— …Стреляй! Ещё стреляй!!!
Доносится до меня снизу, но вскоре всё перекрывает гул, и вдруг огненный вал за стенами достигает неба, скручивается в тугие жгуты, жадно рвётся к вершине… Я различаю, как суетятся людские чёрточки где — то там, очень далеко от нас, в надежде спастись… В тщетной и глупой надежде, потому что им уже нечем дышать — безжалостное пламя уже выжгло весь кислород в воздухе, и лёгкие тщетно пытаются извлечь из воздуха, ставшего уже убийцей, хотя бы пару молекул живительного газа… К тому же скорость огненных языков не может даже присниться, а уж жар… Время от времени сплошная стена огня выбрасывает вперёд протуберанцы, которые пролетают по улочкам между высоких глиняных заборов посланцами смерти, и забитые спасающимися от пламени и бесящимися от предчувствия близкой смерти животными улицы мгновенно становятся вначале кладбищами, а потом и топливом для новых огненных протуберанцев… А осатаневшие, потерявшие уже всякий человеческий облик рабы исступлено кидают на требучеты всё новые и новые зажигательные снаряды…
— Стреляй!!! Стреляй!!!
Трескается на глазах стена, рушится под напором пламени изнутри, и натиском ветра с фронта. Мы уже с трудом стоим на ногах, такой ураган бушует снаружи, сносит плетёные стены, люди хватаются друг за друга. Достаточно, или продолжать стрельбу? Ответ даёт сама природа — с грохотом переворачивается первый большой требучет, обломки дерева подхватывает бушующий снаружи смерч и уносит туда, в огненную стену высотой уже выше окружающий город скал. С истошными воплями катятся следом рабы, наши солдаты уже с трудом удерживаются на ногах, загоняя в землю мечи и копья и держась за них изо всех сил. Достаточно. Остальное сделает бушующее в городе пламя…
— Уходим отсюда, сьере!!!
Кричу я, пытаясь перекричать огненный шторм. Услышат меня или нет? Вроде бы… Мы буквально скатываемся с холма к его подножью, по дороге я хватаю оставшихся двух гонцов, находившихся вместе с нами на КП и тащу их вниз, следом за собой, потому что бедолаги, пытаясь спасти свой разум, крепко-накрепко зажали свои уши и закрыли глаза, скорчившись на земле… А Кыхт пылает, горит проклятый город, получая то, чего никто не мог себе представить даже в самых смелых мечтах и проклятиях… Я отомстил за тех, кто умер насаженными на колья… А ведь на них были фиорийские одежды…
— Прикажите оставить лишь рабов и наблюдателей. Остальные пусть уходят в лагерь!
Надсаживаю я горло, перекрикивая уже совершенно невыносимый рёв. Миллионы кубов воздуха каждую секунду врываются в огненную трубу, в которую превратился зажатый между двух каменных стен город. Но, чу! Мне показалось, или ветер начинает стихать, лишённый пищи? Да нет! Действительно… И огненная стена опадает, с каждой минутой становясь всё ниже… Ниже… Пламя опускается, приникает, и вскоре лишь огромное, светящееся, пышущее невыносимым жаром, доносящимся даже сюда, море углей возникает перед нами… Ветер по прежнему бушует, но каждым мгновением всё тише и тише… И вскоре мы уже можем нормально говорить, а не рвать связки. Я поднимаюсь с земли, на которой лежал, выпрямляюсь под тугими струями ветра. Уже нормально сильного ветра, а не бушующего минутами раньше торнадо, смотрю на бескрайнее светящееся поле на месте Кыхта и отливающие жёлтым раскалённые камни скал.
— Всё закончено, сьере лорды. Города больше нет. Надо послать гонца в Рёко и собираться в обратный путь…
Лорды, так же распластавшиеся на земле в поисках спасения, начинают шевелиться. Помогая друг другу поднимаются, с застывшими лицами смотрят на раскалённую землю, ранее бывшую цветущим городом. А я ведь предупреждал! Не верили? Любуйтесь!.. Кто — то из самых впечатлительных поворачивается ко мне:
— А стоило ли оно того, сьере граф?
И тут что — то лопается во мне, и я бешено ору:
— Стоило?! Вы спрашиваете, стоило ли это наших смертей?! В часе пути отсюда на лошади есть овраг. В нём — колья с насаженными на них скелетами. Больше ста штук! Слышите — больше сотни! И на всех скелетах — остатки фиорийских одежд! Они сажали наших пленных живьём на колья! Наших людей! Тех, кто пришёл сюда вместе с войсками Империи! Сдавшихся в плен!!! Не щадили никого, наслаждались их муками, их смертью! Или вы, сьере дель Кархо, считаете, что мы должны были сами влезть и насадиться на эти колья?! Вас никто не ждёт в Фиори? Да? У меня есть мать, есть жена, которые любят и ждут своего сына, мужа и защитника! Мои люди ждут своего господина с надеждой и верой! И я не собираюсь обманывать их надежды! Послать в Рёко гонца! Начинать сбор лагеря. Выдвигаемся домой через сутки! Это — приказ главнокомандующего, выбранного вами! Кто не хочет возвращаться домой, или считает, что это…
Показываю рукой на пепелище:
— Слишком жестоко, может оставаться здесь или поменяться местами с теми, кто умер на колах. Думаю, что мертвецы не станут возражать!
Разворачиваюсь спиной к командирам, но до тех дошло, что барон сморозил несусветное, и на молодого лорда смотрят с осуждением. Тот краснеет, отворачивается. Кто — то, я не вижу, спрашивает:
— А что делать с рабами?
Машу рукой:
— Что хотите. Больше они нам не нужны. Пусть идут на все четыре стороны. Может гнать их в Фиори, может продать в Рёко, да хоть бросьте их здесь. Меня они не волнуют…
Поворачиваюсь снова лицом к лордам:
— Благородные сьере, война закончилась. Император дал слово, что после взятия Кыхта мы можем вернуться домой, в Фиори. Как вы все видите — города больше нет. Мы — живы. Я выполнил всё, что обещал, и больше не вижу смысла оставаться главнокомандующим. Поэтому я слагаю с себя обязанности верховного командира, и завтра же увожу свой отряд и тех, кто пожелает идти со мной, обратно в Фиори. А вы — решайте.
…Как нельзя вовремя появляется моя охрана, ведущая в поводу храпящего Вороного. Взлетаю в седло, отдаю команду:
— В расположение.
Воины выстраиваются в походный ордер, и мы мчимся навстречу постепенно стихающему ветру… В лагере суета и беспорядок. Много палаток и шатров снесло ураганом, созданным нашими машинами, и сейчас люди торопливо восстанавливают разрушения. При виде меня они молча застывают на местах, смотрят мне вслед с неким ужасом. Ещё бы… Волк Парда показал сегодня свои зубы. И если раньше обо мне только слышали, то сейчас убедились, что все рассказы оказались чистой правдой. Надо бы… Привстаю в седле, останавливаю Вороного и кричу, что есть сил:
— Кыхта больше нет! Наши обязательства перед Рёко выполнены полностью. Война закончена!
Все услышавшие меня застывают, словно громом поражённые, и слух практически мгновенно разносится до самых краёв огромного лагеря. Трогаю Вороного вновь. Наконец подъезжаю к своему шатру, спрыгиваю с коня и отдаю поводья дежурному:
