Кира ничего не ответила, занятая пережевыванием орешков; солнце выглядывало из-за хребтов и пиков города за ее спиной. Она сглотнула и проговорила:
– Прости, Сэмм.
– В том нет твоей вины.
– Я не про возврат в пещеры и не про мясо, и… Прости, что я на тебя так взъелась. Прости, что наговорила такого, отчего ты взъелся на меня.
Он следил за солнцем, ничего не говоря, а Кира пыталась – безуспешно – «прочитать» его по Связи.
– Ты тоже прости меня, – наконец проговорил он. – Я не знаю, как это исправить.
– Мы на войне, – ответила Кира. – И даже не на войне, в которой можем победить: люди и партиалы убивают друг друга, и самих себя, и все, на что ни посмотрят, потому что это единственный известный им способ решения проблем. «Если не будем сражаться, то умрем». Что нам надо понять, так это то, что мы все равно умрем, даже сражаясь, но мы не хотим в этом признаваться – слишком страшно. Легче вернуться к привычной схеме ненависти и мести – дескать, так мы хоть что-то делаем.
– Я не испытываю к тебе ненависти, – негромко сказал Сэмм. – Хотя было дело – когда ты захватила меня в плен, когда, очнувшись и впервые увидев тебя, я понял, что все ребята из моей группы убиты. Передо мной была ты, и я возненавидел тебя сильнее, чем думал, что способен. Прости и за это тоже.
– Все в порядке. Я тоже не совсем уж невинна, – Кира улыбнулась. – Нам всего-то и нужно, что послать каждого человека и каждого партиала в смертельно опасное путешествие через весь материк – и они быстро научатся доверию и взаимопониманию.
– Я рад, что нашлось такое простое решение, – Сэмм не улыбнулся, но Кире показалось, она почувствовала дуновение улыбки по Связи. Она закинула в рот еще горсточку арахиса.
– Ты именно об этом мечтаешь, да? – спросил Сэмм.
Кира недоуменно взглянула на него.
– О едином мире, – пояснил парень, по-прежнему не отрываясь от окна. – О мире, где партиалы и люди живут в согласии. – Он слегка скосил глаза в ее сторону.
Кира кивнула, тщательно пережевывая орехи. Именно этого она и хотела, с тех пор… с тех пор, как узнала свою истинную природу. Партиалка, выращенная людьми, связанная с обеими расами, но не принадлежащая по-настоящему ни к одной из них.
– Иногда мне кажется… – начала она и осеклась. «Иногда мне кажется, для меня это единственная возможность стать своей. Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, не принадлежу сейчас, но если обе стороны объединятся, я больше не буду чужой. Просто одной из многих». Она вздохнула, стесняясь произнести это вслух. – Иногда мне кажется, это единственный способ спасти всех, – тихо произнесла она. – Объединить их.
– Это посложнее будет, чем просто вылечить наши болезни.
– Знаю, – согласилась Кира. – Мы найдем лаборатории «ПараДжена», найдем их планы и формулы, мы вылечим РМ и срок действия, и все остальное, но это не будет иметь никакого значения, потому что наши народы так и не начнут доверять друг другу.
– Однажды им придется это сделать. Когда дойдет до выбора: доверять или вымереть, доверять или исчезнуть без следа, все поймут, что нужно сделать, и выберут правильно.
– Вот это я люблю в тебе, Сэмм! Твой неисправимый оптимизм.
Первые несколько дней дорога была прямой и ровной, даже слишком. Слева и справа проползали фермы, вновь отвоеванные прерией и стадами одичавших лошадей и коров, но каждый новый пейзаж казался копией предыдущего, одна и та же ферма словно повторялась бессчетное число раз, и в итоге Кире стало казаться, что они вовсе не движутся. Порой с юга подходили петли реки Иллинойс, достаточно близко, чтобы увидеть их с дороги, и Кира стала отсчитывать путь по ним. Шли медленно, давая лошадям время наесться и напиться и непрерывно пичкая Афу лекарствами. Рана заживала плохо, и Кира из кожи вон лезла, чтобы поднять ему настроение.
Через три дня пути после окончательного расставания с Чикаго отряд дошел до слияния двух рек; перейдя Рок-Ривер, они оказались в городке Молин, подтопленном, но проходимом, но при виде следующей реки Кира похолодела. Это была Миссисипи, и мостов через нее не осталось.
– Нехорошо, – пробормотала Кира, осматривая широкий поток. Она слышала о Миссисипи – реке шириной более мили. Здесь она была уже, но все равно в самом широком месте разливалась на полмили, если не больше. Слишком далеко, чтобы могли доплыть лошади, тем более с Афой.
– Думаете, это из-за войны или по естественным причинам?
– Трудно сказать, – признался Сэмм.
Герои фыркнула:
– А это имеет значение?
Кира еще раз посмотрела на могучее течение, вздохнув:
– Наверное, нет. Что делаем?
– Без моста Афу мы не переправим, – заявил Сэмм. – Плюс замочим рацию – не верю я в ее «водонепроницаемость». Предлагаю пойти вдоль берега реки, пока не найдем уцелевший мост.
– На север или на юг? – поинтересовалась Герои. – Сейчас этот вопрос особенно важен.
– Судя по нашей карте, мы пока чуть севернее Денвера, – сказала Кира. – Пойдемте на юг.
Они завернули лошадей, Кира шепотом подбадривала Бобо и мягко похлопывала его по шее. Берег реки сам по себе был непроходимым, не только вдоль уреза воды, но и на расстоянии нескольких ярдов, а порой и четверти мили от него. Он был то слишком крутым, то заболоченным, то густо заросшим деревьями, а чаще – все сразу Они выбрали узкое шоссе, по которому продвинулись насколько смогли, хотя не раз обнаруживалось, что дорога опасно сближалась с рекой и падала в нее, подмытая неумолимым потоком. Когда шоссе отвернуло в сторону, нашли новое, но и здесь повторялась та же история, порой даже хуже.
Первый попавшийся им мост вел в большой город, самый крупный из увиденных ими после Чикаго, но был разрушен, как и предыдущий. На второй день они попали в ловушку: дорога ушла под воду, с одной стороны текла Миссисипи, а с другой путь перегораживало озеро, – и им пришлось вернуться на несколько миль назад. Дальше пошли болота, шириной больше мили от края до края, может, и больше двух, хотя Кира не могла сказать, насколько ее оценки были точными, а насколько навеяны бесполезным раздражением. Болота выглядели чрезвычайно живописно: полные птиц, цветов и светлячков, лениво круживших над топью, – но были совершенно непроходимыми. Пришлось искать новую дорогу, молясь, чтобы она вывела их к мосту, и идти на юг по ней.
Спустя два дня поисков они добрались до деревни Галфпорт, большей частью ушедшей под воду. Массивные каменные быки показывали, где располагался мост, некогда соединявший деревню с крупным городом на другом берегу, но, не считая нескольких балок, сиротливо выглядывавших из бурного потока, кроме быков от моста ничего не осталось. Кира выругалась, а Афа неуклюже заерзал в седле, морщась от боли.
