Сначала мы жили очень тихо. С Лагуной ходили на рыбалку. Потом в доме стали появляться гости. Топ могла позвать в гости кого угодно. Ей казалось, что все в провинции одинаково доброжелательны. Спустя некоторое время начался отсев. Не все обладали хорошими манерами.
Первым стал Лагуна. Он, по мнению Топ, был простоват. Бывать у нас, считала она, ему следует пореже. А мне не стоит ждать его с утра до вечера. У нее хватило ума не ссорить нас.
Я все это замечал. Топ со мной не хитрила.
Она соглашалась с моими аргументами. В пользу дружбы. Но Лагуна был обидчив. Он перестал ко мне заходить.
Внимание привлек Сорняк, жонглирующий яблоками.
Яблоки столкнулись в воздухе и упали на землю. Я вспомнил, что Топ говорила про заболевшего родственника.
Я стал спускаться с холма. Зачем они собираются здесь? Они ни о чем не разговаривают, ничем не интересуются.
Они уже многого не знают, не помнят, или мне все кажется?
Я был бы не против, чтобы мне все казалось. Это замечательно, когда все только кажется.
Спуск становился все круче.
Я вошел в город с незнакомой мне стороны и оказался среди незнакомых кварталов.
В этом не было ничего удивительного. Я не обязан знать весь город. Вот, опять. Не обязан. В самом деле, не обязан. Вот и я уподобляюсь всем незнайкам.
Улицы были пусты. Окна были темны. Я попал в район, где мало кто ходит вечером. В городе уже давно не существует опасностей для обычного человека.
В городе, где все предусмотрено для безопасности, их не может быть. И все равно никто по вечерам не выходит. Все укладываются спать, как куры, с наступлением сумерек.
Насколько я понимал, добираться мне еще было достаточно. Где-то высоко вверху мелькнул запоздалый огонек и тут же погас.
Я заметил такси, подошел к машине и подергал заржавевшую ручку. Дверца не открывалась.
За рулем темнела неподвижная фигура. Механический водитель потянулся и открыл окно.
— До цирка подбросишь? — спросил я. С механизмами обращаться легко. Можно говорить, как угодно. Их интересует только смысл.
Механический человек был в каске. Он положил мускулистые руки на руль. Кажется, он совсем плохо видел. Учтивостью он также не отличался.
— Так как, приятель, к цирку повезешь?
— Я не возражаю, — ответил водитель.
— Дверь открой, — сказал я.
— Что? — сказал водитель утробным голосом. Мне стало жутко.
И я собираюсь, как ни в чем не бывало, усесться с ним в один салон. Теперь мне это сделать будет не так просто.
— У тебя что, плохо со слухом? — поинтересовался я.
— По… почему вы так со мной разговариваете?
Кажется, человек. Вот неожиданность.
Рядом с водителем лежала книжка. Он, по-видимому, как-то читал в темноте до моего появления.
С человеком надо вести себя сдержанней. Водитель и так был напряжен.
Я опять потянул ручку. Слепой нехотя открыл. Я сел рядом с ним, и машина поехала.
Слепой сидел молча. Иногда он косил белками глаз. Он чего-то опасался. Я решил разрядить атмосферу и дружески хлопнул его по плечу.
От неожиданности он так опешил, что едва не врезался в стену. Он еле выровнял ход машины.
— Твоя машина? — так же дружелюбно спросил я.
— Конечно, моя, — сквозь зубы сказал шофер.
— А почему ты один? — спросил я. — Где остальные таксисты?
— А зачем тебе остальные таксисты?
— Подозрительный ты какой-то, — сказал я.
— Я тебя везу? Везу. Бесплатно. Чего же тебе еще надо от меня?
Он говорил размеренно, широко раскрывая рот.
— От тебя лично мне ничего не надо.
Слепой отказывался вступать в разговор.
Мне, конечно, ничего не стоило его разговорить. Я теперь мог прямо высказывать всем все, что думаю.
Он вдруг нахмурился. Ему надоела такая общительность. Он, в двойных очках, вел машину с невозмутимым видом.
Она въехала в лабиринт нешироких улочек. Я никогда не был в этом районе.
Машина двигалась по коротким отрезкам. Слепой вел ее, ухватившись за руль.
Он напряженно вглядывался в темноту пустых улочек. Фары освещали грязные стены.
Я не мог предположить, что шофер уходит от погони. Но, наблюдая за его действиями, мне очень хотелось это сделать.
В одном из окон вспыхнул и засветился свет, будто кто-то пытался выхватить факел из чужой руки.
Шины на поворотах повизгивали. Мы невольно прислушивались к визгу.
— У вас есть семья? — спросил я у водителя.
Он кивнул, но непонятно было, словно голова у него дернулась от езды.
Топ прохаживалась по вестибюлю.
— Спасибо, — сказал я слепому.
Он снова кивнул. Каска сдвинулась ему на глаза.
Топ стала копаться в сумочке. Я следил за ней. Мы приехали в этот город с большими надеждами. Топ вскинула голову.
— Ты опоздал.
— Так получилось, — сказал я, обрадовавшись, что она о чем-то говорит. — Шофер был странный…
— Какой шофер? — сказала Топ. — При чем здесь шофер?
— Пожалуй, ни при чем, — сказал я.
Топ бросила взгляд вглубь коридора.
— Мой родственник тяжело заболел, — сказала она.
Я сочувственно покивал. Топ поморгала, словно собираясь заплакать.
Из глубины коридора показался человек в трико и, петляя, приблизился к нам.
— Это чей родственник лежит у нас? — спросил он.
— Мой.
— Правда? — спросил он.
— Вы что, нам не доверяете? — сказал я.
Клоун расплылся в улыбке.
— Ах, вы об этом. О доверии. Ваш родственник в полном порядке. Он полностью здоров.
— Как это замечательно, — сказала Топ взволнованным голосом. — Я так переживала.
— Да, — зачем-то подтвердил я. — Она сильно переживала.
Как быстро все становится рутиной. Вся жизнь сводится к одним и тем же заученным движениям. Мы говорим одни и те же накатанные фразы.
Мы пошли по коридору. У стены сидел какой-то человек в шляпе.
Не нужно было нам с Топ приезжать в город. Это было ошибкой.
Несмотря на сильное желание Топ, я не должен был уступать. Мы отдалились.
— Вы родственники? — неприветливо спросил врач. Я поежился. Сейчас начнет грубить. Это было неизбежно. Странно, что этого никто не замечал.
Топ усиленно закивала. Я тоже кивнул.
— Это мой кузен, — сообщила мне Топ. — С ним все в порядке?
Клоуна этот вопрос заставил глубоко задуматься. Это не ускользнуло от меня. Я тронул его за локоть. Врач дернулся, будто его ударили током.
— Да! — торопливо сказал он. — С ним все в порядке. — Лицо эскулапа было бледно. Оно было покрыто крупными каплями пота. Еще один чудак, подумалось мне.
Доктор ничего не мог поделать с собой. Его трясло. В руке он сжимал зонт, который пытался раскрыться.
Пальцы у него побелели.
— Как звали твоего родственника? — спросил я у Топ.
— Триумф, — сказала она, преодолевая отчуждение.
— Вы хотите сказать, что он жив?
— Жив? — Врач недоуменно нахмурился, затем заулыбался. — Чего ему не жить? Конечно, жив.
— Но ведь у него было такое сложное заболевание, — сказала Топ.
Врач рассмеялся.
— Вам не угодишь. Вам что, нужен неживой родственник?
— Нет…
— Хорошо. Вот я вам и предлагаю живого родственника.
— Что значит — предлагаю? — сказал я.
— Мы — сфера услуг, — сказал врач, — поэтому я вам — предлагаю.
— Мы можем и отказаться? — ехидно сказал я.
— Я вам этого не советую, — внушительно сказал врач. — Что оплатили, то и получите.
Топ повернулась ко мне и с возмущением сказала:
— Ты всегда был настроен против моих родственников. Ты…
Человек в шляпе с интересом прислушивался к нашему разговору.
— Вовсе нет. — Я был настроен миролюбиво.
— Это мои родственники, — сказала Топ. — Я их люблю. Они мои самые близкие люди.
— Будете забирать? — спросил врач.
— Кого? — удивилась Топ.
— Своего живого родственника.
— Нет… — рассеянно сказала Топ. — Потом.
— Тогда всего, — сказал врач. — Вынужден откланяться.
— А… — начал я.
