– Нам повезло.
Алькад поперхнулся на полуслове, уставившись на него с возмущением. Бено тоже глянул недоуменно.
– Вы же так мечтали познакомиться со знаменитым Ловцом оборотней…
– Что?
– Так это она – Ловец?!
Джер оттолкнулся задом от камня Северных ворот и выпрямился навстречу Кидж-Кайе. В сгущавшемся сумраке ее невысокая фигура была неприметной и бесшумной точно призрак. Или грабитель.
– Сними свои погремушки, южанин, – сказала Кидж-Кайя, – а то все портовые шлюхи сбегутся – подумают, балаган приехал.
Патрулирование оказалось несложным и даже скучным. Ничего не слу-чалось. Ну отогнали от выпившего моряка шакалят-подростков, ну утихо-мирили не в меру разошедшихся посетителей корчмы, ну прошлись по пристани, распугивая вышедших на ночную охоту хищников-грабителей…
После полуночи вернулись в корчму – погреться и перекусить. Тут-то к ним и подлетел трясущийся от страха и возбуждения тщедушный человечек.
– Мастер-скрад, мастер-скрад! Я видел, я видел, это она!
Кидж-Кайя лениво отправила в рот кусок пережаренного мяса. Спроси-ла невнятно:
– Она – что? Она – кто?
Соседка моя, Мэгги! Это она, клянусь, я видел своими собственными глазами! Она превращается в черную кошку, большую… огромную черную кошку и сосет по ночам молоко у моих коров!
– Оборотень? – с интересом спросил Алькад.
Посетители обернулись, прислушиваясь, заворчала хозяйка: «житья нет от этих тварей», а разошедшийся человечек все ярче и ярче описывал, какие глазищи были у чудовища, какие зубы, да какой хвост… Солдаты слушали, поглядывая на мастера. Кидж-Кайя ела. Доев все до крошки, кинула на стол монету и, неспешно натягивая перчатки, кивнула человечку:
– Веди.
Спустя всего час они возвращались из предместья. Алькад то и дело за-бегал вперед, заглядывая в лицо Кидж-Кайе.
– Ну почему, почему ты решила, что она не оборотень? Он же клялся, что видел все собственными глазами, и не раз! Почему ты поверила ей, а не ему? Ну взяли бы, заперли в серебряной клетке, священника кликнули…
Бено дернул его за рукав – не дело указывать мастеру.
– Она не оборотень, – равнодушно сказала Кидж-Кайя.
– Откуда ты знаешь? – спросил и Джер. Кидж-Кайя глянула коротко. Свет фонаря выхватил из темноты его худое лицо, жесткую складку рта.- Ты же только вошла, посмотрела и сразу вышла.
– Я чую их, – сказала Кидж-Кайя. – Чую, как другие чуют перемену ветра.
– Вот бы мне так, господи! – с неожиданным жаром воскликнул Бено.- Этому можно научиться?
Кидж-Кайя бледно улыбнулась.
– С этим нужно родиться. Что, Ловцом хочешь стать?
– Еще бы не хотеть!
– Но этот… сосед ее, – спросил Алькад. – Он-то что тогда? Или приви-делось ему?
– Видать, зуб у него на бабу, – рассеянно сказала Кидж-Кайя. – Ниче-го, теперь десять раз перекрестится, если что опять покажется…
Еще бы. Джер вспомнил, как она посмотрела, повернулась и вышла, оста-вив за спиной оцепеневшую от ужаса женщину, как суматошно вцепился в куртку Ловца сосед-наводчик… И как легко вывернувшись, одним плавным, мягким движением Кидж-Кайя отбросила его к стене, скрутила на тощей шее воротник, превращая его в петлю-удавку, и прошипела в задыхающееся лицо:
– Ты… стервь… если еще раз посмеешь обмануть Ловца… я все-таки при-ду – но за тобой, подонок. За тобой.
– И когда же он явится?
– Думаю, к рассвету.
Алькад даже зашипел:
– Так какого же дьявола мы залегли здесь с полуночи?
Кидж-Кайя даже не взглянула на него. Бено шутливо толкнул приятеля в бок.
– Служба у тебя такая!
– Вы двое спуститесь вон к тому гроту. Может, он сегодня и не явится. Хотя ночь… – она посмотрела на небо, – …ночь подходящая.
Для оборотней она, может, и подходящая, ворчал Алькад, нащупы-вая спуск ногами. – А нам как бы шею не свернуть…
– Не наследите там, на песке, – сказала вслед Кидж-Кайя.
– Думаешь, он их увидит, в такой-то темноте? – спросил оставшийся с ней Джер.
– Не увидит, так учует.
Она вновь посмотрела наверх. Ветер ненадолго оголил кусок неба, и в ее глазах отразились звезды они мерцали и казалось, Кидж-Кайя плакала.
– Разбудишь через час. Следи за приливом.
Она свернулась клубком, накрылась плащом и через мгновение уже спа-ла, дыша тихо и ровно – точно в своей постели, а не на камнях утеса, лишь кое-где покрытых тонким слоем мха. Джер сел поудобнее, стараясь не ка-саться даже края ее плаща. Прислонился затылком к камню, сквозь полузакрытые веки глядя на подступающий к утесу прилив. Заснуть он не боял-ся – во всяком случае, не ночью – на то он и был… пограничником.
Кидж-Кайя проснулась сама. Звезд не было давно. Налетавший порывами ветер щедро раздавал мокрые пощечины. Опять зарядил дождь-не дождь-так, морось, мокрое недоразумение. Чертыхнувшись, мастер так резко перег-нулась через край утеса, что Джер еле удержался чтоб не ухватить ее за ре-мень. Повисев в таком рискованном положении с минуту и, видно, углядев, что ей надо, Кидж-Кайя вновь заползла обратно. Ветер усиливался. Скала, отдавшая накопленное дневное тепло, начало высасывать его из человечес-ких тел, и двое невольно жались друг к другу, кутаясь в плащи.
– Можешь вздремнуть, – сказала Кидж-Кайя.
– Нет, – кратко отозвался Джер, и они умолкли, не столько опасаясь спугнуть оборотня, сколько не желая говорить друг с другом.
Светало. Стихал дождь. Кидж-Кайя длинно зевнула, потянулась и поме-няла положение. Ее обтянутые штанами крепкие ягодицы прижались к его паху. Почувствовав мгновенный отклик его тела, она оглянулась, выгнулась, как кошка, и провокационно потерлась – уже намеренно, усмехаясь ему в ли-цо. Джер отвел взгляд, ненавидя в этот момент ее и себя. Вдруг Кидж-Кайя замерла – и разом обмякла, растеклась, распласталась на камнях, точно кам-бала на морском дне – разве что окраску не сменила. Он перевернулся вслед за ней на живот, вглядываясь в оголившийся после прилива берег.
Даже он увидел не сразу. Камень – огромный, черный, глянцевый, шевельнул-ся, выдвигаясь из обегавшей его волны. Зверь – тюлень? – двигался неторопли-во, грациозно и плавно, как и подобает морскому существу. Вот он замер, высоко подняв красивую гладкую голову (замерли и люди, боясь, что при малейшем признаке опасности он уйдет в море). Потом началось превращение. Джер зача-рованно смотрел, как гибкое тело словно скручивается в спираль, являя миру вместо атласной черной шкуры нечто белое и гладкое… Он даже не заметил, как исчезла Кидж-Кайя, – очнулся лишь когда увидел метнувшиеся по берегу тени.
– Сеть!
Сеть наброшена – остатки прекрасного морского существа еще могли порвать ее и вырваться на свободу но со второй, заговоренной, не справи-лось ни оно, ни слабое после превращения человеческое тело. Отступившие солдаты наблюдали, как Кидж-Кайя, наклонившись, рассматривает плен-ника. Ловец выпрямилась. В голосе ее не было триумфа, когда она сказала:
