— Ты забыл, кто тут главный, — негромко сказал Ральф. — Я еще не решил, как мы пойдем.
— О! Как думаешь, ты успеешь решить до ужина?
Ральф сделал вид, будто не расслышал слов меченого.
— Веревка у нас есть? — спросил он.
— Ага, — ответил Тряпичник, доставая из недр своего одеяния моток бечевы.
— Прекрасно. Привяжем ее к столбу и попробуем спуститься. Самый тяжелый полезет первым.
Рыцарь, наклонив голову на бок, вперился взглядом в Ральфа, но тот лишь улыбнулся. Меченый, подняв забрало, сплюнул в пыль, и стал молча спускаться.
Бечевка, тщательно привязанная к столбу, натянулась. Ральфу все время чудился треск рвущихся нитей. «Зря я это сделал. Надо было идти в обход.» Он напряженно оглядел обрыв, который вдруг стал казаться куда выше и отвесней, чем раньше. Там, где спускался Рыцарь, кое-где были выбиты ступеньки, а на полпути виднелась небольшая площадка, утыканная ржавыми копьями по краям. «Хорошо, там он сможет отдохнуть», — с облегчением подумал Ральф, и тут натянутая, как струна, веревка начала рваться.
— Рыцарь! — воскликнул Тряпичник.
Меченый, застыв, смотрел, как над его головой рвется бечева. В одном-единственном месте на спуске оказался острый выступ, и именно там нити перетерлись и ослабли.
— Проклятье! — взревел Рыцарь и упал вниз.
Он грохнался спиной на площадку, и у Ральфа на миг появилась надежда, что его спутник сможет там задержаться. Но от удара Рыцаря отбросило назад, в пропасть.
В последний момент он сумел ухватиться рукой за копья.
— Держись! — вопил Тряпичник.
Но было ясно, что меченый удержаться не сможет. Копья медленно кренились вниз под его тяжестью.
— Ублюдочный идиот! — орал Рыцарь. — Будь ты проклят!
Тряпичник суетливо разматывал шарф, одновременно пробуя его на прочность.
— Мы не успеем, — сказал Ральф.
Отчаянно ругавшийся Рыцарь наверняка не дождался бы, пока они привяжут шарф к обрывку бечевы и спустятся к нему.
— Я попробую так…
Ральф ухватился за веревку и, закусив губу, стал съезжать вниз. «Не выдержит!» — думал он, даже не чувствуя, что до крови ободрал кожу на ладонях. Бечева стала раскачиваться. «О нет!» Вдруг Ральф понял, что веревка закончилась. Краткий, но тошнотворный миг полета — и он тяжело рухнул на площадку.
— Руку, идиот! — взревел Рыцарь. — Дай руку!
Ральф, несколько оглушенный падением, подполз к краю площадки и, ухватившись левой рукой за скалу, протянул правую меченому.
Рыцарь, кряхтя и ругаясь, подтянулся и залез на площадку. Упал ничком, тяжело, с хрипом, дыша.
— Проклятый ублюдок! — пробормотал он.
— Заткнись, или я тебя убью, — сказал Ральф, обессиленно лежавший рядом.
Они завершили спуск, воспользовавшись шарфами и ремнями Тряпичника. Ральф подумал, что если бы они использовали их с самого начала, хотя бы в качестве подстраховки, падения могло и не произойти.
Рыцарь оправился на удивление быстро, на память о происшествии остались лишь несколько царапин на блестящих латах. Изгнаннику повезло меньше, он сильно ушиб ногу и теперь прихрамывал при ходьбе.
Сверху обломки скал, загромоздившие этот участок долины, казались легким препятствием, но скоро стало ясно, что это не так. Высокие, острые, они будто обступали странников, сжимали вокруг них кольцо серых стен. Ральф и меченые обнаружили, что пробираются по лабиринту, который в любой момент может вывести их к началу пути.
Вечереть ничуть не собиралось, только одинокая луна налилась темно-красным, словно окунулась в венозную кровь. Рыцарь все чаще спотыкался, поглядывал вверх и утирал железной перчаткой несуществующий пот.
Ральф приказал остановиться на короткий отдых. Он рассчитывал дать отдых больной ноге, да и спутники его изрядно устали, блуждая среди скал. Но отдыха не получилось. Валун, на который сел Ральф, оказался ужасно холодным, а поселившаяся в сердце неясная тревога возросла стократно. Меченые тоже не смогли расслабиться. Тряпичник нервно теребил полу плаща, Рыцарь даже не присел, ходил взад-вперед, клацая железом по камням.
— Ладно, надо выбираться отсюда, — решительно сказал Ральф и встал.
— Если только отсюда возможно выбраться, — мрачно пробормотал Рыцарь.
После нескольких часов пути среди все тех же скал Ральф подумал, что меченый, возможно, прав. Возможно тут действуют проклятые чары, заставляющие человека идти по кругу и никогда не найти выхода. Как с ними бороться, изгнанник не знал.
Оставалось только упрямо двигаться вперед.
Когда в просвете между камнями мелькнула унылая серая равнина, сердце Ральфа вздрогнуло от радости. Забыв о больной ноге, он кинулся бегом, продрался в узкий лаз, и замер, глядя на ровную пустошь, простиравшуюся до самого горизонта.
— Конец проклятым скалам! — весело закричал Ральф.
Он помог меченым протиснуться между камней.
— Здорово, я-то ужо думал, мы тама веки вечные плестись будем, — сказал Тряпичник, поправляя одежду.
— Эй, смотри! — голос Рыцаря прозвучал так мрачно, что радость, наполнившая все существо Ральфа, мгновенно улетучилась.
Возле скал, цепляясь за ними узловатыми ветками, росло невысокое кривое дерево.
Единственный сук, похожий на длинную руку с обрубленными пальцами, был вытянут в сторону пустоши. Легкий ветерок раскачивал петлю.
Рыцарь развел руками:
— Это что, намек?
Ральф наигранно рассмеялся:
— Если и намек, то для меня. Меня ведь собирались повесить, перед тем, как выслали в долину.
— Нужно двигать отседова! — сказал Тряпичник.
Ни Ральф, ни Рыцарь не стали с ним спорить.
Ветер гнал пыль поземкой. Ральфу пришлось закрыть нос и рот шарфом Тряпичника, смоченным водой из фляги. Глаза жгло; изгнанник щурился и смаргивал, пытаясь отделаться от попавших в них песчинок.
Багровый глаз Луны Убийц потускнел и выглядел почти серым сквозь желтую завесу.
— Уже близко, — прохрипел Рыцарь. — Вон за теми камнями.
Несколько воспрянув духом, грязные и усталые охотники за языками потащились к сложенной из булыжников пирамидке.
Ральф добрел до нее и рухнул на землю. От ходьбы ушибленная нога разболелась и опухла. Изгнаннику уже были безразличны меченые, наемники и замки. Хотелось окунуть ноющую ступню в холодный ручей и сидеть, чувствуя, как ледяная вода смывает боль.
Скоро Ральф потерял счет часам. Он лежал, то проваливаясь в беспокойную дрему, то просыпаясь. Луна Убийц подмигивала кровавым глазом из-за желтых туч пыли.
Порой изгнанник заглядывал за пирамиду, туда, где среди пустоши высился старый замок.
