— По-оберегись! — прокатился громкий клич, поперечный брус паруса скрипнул и стремительно перекинулся на другой борт. Найл еле успел пригнуть голову.
— Фот она! — указала надсмотрщица на снежные вершины Северного Хайбада. Горы оказались совсем рядом. Застрекотала слюдяными крыльями стрекоза, сделала круг вокруг мачты и решительно уселась на самую макушку.
— Ты не сходи в городе на берег, — посоветовал Найл. — Пауки могут подумать, что ты больна.
— У-у и шо?
— Ничего, — не стал распространяться правитель. — Теперь в городе не любят больных.
— Ве-есла! — протяжно запел голос. Гребцы зашевелились, усаживаясь по местам. — На во-оду!
Послышался плеск, из-за бортов взметнулись фонтаны брызг.
— Па-арус! У-брать! — Треугольник паруса заскользил по мачте вниз, одновременно на корме застучал барабан. Гребцы ритмичными ухающими выдохами стали рвать на себя весла. Головное судно, указывая путь остальным, вошло в бухту.
— Ве-есла! Суши-и!
Ладья по инерции продолжала двигаться в сторону берега, вздымая на зеркальной поверхности бухты небольшую волну. Когда правителю стало казаться, что они вот-вот врежутся в песчаный пляж, раздался последний громогласный клич:
— Причальной команде… За борт!
Десяток гребцов дружно сиганули в воду, остальные побежали в сторону кормы. Нос ладьи приподнялся, его подхватила «причальная команда» и без видимых усилий вытянула судно на берег почти наполовину. Смертоносцы встрепенулись, быстро, один за другим, перебежали на сушу, и гребцы, без лишних понуканий, принялись снимать мачту. Ими руководила шепелявая надсмотрщица, бросавшая время от времени на правителя опасливые взгляды.
Найл заглянул в ее неглубокое сознание и понял, что она боится не его, а за него: причаливающее судно может врезаться в корму и покалечить всех, кто там находится. Найл оглянулся, увидев влетающие одна за другой в бухту ладьи и поспешил вслед за пауками перейти на берег.
Сразу за пляжем стояла сплошная стена густого зеленого кустарника метра два высотой. Оттуда доносился дружный стрекот кузнечиков. Время от времени взмывали и падали обратно зеленые травяные блохи, деловито гудели крупные черные мухи. Одна из мух зазевалась — стремглав промелькнувшая стрекоза ухватила ее цепкими лапами и прямо на лету стала поедать. В общем, жизнь в зарослях кустарника кипела вовсю.
— Одна ладья попыталась причалить в слишком узкую щель, — раздался прямо в голове голос Дравига.
— Кто-нибудь пострадал? — спросил Найл, пытаясь высмотреть смертоносца в густой толпе на берегу.
— Нет, но все весла переломаны. Главная надсмотрщица предлагает по морскому закону съесть впередсмотрящего.
— Если вы голодные, — попытался правитель увести нить разговора от этой идеи, — то поохотьтесь в зарослях.
— Отличная, мысль! — обрадовался смертоносец.
Пауки «все вдруг» метнулись с пляжа и врезались в заросли — только листья к небу полетели. Следом за листьями в воздух взметнулась туча мух и травяных блох. Мелькнули даже два довольно крупных кузнечика — хотя эти за себя постоять могли.
Найл оглянулся — гребцы с его ладьи уже посапывали на теплом песочке, словно и не дрыхли всю дорогу от города. Только надсмотрщица сосредоточенно выковыривала что-то из пальца. Правитель подошел к ней. Появилось совершенно детское желание потрогать шрам, но Найл удержался.
— Как тебя зовут? — спросил он женщину.
— Пябья, — ответила она, вытягиваясь, точно перед пауком. На самом деле ее имя звучало как «Рягья».
— Сделай что-нибудь поесть, пока смертоносцев нет. Нам через час выходить.
— Па-па, па-па, па-па-па… — обрадованно зашепелявила женщина. Она предлагала испечь свежевыловленной рыбы. Уверяла, что это быстро и вкусно.
— Очень хорошо, Рягья, делай. А я сейчас вернусь.
Женщина неуверенно улыбнулась, потом хозяйскими пинками подняла двух крайних гребцов и отправила в кустарник. Интересно, как они понимали, чего хочет от них надсмотрщица? Ведь шепелявит — ни слова не разобрать!
Правитель пошел вдоль длинной череды вытянутых на берег ладей, жестом приказывая надсмотрщицам не выстраивать команды и внимательно вглядываясь в лица. Дело в том, что Нефтис направила с ним четырех стражниц, но в суматохе посадки они оказались на другой ладье, а теперь их и вовсе след простыл. Вот десять охранниц Смертоносца-Повелителя все здесь. Да еще двух рабов; прихватили…
При виде «неголосующих граждан» у правителя, колыхнулось нехорошее предчувствие, но он смолчал и пошел обратно. Стражниц не было. А у его ладьи уже горел небольшой костерок. Рягья неторопливо крутила над огнем нанизанные на прут два мотка мокрых, черных водорослей. Она подняла на правителя глаза и подумала: «Уже скоро».
Найл не поверил — со свертков разве что вода не капала, — однако промолчал. Его больше занимало таинственное исчезновение стражниц. Не то чтоб он не доверял Дравигу, руководящему экспедицией, но куда они могли подеваться?
— Рягья, ты пауков боишься?
Надзирательница молча улыбнулась. На море она была повелительницей, а смертоносцы — трусливыми зверьками. Чего их бояться?
— А в пустыню за мной пойдешь?
Женщина немного подумала, потом кивнула.
— Вот и хорошо, — откинулся Найл на горячий песок, — а то скучновато одному.
Стрекота кузнечиков больше не доносилось, мухи не жужжали, не трещали стрекозы. Только волны, шипя, как испуганные кошки, накатывались на берег, да кто-то равномерно постукивал по дереву. Некоторое время правитель слушал этот мерный гул, потом удивленно приподнял голову. Как оказалось, барабанил не человек — это волны гулко стучали в борта ладей.
— Попово. — Рягья поднесла ему прут с горячими, парящими свертками.
— Спасибо. Себе тоже возьми.
— Попебы, — попросила подержать прут надзирательница и быстро расстелила на песок влажные лопухи водорослей. Стряхнула на них свертки, ловко располосовала ножом. На свежий воздух вырвался пряный аромат, едко защекотавший ноздри.
— Ай как здорово, — восхитился Найл и потянул к себе ближнюю рыбешку.
— Один запах чего стоит!
— Пыпная, — сказала Рагья. Это означало: «речная».
Найлу стало обидно. Ведь он правитель целого города, от его решения зависят судьбы тысяч людей. А такого пустяка, как вернуть хорошей женщине потерянные в результате несчастного случая зубы, сделать не в силах. Несправедливо. Не вовремя порвавшийся парус — и человек никогда в жизни не сможет нормально говорить.
Рыба оказалась вкусной и рассыпчатой, водоросли придали ей необычный терпковатый привкус и сохранили влагу.
