По окончании всех хлопот, сидя на бревне с миской мясной баланды на коленях, Семен ощутил некоторую незавершенность ситуации: «Сходили на войну, вернулись с победой и… ничего! Как-то это неправильно. Выпить, что ли? А с кем? Если только… Понятно, конечно, что пить лучше с друзьями, но Хью предлагать нельзя, а других мужиков, кроме заложника, поблизости нет».
– Слышь, Ванкул, давай вмажем!
– Что?!
– Ну, волшебного напитка выпьем. За нашу победу над вами.
– Вы нас не победили, – буркнул парень. – Только имазров, а их не жалко.
– Все еще впереди! Как говорится: разденься и жди! Впрочем, это шутка. Сейчас принесу кувшинчик!
И они выпили рябиновой самогонки. Потом еще. А затем немного добавили. В итоге они залезли на смотровую площадку избы, и теплую летнюю ночь огласил двухголосый рев:
…Ой, мороз-мороз! Не морозь меня! Не морозь меня, Моего коня!..
Ванкул старательно воспроизводил звуки чужого языка и из-за этого отставал примерно на полтакта. Впрочем, «наводить критику» все равно было некому.
Неприятности начались на другой день – прямо с утра. Причем такие, по сравнению с которыми похмельная жажда и головная боль были сущей мелочью.
Перегородив частоколом самую узкую часть перешейка, Семен счел, что этого недостаточно, и решил организовать еще одну «линию обороны» – метрах в 25-30 от забора в сторону степи: «Нужно забить или вкопать в землю наклонно в шахматном порядке верхушки деревьев и тонкие стволы, а потом заострить их на концах. Все это в полосе шириной метра 2-3 и длиной метров 30-40 – от берега ручья до болота. Пространство между кольями завалить сучьями и ветками. Перебраться через такую "засеку" будет, конечно, возможно, но уж никак не верхом и не с громоздким местным оружием. Проход же оборудовать козлами с укрепленными на них кольями, которые при необходимости можно будет оттаскивать в сторону».
Перед началом военных действий эта стройка была почти закончена, и Семен по возвращении с войны рассчитывал принять готовый объект. Вернувшиеся раньше неандертальцы вполне могли все доделать без него. Тем более что теперь следовало ждать гостей со стороны степи, и дополнительная линия обороны могла оказаться весьма полезной.
Утром выяснилось, что работы по завершению засеки изрядно продвинулись, но не закончены. Тем не менее топором там работает единственный неандерталец – Седой, а возле него крутится малец, которого Семен обозвал Дынькой. А где все остальные? У них что, выходной?! Нашлись более важные дела?!
– Где ваши люди? – с похмельной злобой набросился Семен на Седого. – Они что, не вернулись?
– Те, кто ходил с тобой, вернулись. И опять ушли.
– Куда они ушли?! Офигели?!
– Уплыли вниз на двойной лодке.
Слов, чтобы отреагировать, у Семена не хватило – ни лоуринских, ни неандертальских – только русский мат. Он его и выдал – на пару минут без повторов. Но по большому счету обвинять опять, кроме себя, было некого. Поэтому бить Седого Семен не стал, а пошел искать Хью. Попутно он напрягал зрительную память, пытаясь вспомнить лица неандертальских воинов (они же все одинаковые, ч-черт!).
– Слушай, Хью… А почему ты взял именно этих? Ты же выбирал их из всех.
– Семхон говорить – Хью делать. Ты говорить: взять самый сильный, взять кто драться лучше.
– Ну, разумеется, я так говорил – мы же воевать шли! Но кого-то из них я помню, только забыл, в какой связи…
– Кааронга, – коротко пояснил парень.
– Вот! – все внутри у Семена обмерло и зависло, как в невесомости. – Кааронга!
Он вспомнил отвратительную сцену в заснеженном распадке. Тогда Семен был занят загадкой онокл, и ему было не до неандертальского «мужского» союза. Тем более что Хью указал способ… Нет, кое-какое расследование Семен все-таки провел. И выяснил, что выяснить почти ничего невозможно: кааронга были всегда, и они есть. Ими становятся через обряд посвящения (как же без него?!) и это, по сути, все, что известно посторонним. Кааронга сражаются с нирутами, они как бы замещают силовые структуры в том, что можно назвать неандертальским обществом. Обряды, традиции и правила жизни кааронга являются тайной. Точнее, ими никому не приходит в голову интересоваться, поскольку все любопытные умирают очень быстро. Вот Хью думал, что традиционного обряда «опускания» для кааронга будет достаточно, а оказалось…
И вот теперь…
«В былой современности "военно-мистические" и "мужские" союзы существовали и существуют повсеместно. Их разнообразие чрезвычайно велико – от изуверских и тайных до вполне безобидных и легальных, от африканских "детей леопарда" до советского комсомола. В древности, надо полагать, их было не меньше, а значение гораздо больше. Есть версия, что государство – с его СМИ, юстицией и силовыми структурами – это всего лишь один из военно-мистических союзов, одолевший конкурентов».
– Но они же так долго вели себя смирно! Были как все…
– Кхендер – да, живи как все. Сражаться ходить, голова нирут-кун брать, опять стать кааронга. Хью так думать.
– Во-от в чем дело! – сообразил Семен. – Попробовали мозгов убитых нирут-кунов и вернулись в прежнее состояние!
«Похоже, я совершил крупную ошибку, позволив неандертальцам после битвы воспроизвести свои людоедские обряды над поверженными противниками. Только рвать на себе волосы теперь некогда, да и бесполезно – они отправились на катамаране вниз по течению. Зачем? За головами, конечно! За чьими? Да за нашими – лоуринскими! Других же там нет… – Фантазия разыгралась так, что у Семена аж дух захватило. – Старейшины настаивали на истреблении хьюггов, а я, как самый умный и добрый, доказывал, что неандертальцы нам больше не враги, что их не добивать, а спасать надо! И вот, пожалуйста: они подойдут к поселку с реки, откуда их никто не ждет, и… начнут работать! Потому что Семхон научил их плавать, научил не бояться темноты, Семхон дал им оружие, какого нет даже у лоуринов! О Боже…»
Когда выяснилось, что арбалет кааронга не забрали, на душе полегчало, правда, совсем чуть-чуть:
«Хоть одна маленькая радость – хватило ума не дать им приспособиться стрелять в белых людей. То есть они не знают, что такое в принципе возможно, или, скорее всего, в обряд охоты за головами новое оружие не входит. Но что делать?!
А что, черт побери, можно сделать?! Их нужно перехватить или предупредить лоуринов. Для надежности лучше сделать и то, и другое. Раздвоиться, что ли?!
С Черным Бизоном мы плыли отсюда до поселка три дня. Правда, плыли мы на плоту, а река тогда была маловодной. Эти пошли на катамаране. Как я заметил, обычно неандертальцам не приходит в голову работать веслами, если течение их несет само, но… И где перехватывать? Таких мест, где можно с левого берега выйти на основное русло, пожалуй, известно три, но два слишком высоко – не успеть, а третье… Но оно – последнее. Если там их остановить не удастся, то они беспрепятственно доберутся до поселка. Значит…»
