– Прикидывал. Что-то под сорок.
– Так вот. Каждый из них – на прямой связи с Куполом. Для того тебя и заставили взять эту коробочку, чтобы и сам ты был у них под контролем.
– Они что – знали, зачем я оказался здесь?
– Предполагаю – да. Видимо, что-то в твоей системе, – тут он постучал костяшками пальцев по моей макушке, – подходит для связи с ними больше, чем, скажем, у меня или у других. У нас нет их частот, никак не воспринимаем, мы и техникой такой не владеем, вот только надеемся разобраться. А тебе, видишь, повезло. А они, по сути, вытащили тебя с «Арка» и позаботились о том, чтобы ты остался на Вокзале.
– Тогда – к чему было дурить мне голову всякими иллюзиями? Видом города, например? Зачем вся внутренность Вокзала – макет города, магазины, кафе, погранслужба и всё такое прочее?
Он пожал плечами:
– А вот у них и спроси. Ты меня колешь так, словно это я его конструировал.
Этот корабль выудили полностью исправным и совершенно пустым чисто случайно: на него наткнулись во время глубокой разведки в Малом Магеллановом... Рейд был глухо секретным, но уж ты должен был хоть краем уха о нём слышать.
– Постой. Вроде бы... Ну конечно, господи! Как я сразу не сообразил? Это ведь ты вёл тот поиск!
– Ну, я.
– Но я так и не нашёл твоего имени среди новых адмиралов.
– А я, – усмехнулся коммендер, – с тех пор и не схожу с этого устройства. Потому что мне единственному удалось хоть как-то с ним договориться. Это потом оказалось, что ты в этом деле ещё сильнее. Так что теперь придётся нам работать в паре. Ну вот, тебе, полагаю, ясно если не всё, то хотя бы главное. Похоже, мы приняли решение? Тогда составим текст. Переложим на Звёздный код. Подложим под твою коробку. Она передаст. А дальше – программа начнёт, я уверен, работать сама.
– То есть, к Антилии пойдём на автопилоте?
– Можно сказать и так, – кивнул он.
– А если потом – подальше? (Это вырвалось неожиданно для меня самого). В те края, откуда эта машина родом? Корабль ведь не сам по себе там оказался, верно? Кто-то его туда направил? Чтобы спрятать? Или – успели мигрировать?
– Ну и фантазия у тебя, – проговорил он одобрительно. – А что?..
Я с нетерпением ждал того мгновения, когда наш громадный Вокзал оторвётся от Руддерогги, иллюзия развеется и мы увидим маленький астероид с одиноким Куполом на его поверхности.
Но так и не уловил. Я как раз следил за стартом с орбиты нашего «Арк Ната», получившего наконец свою триди-схему. Декан-коммендер вручил её капитану, как говорится, без комментариев – лишь пожелал доброго пути. Лепет, услышав, что я с ними не лечу, лишь пожал плечами и пробормотал:
– Вольному воля... Вам не кажется, что ящики будут сохраннее у меня?
И узнав, что не кажется, не стал спорить и лишь покачал головой.
Они легко снялись с орбиты, и я стал смотреть на поверхность Руддерогги. Вернее, хотел посмотреть. Но не увидел ничего. Декан усмехнулся:
– Да мы уже десять минут в полёте. Привыкай, напарник: тут езда без толчков.
– Хорошо водишь, – сказал я ему. – Ты его так и оттуда вёл? Из той галактики?
– Так мне и дали, – сказал он. – Он сам поехал, стоило нам только в нём разместиться. И прямо сюда. Ладно, когда-нибудь мы разберёмся в его программах.
«Арк Нат» доковылял до Антилии тогда, когда мы уже заканчивали погрузку на Вокзал людей и того оборудования, какое было решено забрать. Наше оборудование, разумеется, людское. Был установлен строжайший контроль над тем, чтобы ни единый предмет, который мог принадлежать Великой цивилизации, не был вывезен с приговорённой планеты. Всё это должно было исчезнуть без следа – чтобы сохранить нашу цивилизацию, дать ей возможность без ошибок просуществовать столько, сколько ей будет отмерено.
Это было вовсе не так просто. В экспедициях поначалу об этом и слышать не хотели – в научной, и ещё менее – в военной. Чуть не дошло даже до применения оружия. Не понимаю, откуда эта страсть к инструментам для разрушения, что присуща каждому, или почти каждому из нас. Но что делать: человек противоречив. Да и наши великие предтечи – тоже. Военные утихомирились, только получив команду с Теллуса. Выглядели они при этом, как на похоронах. Так оно, по сути дела, и было.
Дении я сказал:
– Знаешь, что? Мне надоело вечно гоняться за тобой по всей Галактике.
Она вздёрнула голову:
– Скажи спасибо, что только по нашей. Пока.
– А что – тебе одной Галактики мало?
– Вот мало!
– Ну и прекрасно, – поддержал её я. – В таком случае считай себя зачисленной в экипаж Вокзала.
– С какой это радости вдруг?
– С этой самой. Это ведь единственный настоящий трансгалакт, известный нам. И поверь, он просто протирать пространство не станет.
– А ты что – его капитан? Так прикажешь понимать?
– Ещё не знаю. Но ниже старшего помощника опуститься просто не могу.
– Я подумаю, – пообещала она. – А теперь, может быть, ты меня наконец поцелуешь? Или забыл, как это делается?
Нет, память у меня оказалась в полном порядке.
Закончив свои дела, мы через чёрный ящик просигналили Куполу, что он может выполнить свою миссию.
Без нашего вмешательства Вокзал отошёл на нужное расстояние.
Антилия исчезла как-то буднично, скромно, без прощальной церемонии, без взрывов и разлёта осколков. Только что была – и вдруг стали видны далёкие звёзды, которые она перед тем загораживала от нашего взгляда.
Большие дела не нуждаются в шумихе, разве не так?
Александр Тюрин
Генерал Зима
Драться, воровать и сквернословить я научился в сорок лет. А все мои нынешние товарищи умели это самое уже с десяти. Я же в десять лет играл на фортепьяно, носил длинные волосы и бабочку. В роли бодигарда выступала тогда бабуля. И любого, кто попытался бы обидеть её «Сенечку», бабушка отправила бы в нокаут ударом кошелки по голове. Даже на войне у меня было что-то вроде бабушки, хотя мотострелковый батальон – это вам не танцевальная рота почетного караула. Если бы какой-нибудь жлоб подбил мне глаз, значит из ПЗРК пришлось бы стрелять какому-нибудь жлобу. А ПЗРК «Секира» – это почти фортепьяно. Поэтому командиры меня берегли, чуть ли не трюфелями кормили.
Нам не стоило проигрывать войну. Побежденным – горе. Побежденные еще не раз позавидуют тем, кто с честью пал на той войне. Побежденный должен доставить удовольствие победителю.
После проигранной войны у нас было только два варианта дальнейшего существования. Какой надо было выбрать, если «оба хуже», как сказал известный исторический персонаж?
Можно было получить сертификат «молодого международного профессионала». Ты садишься в позу ученика и «силы свободы», пыхтя от счастья, заправляют тебе в мозги нейроинтерфейс. Что-то происходит в гиппокампе, что-то в амигдале и других частях мозга с нежными латинскими названиями. Диффузный нейроинтерфейс растворяется в твоей голове и ты меняешь ориентацию, то есть мысли, слова, чувства. Теперь твои деды – уже вовсе не русские победы... Однако для таких, как я, – не слишком молодых и не слишком вертлявых, для унылого большинства – такой вариант не проходил.
