– Оно выглядит каким-то путанным, – сказал Джебрасси. – Незаконченным. По крайней мере, у меня такое чувство. Ему не хочется, чтобы на него смотрели, когда оно еще раздето.
– Неплохое наблюдение. Впрочем, не следует наделять Тифона нашими мотивами. Они не совпадают – если о Тифоне вообще можно сказать, что у него имеются какие-то мотивы. В самых примитивных терминах – упрощенных, в рамках нашего опыта жизни в Кальпе, – мы с тобой обозреваем круг диаметром примерно тысячу миль, от горизонта до горизонта. Там, внизу – посмотри ближе, к подножию башни, – виден узкий серый обруч, переходящий в более широкое черное кольцо. Думаю, ты способен также разглядеть там некий лабиринт.
Джебрасси проследил за пальцем Библиотекаря, и действительно увидел серую, изогнутую, мерцающую ленту, окруженную чем-то вроде размытой стены, на расстоянии как бы двух ладоней от крупных, закругленных сооружений… «Бионы», – прозвучало у него в голове.
Башня вырастала из среднего, поврежденного, биона. Два соседних сооружения были разрушены еще сильнее.
– Я это уже видел, – пробормотал он. – И мой визитер тоже рассказывал.
Он сморщил лицо, не зная, как объяснить, однако Библиотекарь понимающе кивнул.
– Продолжай.
Джебрасси попытался закончить мысль:
– Вот эта мерцающая лента… Кажется, она называется зоной лжи.
– Очень опасное место, – сказал Библиотекарь. – Многие ваши разведчики сгинули именно там, еще до начала похода. Надеюсь, с тех пор Ремонтники улучшили качество вашей подготовки и обучения.
– Вы говорите о наших жизнях, – с укоризной заметил Джебрасси.
– Не надо раздражительности. Разве ты не чувствуешь, как привлекает, зовет к себе увиденное?
– Да, привлекает! – крикнул юноша и попытался отвернуться, однако не смог. Он был заворожен, страстно желал туда попасть. Наконец он прошептал: «Сколько себя помню…»
– У меня свои наклонности, у тебя – свои. Сейчас мы работаем сообща, – но когда ты отправишься туда, чтобы воссоединиться с твоей подругой, ты доставишь ей информацию, которой больше никто не владеет. Информация, которая может помочь вам обоим выжить – и преуспеть. Если вы потерпите поражение, то моя половина вечности, проведенная в трудах, исчезнет без эпилога – без результата – втуне. Итак, все, чем я являюсь, отныне покоится на твоих хрупких плечах, юноша. Тифон абсорбирует старую Вселенную, от начала и до конца. Наше время и наша история разрушаются, растворяются – достаточно выглянуть в окно. Хаос уже возле границы реальности. Ждет.
Джебрасси заставил себя посмотреть на закругленный, потемневший, спутанный ландшафт. За краем зоны лжи, на фоне Хаоса, высились какие-то мачты – зыбкие, словно их окутал туман. Защитники.
– Три пряди соединяют нас с изломанным прошлым, которое вот-вот на нас обрушится: ты, твоя подруга, которая вскоре отправится в Хаос, и еще одно существо – целеустремленная личность, которую заставили отказаться от всех принципов, которое мало беспокоится о какой-либо форме собственного существования, – но которое должно вернуться.
Джебрасси нахмурился, силясь ухватить уклончивое воспоминание о ненависти и жалости.
Эпитом постучал по оконному стеклу белым пальцем.
– Твою жизнь и жизнь твоего визитера – антипода по снам – можно уподобить бусинам на последних прядях космоса, которые несутся навстречу друг другу. Если все получится, это столкновение произойдет в Натарадже. Вот куда ты отправляешься – куда пытались добраться все прочие разведчики. Иной цели нет. Ты должен преуспеть там, где потерпел поражение Сангмер.
Джебрасси вспомнил книги и рассказы Грейн.
– Так это вы устроили книжные полки на Ярусах? – спросил он.
– Одна из моих ипостасей, – кивнул эпитом. – Не так давно.
– Примерно когда? – упрямо продолжал интересоваться Джебрасси.
– Если бы я сказал «порядка ста миллионов пробуждений», ты бы смог пересчитать их, запомнить, или хотя бы представить, какова эта продолжительность?
Джебрасси пытался не отводить дерзкого взгляда. Наконец, он поник головой и прошептал:
– Нет, не смог бы.
– Каждый из нас адаптирован к своему времени и пространству. Без внешней помощи даже этот эпитом вряд ли сможет ухватить полный смысл сотни миллионов пробуждений, так что не надо смущаться. К тому же на самом деле времени утекло больше.
НА ГРАНИЦЕ РЕАЛЬНОСТИ
Ей суждено это совершить.
Так было, и так будет.
Тиадба хотела уйти в поход задолго до встречи с Джебрасси – еще до того, как получила от Грейн задание рекрутировать юного воина, еще до того, как влюбилась в него. До того, как потеряла.
И вот, взгляните-ка: Тиадба, в доспехах сочного оранжевого цвета, не испытывает страха, лишь боль от скорби и одиночества – боль, которая никогда не исчезнет, – и четкое понимание, что именно ради этого она и появилась на свет.
Чтобы покинуть Ярусы, город, чтобы выйти за границу реальности, за пределы охвата генераторов Кальпы…
Чтобы пересечь Хаос и увидеть, что лежит по ту сторону.
Патун знаком поманил Тиадбу и Кхрена, и сказал, что назначает их вожаками группы.
– Я проведу вас – но не за рубеж зоны лжи. Я обязан вернуться. Грядет последняя битва.
Тиадба увидела, что Кхрен с крайней серьезностью внимает словам ментора – ничего общего с прежним, слегка шутовским другом Джебрасси. Он тоже, судя по всему, сыздавна хотел это сделать. Она задалась вопросом: неужели все племя было создано таким?
С помощью четырех младших инструкторов разведчики приготовились выкатить небольшую тележку, нагруженную стрекалами и двумя портативными генераторами.
Патун поднялся с песка и повторил сказанное ранее – причем далеко не первый раз, так что звук хорошо знакомых слов действовал успокаивающе:
– Маяк Кальпы работает непрерывно. По его импульсам вы всегда будете знать, где лежит город. Встречаются случаи, когда Свидетель мешает маяку – возможно, преднамеренно, – однако при известной настойчивости вы сможете вновь обрести сигнал. Все ваши скафандры обладают такими средствами. Сообщений для города посылать нельзя – ни в коем случае не следует обращать на себя внимание Хаоса. Всегда имеются караульные того или иного сорта, размера и вида, изменчивые внешне, но постоянно сохраняющие бдительность. Вечно голодный Хаос алчет добычи.
Кхрен бросил на Тиадбу взгляд сквозь золотистый щиток гермошлема.
– А сейчас пришло время сообщить вам пункт назначения, – сказал Патун. – Он был целью всех пилигримов со времен Сангмера – второе и последнее место на Земле, где можно узреть порядок и смысл, где найдется помощь для Кальпы. Это мятежный город, именуемый Натараджа. Если все пойдет хорошо, вы встретитесь с теми, кто сохранил свободу, не попал в ярмо Тифона. Вам предписывается сотрудничать с ними, рассказать все, что знаете, и выполнять все их указания. Поверьте мне, юные смельчаки, если бы я мог, я пошел бы с вами.
Тиадба смахнула несуществующие пылинки с набедренных карманов, где лежали ее книги.
Патун нервно, чуть ли не виновато продолжил:
– Никто не знает, что вас ждет. Скафандры оснащены активной броней – они способны учиться быстрее, чем вы, и приложат все свои силы, чтобы адаптироваться и защитить вас от извращений Тифона. Лицевые щитки преобразуют любые виды излучения в фотоны, которые становятся видимыми, не представляя для вас радиационной опасности. Временами, возможно, они обнаружат нечто неизвестное, не поддающееся анализу – в этом случае перед вами окажется мрак или ближайшая аппроксимация, основанная на недавних событиях. Чем сплоченней вы как группа, тем интенсивней скафандры будут взаимодействовать и координироваться друг с другом, а посему не слишком разбредайтесь и не отставайте – впрочем, расстояния там трудно оценить, даже с наилучшим оборудованием. Возможно, вам встретятся искушения. Караульные попытаются вынудить вас выключить генераторы и снять скафандры. Если искушение окажется непреодолимым, вы прекратите свое существование в качестве человека, сольетесь с анархией Тифона – станете отвратительной мерзостью, примеры которой часто встречаются в Хаосе. И тех, кто погибнет – даже самых великих, самых дерзких смельчаков, – Тифон использует против Кальпы.
Патун с видимым усилием подбирал слова:
– Есть вероятность, что Защитники падут и вы потеряете направляющий сигнал маяка. В таком случае последним выходом станет самоуничтожение. Скафандры примут на себя эту милосердную задачу.
Броня Тиадбы уже не натирала суставы. Девушка перестала чувствовать собственную кожу – прекратилась даже чесотка на шерстистых участках. Наверняка доспехи взяли на себя обработку тактильных ощущений, причем настолько полно, что становилось немного страшно: а что, если их хозяйка из мыслящего существа сама вскоре превратится в скафандр?
