитаю плантации болтовне лунарей. Если вы хотите доработать год, мы сможем до конца этого срока отвести вам под управление плантацию.
Грант встретил взгляд серых глаз Ли Нейлан и заколебался.
— Спасибо, — медленно сказал он, — и все же я сыт по горло. — Он улыбнулся девушке, затем повернулся к ее отцу. — Не могли бы вы рассказать мне, как вам посчастливилось найти нас? Ведь это самое невозможное из всех мест.
— Вот это и был главный довод, — сказал Нейлан. — Когда Ли не вернулась, я все очень тщательно продумал. Наконец, зная ее, я решил, что следует осмотреть самые невозможные места прежде всего. Мы проверили побережья Моря Лихорадок, затем Белую Пустыню, а потом Идиотский Хребет. Обнаружили обломки хижины, а среди обломков вот этого типа… — он показал на Оливера, — сообщившего нам, что «десять лунарей любого сведут с ума». Ну, а все, что касается сумасбродства, скорее всего связано с моей дочерью; и мы кружили рядом, пока вспышка огнемета не привлекла нашего внимания.
Ли сначала надулась, потом серьезно взглянула на Гранта.
— Ты помнишь, — тихо сказал она, — что я говорила тебе тогда в джунглях?
— Стоит ли вспоминать об этом? — ответил он. — Ты ведь бредила.
— Может быть и нет. А что, если тебе доработать год в обществе?.. Я хочу сказать, например, если ты улетишь с нами в Юнополис и вернешься на плантацию с женой?
— Ли, — хрипло сказал он, — ты знаешь, какая это будет разница, хотя не могу понять, с чего ты так решила…
— Должно быть, лихорадка! — предположил Оливер.
Белая (исп).
