– При полной поддержке Сети, – подтвердил солдат. – И чертовски хорошо сражается.
Маркус задумался над его словами; в его воспоминаниях она больше была террористкой, чем борцом за свободу. «Думаю, мы дошли до той стадии, когда эти понятия сливаются, – подумал он. – Когда положение становится столь отчаянным, сгодится любой…»
«Нет, не пойдет, – решительно возразил он сам себе. – В конце войны мы не должны быть хуже, чем были в ее начале».
– Я просто парень, – сказал Маркус вслух. – Ни сообщения, ни доставки чего-то особенного, ничего.
– Укрытие для беженцев внизу, – проворчал первый солдат. – Постарайся не жрать слишком много, мы не такие богатые.
– Не беспокойтесь, я не останусь надолго. Я так понимаю, мне вряд ли удастся поговорить с сенатором Товаром?
Солдаты переглянулись, потом первый снова посмотрел на Маркуса.
– Мистер Мкеле взял за правило допрашивать всех новоприбывших. Можешь сперва поговорить с ним. – Они повели Маркуса через аэропорт, почти сразу же нырнув в систему подземных переходов, ведущих в разные стороны. Маркус удивился, увидев в подвале целый лагерь беженцев; как оказалось, не ему первому пришло в голову бежать сюда.
– А партиалы не знают, что вы здесь? – спросил парень. – Они бы что угодно отдали, лишь бы заграбастать это место.
– Посылали как-то пару разведотрядов, – признал солдат. – Пока нам удается быть большей морокой, чем мы заслуживаем.
– Долго это не продлится.
– С флангов их непрерывно беспокоит Делароза. И другая группировка партиалов. Так что пока их главным силам не до нас.
Маркус кивнул:
– Именно поэтому я здесь.
Солдат подвел его к маленькому кабинету и постучал. Маркус узнал голос Мкеле, приглашавшего войти. Провожатый открыл дверь:
– Новый беженец. Говорит, ему есть что сказать Сенату.
Мкеле поднял взгляд, и Маркус почувствовал короткую вспышку озорной гордости при виде удивления в глазах начальника службы безопасности. – Маркус Валенсио? – удивить человека, гордившегося тем, что он знал все, – действительно, впечатляющее достижение.
Гордость почти тут же сменилась волной отчаяния. Видеть Мкеле застигнутым врасплох было одним из самых пугающих признаков крушения старого порядка.
– Здрасьте, – немного смущаясь, Маркус зашел в комнату. – У меня… э… просьба. Прошение. Или, скорее, предложение, пожалуй.
Мкеле взглянул на солдата – в глазах службиста промелькнула неуверенность, – потом снова посмотрел на Маркуса и показал на стул.
– Садись.
Солдат вышел, закрыв дверь, а Маркус глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
– Нам нужно отправиться на материк.
Глаза Мкеле распахнулись, и Маркус вновь испытал чувство неприятного триумфа от того, что сумел удивить его во второй раз. Спустя мгновение Мкеле понимающе кивнул:
– Ты ищешь Киру Уокер.
– Я бы не прочь ее найти, – признал Маркус, – но дело не в ней. Нам нужно послать группу на север, в город под названием Уайт-Плейнс, и поговорить с партиалами, атакующими доктора Морган.
Мкеле молчал.
– Не знаю точно, что это за группировка, но уверен, что они против Морган. Их отряд несколько месяцев назад совершил налет на больницу, где держали Киру, – только благодаря этому мы смогли вытащить ее оттуда, пока они убивали друг друга. Теперь они снова нападают на силы Морганши: преследуют их вдоль всего пролива, что ясно показывает: они пытаются помешать ей.
– И ты думаешь, это делает их нашими друзьями…
– А равно Б, равно… слушайте, у Ариэли это изящнее получается, я так не умею. Но суть в том, что у нас общий враг, значит, мы можем рассчитывать на помощь.
Мкеле помолчал, внимательно глядя на него, потом медленно проговорил:
– Не скрою, нам в голову приходили похожие мысли, но мы не знали, как или где выйти на них. Ты уверен насчет Уайт-Плейнса?
– Совершенно уверен. Сэмм рассказывал нам про него: у них там ядерный реактор, снабжающий энергией больную область, и они расположились рядом, чтобы обслуживать его. Если сумеем добраться до них, что, конечно, будет нелегко, партиалы, скорее всего, не откажутся сотрудничать с нами, чтобы прекратить оккупацию, и, может быть, найти некоторые ответы, которые мы ищем, пока еще не поздно. Стоит попробовать: попытка – не пытка.
– Пытка – это именно то, чем ты закончишь, – мрачно произнес Мкеле. – Ты предлагаешь поход вслепую в глубь территории врага без единого шанса на успех. Тебя просто убьют.
– Потому-то я и пришел к вам, – улыбнулся Маркус. – Я не Кира и не готов возглавить подобную экспедицию, просто пришел поделиться мыслями.
– Чтобы, когда кто-то неизбежно погибнет, это был я, а не ты, – невесело усмехнулся Мкеле.
– В идеале не погибнет никто. Но вы можете строить планы на жизнь, как считаете нужным. Со своей стороны могу лишь порекомендовать вам дожить до успеха.
Мкеле побарабанил пальцами по столу; удивительно мирской жест придал суровому мужчине чуть больше человечности.
– Год назад я бы велел наказать тебя за безрассудство, – признался шеф разведки. – Сегодня мы уже готовы хвататься за самую безумную идею. – Мкеле выпрямился. – У меня есть отряд солдат, готовый выступить на материк, и теперь, когда ты дал четкую цель, мы можем спустить курок. Кроме того, нам, судя по всему, нужен медик и кто-то с опытом работы за линией фронта.
– И, полагаю, вы ищете добровольцев?
– Это Сеть безопасности, – без улыбки ответил Мкеле. – Здесь не ждут добровольцев. Вы выступаете утром.
Кира с товарищами покинули инфоцентр на рассвете, как можно туже забинтовав раненую ногу Афы и поддерживая его на протяжении двух миль по залитым тухлой водой улицам. Лодка ждала их на том же месте, и они молча поплыли к лошадям: Сэмм греб сильными размашистыми движениями, а девушки следили за нависавшими над рекой-дорогой деревьями, высматривая признаки засады. Одиночная собака, стоявшая на мосту, проводила их взглядом, но не говорила и даже не лаяла, так что Кира не могла сказать, стражепес ли это или обычное одичавшее животное.
Лошади нашлись, живые и невредимые, но страшно перепуганные; Сэмму с Герои потребовалось несколько минут, чтобы успокоить и оседлать их. Кира сменила Афе повязку, и все вместе они взгромоздили гиганта в седло на Бур лачке, где он раскачивался и морщился от боли из-за перемены давления в поврежденном бедре. Кира прикусила губу от злости, что им приходится увозить Афу все дальше от дома, сердясь не на него и не на кого-то еще, просто от досады. «Я злюсь на тяжелую жизнь. Но Нандита учила меня иначе. “Если у тебя есть силы скулить, значит, есть силы и попытаться что-то сделать”».
