— Ну и что? — сказал Найл. — Ты все равно мне очень дорога, и я хочу, чтобы ты была рядом. Мы едем во дворец.
Четыре служанки на руках вынесли завернутую в одеяло Нефтис, усадили в коляску. Найл примостился рядом, и тягловые мужики сразу устремились вперед. На небо наползали тяжелые черные тучи, и гужевики стремились вернуться домой до грозы. Быстро темнело. Мужики неслись со скоростью испуганной блохи и успели-таки подкатить к дворцу до того момента, как первые тяжелые капли упали на дорогу, вздымая мелкие облачка пыли и скатываясь в серые шарики. Стражницы гурьбой выбежали из дворца, подхватили свою начальницу.
Найл не стал участвовать в этой толкучке, отошел в сторону и сел на крыльце.
Гужевики только-только закатили коляску под навес, как небо разорвала ярко-голубая вспышка, грохнул гром, и по этому сигналу на перегретый город рухнули потоки воды.
Из нескольких домах ниже по улице на середину дороги выскочили подростки и стали с визгом прыгать под освежающими струями. Найл вытянул руки из-под навеса, набрал полные ладони небесной влаги, плеснул себе в лицо.
— Простите, мой господин, — окликнула его Джарита, — вас ожидают принцесса Мерлью и советник Фергус.
— Хорошо, проводи их в зал приемов. — Правитель кинул на мальчишек завистливый взгляд и вошел во дворец.
Найл машинально отметил, что лысого толстячка окружает голубая аура, а одетую в простенькую тунику принцессу — светло-зеленая.
— Я выполнила твой приказ, Посланник Богини, — суховато отчиталась принцесса. — Советник Фергус получил ключи от казны и от комнат с книгами.
— Это хорошо, — кивнул Найл. — Надеюсь, советник осознал свои новые обязанности?
— У меня возникли некоторые вопросы. — Толстяк стыдливо прятал глаза. Можно было подумать, он уже успел завалить все порученные дела.
— Какие вопросы? — поинтересовался Найл.
— Уважаемая принцесса Мерлью сообщила, что чеканка денег временно приостановлена. Но не сказала, когда необходимо возобновить работу.
В первый миг правитель хотел сказать: «Когда я прикажу», но вовремя прикусил язык. Один раз он уже приказал и чуть все не испортил. Здесь стоило воспользоваться умом принцессы, будь она хоть трижды ведьмой.
— Ты возобновишь чеканку, когда это прикажет; принцесса Мерлью. С моего согласия, разумеется.
Принцесса вскинула на правителя изумленные глаза…
— В библиотеке готовы только два класса, — продолжал советник. — Если перенести в них книги из дома принцессы Мерлью, то негде будет проводить занятия.
— Хорошо, пусть до окончания строительства книги остаются у принцессы.
— Я все понял, Посланник Богини, — неуклюже поклонился советник и упятился из зала.
Принцесса осталась.
— Ты возвращаешь мне мои права, Посланник Богини? — спросила она. — Почему? Что ты потребуешь взамен?
— Ничего.
— Ты возвращаешь их просто так?
— Иногда ты поступаешь более толково, чем я, — пожал плечами правитель. — Вот и поступай…
— Неужели ты доверяешь мне, — не поверила своим ушам принцесса, — после всего, что я тут натворила? — Она подошла ближе, сжала своей ладошкой его руку:
— Спасибо, Найл.
Правитель осторожно коснулся ее сознания и понял, что девушка говорит искренне. Она поражена его широким бескорыстным жестом и сейчас, в этот миг, готова на все, лишь бы вызвать в его душе такие же теплые ответные чувства, какие испытывает сама.
Принцесса грустно улыбнулась, подошла к двери, повернувшись, без всякой злости сказала:
— Какой ты все-таки дурак… — И оставила его одного.
У Найла в душе остро провернулся непонятный горячий червячок, заставив намного чаще забиться сердце.
А вдруг ауры должны не дополнять друг друга, а совпадать? Его аура зеленая, у Мерлью — тоже. Может, они любят друг друга? Ведь принцесса сама призналась, что порой любит его. Но порой и ненавидит… Сам он нередко совершенно теряет из-за нее самообладание, но куда чаще готов задушить собственными руками. Нет, если бы их организмы признали необходимость друг в друге, то подобных перепадов быть бы не могло. Они постоянно стремились бы друг к другу, а не шарахались при малейшей обиде.
Из глубин памяти всплыло определение, закачанное в память Белой Башней: «Любовь — чувство самоотверженной и глубокой привязанности, сердечное влечение», и почти сразу вспомнилось, как он едва не убил принцессу, когда она сообщила, что собралась выйти замуж за Манро. Какое уж тут может быть «чувство самоотверженной и глубокой привязанности». Даже тарантулы никогда не вызывали у него такой ненависти, как Мерлью в тот памятный день. Нет, любовь нужно искать не здесь.
Найл распахнул окно и высунул голову под хлещущие струи дождя.
Пропади она пропадом, эта любовь; чем с нею разбираться, проще диких людей наловить!
* * *
Мирные, пологие волны цвета прелой соломы бесшумно разрезались острыми носами полусотни широкобортных ладей. Небо задергивала пелене высоких перистых облаков, спасающих от палящего жара солнца. Гребцы лениво дремали, развалившись на своих скамьях, а треугольные паруса натужно выгибались под плотным попутным ветром.
Найл с наслаждением вдыхал свежий морской воздух и дрожал от нетерпения, предвкушая встречу с родными местами.
Смертоносец-Повелитель отправлял экспедицию с явным злорадством. Разведчики с шаров сообщили, что люди вокруг Диры даже и не думают прятаться от смертоносцев, а с демонстративным безразличием занимаются своими делами. Пауки не нападали на них, строго соблюдая букву Договора. А может, просто боялись. Во время прошлого рейда лишились жизни, как минимум, семеро пауков, и десятку разведчиков отнюдь не улыбалось разделить их участь. Теперь дела обстояли иначе: в центральных проходах каждой ладьи лежали, поджав под брюшко лапы, по десять смертоносцев. Пятьдесят ладей — пятьсот смертоносцев. Да еще два десятка бойцовых пауков-волков.
Подошла плечистая главная надсмотрщица, обнаженная, как и принято у моряков, по пояс. Загорелую правую грудь — прямо по соску — пересекал багровый шрам. Женщина слегка склонила голову:
— Мы прибываем, Посланник Богини.
— Хорошо. — Найл встал, вглядываясь в горизонт, но увидел только узкую темную полоску на границе между небом и водой. — Ничего не разберу… Да, а откуда у тебя такой шрам?
— Парус порвало. Луны еще было.
Если бы Найл не читал ее мысли, он ни за что бы не догадался, что речь идет о порванном парусе.
Еще Найл понял, что земля не прямо по курсу, а немного в стороне.
— По-оберегись! — прокатился громкий клич, поперечный брус паруса скрипнул и стремительно перекинулся на другой борт. Найл еле успел пригнуть голову.
