Алексей Доронин - Сорок дней спустя

Его втолкнули в каморку без окон, которая раньше была то ли подсобкой, то ли закутком киномеханика. Ее тоже освещала лампа, дававшая неяркий красноватый свет. В комнате стояло несколько стульев, небольшой столик и имелись следы пребывания людей в виде запахов курева и прокисшей пищи.

У дверей лежал тюк, похожий на тело, завернутое в ковер. Рядом на полу темнели бурые пятна.

Все конвоиры остались снаружи. Последний - дылда с лицом, замотанным шарфом, так что был виден только нос, на котором пузырился волдырь - выходя, закрыл дверь за собой. С Сашей зашел только Мясник.

Парня не посадили, а швырнули на стул.

- Кто это? - спросил тот, кто сидел по другую сторону стола.

- Откуда знаю, Дмитрий Генрихович? - буркнул Мясник, тяжело садясь по правую руку от Саши. - Уже полдня пасем. Пулеметчики запалили в ПНВ. Шляется вокруг, высматривает.

- И на хрена привели? Почему на месте… не поговорили?

Голос - противный въедливый тенорок.

- А допросить? - пробасил Мясник.

- Да что он скажет? - усмехнулся тот, кто явно стоял в иерархии выше. - Думаешь, он из красногорских? Да иди лесом. Обычный чушкан подвальный. Ну давай, раскалывай его, раз уж притащил. Но на будущее, не надо всякую мразоту водить. Ты его счетчиком мерил?

- Да вроде чистый. Относительно.

Он развернул Сашу вместе со стулом к себе.

- Ты, - угрожающих интонаций в его голосе не было, но это могло встревожить даже сильнее. - Ты чего тут забыл?

- Да просто шел.

Он ударил Александра под ребра несжатым кулаком. С виду легонько, но тот взвыл.

- Ты лучше не задерживай добрых людей.

- Да жратвы хотел поискать! - на несколько секунд Данилов забыл обо всем от боли. - Думал, тут осталось…

Мясник фыркнул, а у обладателя неприятного вкрадчивого голоса его слова вызвали смех. Данилов наконец-то смог его разглядеть, но это ничего не дало. Такое лицо может быть и у слесаря, и у доцента. Не за что зацепиться, обычный среднерусский тип: широкие скулы, маленькие глаза, темно-русые волосы. Такого увидишь в толпе и не запомнишь. Он выделялся разве что одеждой - его камуфляж был чистым и отглаженным.

- Значит, "жратвы поискать". Здесь, - Мясник продолжал допрос. - Ты что, паря, не местный?

- Местный, - Данилов лихорадочно соображал, какой ответ честнее. - То есть, нет…. Вообще, из Новосибирска.

- Скажи еще, на поезде приехал, - Мясник разглядывал его, словно энтомолог жука. - Подожди-ка. Где-то я видел твою рожу.

- Мясник, ну долго еще? - Дмитрий Генрихович постукивал костяшками по столу. - Тут все и так ясно.

- Сами говорите, осторожность прежде всего.

- Как знаешь. Ладно, я пойду, а ты развлекайся, - человек с неприметным лицом поднялся с места. - Как закончишь, отведи до института.

- Сам дойдет, - буркнул Мясник. - Вообще, я его вспомнил. Соседи мы были.

- Добрый ты человек, товарищ Мясник, - усмехнулся Дмитрий Генрихович. - Ты извини, мне нас…ть, будь он хоть твой брательник. Проводи, а то заблудится.

Насчет "соседи"… это было преувеличением. Но Саша действительно теперь его вспомнил. За эти три года тот, кого называли теперь Мясником, постарел, облысел и лицом стал напоминать Джона Локка из сериала "LOST". Природа хорошо постаралась сделать его непривлекательным: рябое лицо, похожее на проросшую картофелину, челюсти добермана да глаза чуть навыкате. Завершающим штрихом был красный ожог на лбу, смахивающий на след кочерги.

Он был человеком, которого знал весь город - штатным клоуном. Что бы там ни было с психикой, физического здоровья ему было не занимать. С марта по октябрь он ходил в коротких штанах и панамке - по рынкам, магазинам, остановкам и просто по улицам, приставая к прохожим и горланя непотребства.

Все сходились на том, что он не псих, а раскованный человек, которому нравится роль юродивого. Говорили, что у него была работа. По крайней мере, он ездил на трамвае на Тырган примерно в то же время, что Саша в институт. Каждый раз, когда этот мужик входил в вагон, начиналось шоу. Обычно он декламировал куплеты собственного сочинения: "Если лидер либераст, то он Родину продаст!". Или: "Если в кране нет воды, где причина той беды?". На каждый день у него была новая присказка, всегда провокационная.

Под вечер, возвращаясь после рабочего дня, он веселил народ уже прозой: "Ну что, покойнички? Устали, б…дь? Скоро передохнЁм? Или передОхнем?". Обожал цепляться к людям. Раз у Саши на глазах, увидев старушку, которая разговаривала по мобильному, произнес на весь вагон: "Место на погосте забронировала, болезная?". Клеился к девушкам, подсаживаясь и складывая лапищи на спинку сиденья: "Мадам, что вы делаете сегодня ночью?"

Удивительно, но люди почти не обижались и у него не было проблем с милицией. Он был местной достопримечательностью. Досталось от этого типа как-то и Саше - однажды он изводил его обидными подколками всю дорогу, усевшись рядом.

Странно, что Мясник не просто выжил, а еще и поднялся. Хотя с другой стороны… мир сошел с ума, и для этого человека все должно было стать на свои места.

- Что за убоина? - проходя мимо, Дмитрий Генрихович указал на кровавый тюк.

- Забыл, как его, - равнодушно произнес Мясник. - Из новеньких. Пытался еду скоммуниздить. Плохо пытался.

- Ты смотри, так работников не останется. И что за манера, мля. Напачкали тут…

- Зато другим будет неповадно.

Человек с заурядным лицом хмыкнул и вышел, захлопнув за собой дверь.

Мясник пересел на его место, в автокресло от какой-то иномарки.

- Ну, здорОво, ботаник-сан. Живой? Вот, б…дь, не ожидал. На вид так соплей перешибешь.

- Я вас тоже рад видеть, - ответил Данилов.

- Давай уж на "ты". Меня Саней зовут.

- Меня тоже.

- Ну, чтоб не путать, будешь Ботаником. Как меня кличут, ты уже понял.

Данилов не стал возражать.

- А ты моложе был, - заметил Мясник, наливая из бутылки и опрокидывая в себя стопку коричневой жидкости: то ли виски, то ли коньяка. - По-моему лет на десять.

- Был.

- Понятно. Давай, за встречу, - человек, которого Данилов раньше считал шутом, протянул Саше стопку и плоскую бутылку. Парень плеснул себе и таким же жестом осушил. Мясник подвинул к нему черный сухарь, и Александр сжевал его, чтоб заглушить неприятный дух спирта.

- Насчет Новосибирска… это ты лихо загнул, - хмыкнул Мясник, тоже хрустя сухарем. - Зачем только, не пойму?

- Это правда.

- Что, прямо вот так дошел? Пёхом?

Данилов кивнул.

- Ну, рассказывай тогда, коли не шутишь, - на малосимпатичном лице читался интерес, - Минут десять у тебя есть.

- На хрена вам оно? Это к делу не относится.

- Тут я решаю, что и куда относится. Рассказывай, сказал. Прям с самого начала.

Данилов давно подозревал, что его поступок - неординарен, но быть Гомером ему уже надоело. Правда, в этот раз от роли сказителя было не отвертеться.