– Сеть!
Сеть наброшена – остатки прекрасного морского существа еще могли порвать ее и вырваться на свободу но со второй, заговоренной, не справи-лось ни оно, ни слабое после превращения человеческое тело. Отступившие солдаты наблюдали, как Кидж-Кайя, наклонившись, рассматривает плен-ника. Ловец выпрямилась. В голосе ее не было триумфа, когда она сказала:
– Какой сюрприз! Господин аптекарь!
Алькад таращился на выбившийся из-за глухого воротника во время воз-ни с оборотнем гайтан на шее Ловца: прочные серебряные звенья с впаян-ными через равные промежутки черными камнями. Спросил с почтением:
– Амулет от оборотней, да?
Рука Ловца взметнулась – прикрыть гайтан – и опустилась. Кидж-Кайя сказала равнодушно:
От оборотня, это уж точно, обвела взглядом стражников. Камни Матвея Медвежьего, не слыхали?
Взгляд ее задержался на Джере – ему показалось, с каким-то даже вызо-вом. Он вслед за всеми мотнул головой. Неспешно заправляя гайтан в во-рот, Ловец скомандовала:
– Упакуйте-ка господина аптекаря как следует!
Кидж-Кайя стояла, заложив руки за спину, слегка склонив стриженую голо-ву. Новобранцы переминались за ее спиной, поглядывая на темные высокие сво-ды, потрескавшиеся камни стен. В старом монастыре шел суд над оборотнем. Джер в который раз оттянул и без того широкий ворот рубахи. Алькаду тоже бы-ло не по себе – он то и дело утирал лицо рукавом. Перехватил взгляд друга, про-ворчал: «Ох, и жарища тут у них!». Бено пожирал взглядом мужчину в серебря-ной клетке. Был тот грузен, немолод и перепуган до того, что жалость брала. Бо-сые волосатые ноги неуверенно переступали под подолом длинной грубой руба-хи, бледно-голубые глаза перебегали от стражников до высоких судей и обратно.
Очередной допрошенный свидетель вышел вон, далеко обходя клетку с гос-подином аптекарем – было ему и жутко и любопытно до той же самой жути. Старшина суда, состоявшего из трех человек (его самого, мрачного священни-ка в сутане и богато одетого горожанина), кивнул по направлению стражников.
– Слушаем уважаемого Ловца. Мастер-скрад, прошу.
Кидж-Кайя вышла вперед, положив руку на Библию, без запинки отта-рабанила слова присяги. Джер вновь повел шеей, словно было ему душно: видно, частенько произносит она эту присягу…
Священник, не вставая, подался вперед.
– Разумеете ли вы, мастер, что своими показаниями обрекаете этого… это существо на смерть?
– Разумею, – сказала Кидж-Кайя, и Алькад то ли с восторгом, то ли с тревогой ткнул Джера локтем в бок – так явственно прозвучала издевка в ее хрипловатом голосе. Услышал издевку и священник, потому что, хму-рясь, откинулся на спинку высокого стула. – Еще как разумею, святой отец. Только я всегда считала, что казнь этого… человека – лишь очищение его бессмертной души от грешной телесной оболочки. Если есть у оборот-ня душа. Что об этом говорит святая церковь?
Священник открыл было рот, закрыл и жестом приказал что-то старшине.
– Итак, вы подтверждаете все ранее данные вами показания, мастер?- вступил тот.
– Подтверждаю и клянусь, – сказала женщина. По знаку старшины вер-нулась обратно.
– Что с ним будет? – спросил Алькад.
Сожгут на рассвете, пробормотал Бено. Если он раскается в сго-воре с врагом рода человеческого, палач подарит ему легкую смерть – даст яд, когда огонь разгорится.
– Легкую… – ворчал Алькад. – Они что, сами яд когда-нибудь пробовали? После оглашения приговора речитативом старшины, (горожанин так и промолчал все время, втянув голову в плечи), священник пообещал бывшему господину аптекарю последнее причастие на рассвете. Оборотень, продол-жавший рыскать взглядом по лицам – казалось, он не понимал до конца, что происходит вдруг завопил, кидаясь на решетку, покрытую серебром.
– Сука! – кричал он. – Сука! Проклятая, подлая сука!
Кидж-Кайя окинула его косым взглядом, словно прикидывая, как будет с ним справляться, если он таки вырвется из клетки. Мотнула стражникам головой.
На выход!
– Все дело в Северном ветре! – раскрасневшийся Бено размахивал кружкой с пивом. Он уже пару раз плеснул на Алькада, и теперь тот с недо-вольным видом оттирал рукав своей яркой бархатной куртки – уж очень Бен-Али любил принарядиться.
– В сезон Северного ветра оборотни просто с ума сходят, теряют осто-рожность, идут на побережье…
– А почему сюда-то? – спросил Алькад.
– Говорят, на севере, за Проливом Туманов, откуда еще никто не возвра-щался, лежит их земля – Земля Оборотней. Вот их на родину и тянет.
Если никто не возвращался, откуда кто знает, что там лежит? – резон-но возразил Алькад. – А интересно было бы на эту землю взглянуть. Толь-ко там, наверное, просто-людей тоже на костре сжигают?
Ш-ш-ш, зашипел Бено, оглядываясь. Никто их не слушал. Кабак вовсю обсуждал новость о господине аптекаре. Толковали о трех благород-ных дамах на сносях, которых он пользовал, и которые скинули от ужаса, узнав о сущности его скрытой. О том, что наверняка он подмешивал отраву лучшим людям города в пилюли от кашля или головной боли а что от них еще ожидать, нелюдей этих?
Кидж-Кайя взглянула на Алькада с любопытством и щелчком пальцев заказала пива еще. Сказала Бено:
– Много знаешь.
Приняв ее слова как похвалу, Бено довольно блеснул белыми плотными зубами.
Да уж, насмотрелись мы на оборотней при Карате! Ваши-то рядом с тамошними демонами – просто овечки невинные!
– И ты что, мстить им собираешься? – подал голос молчавший, по обык-новению, Джер.
– Не только, – Бено широко улыбнулся. – Слава и деньги тоже не помешают! Кидж-Кайя отставила кружку.
– Да, заработать ты сможешь немало! Родные-друзья будут тебе совать выкуп, а враги взятки, чтобы ты обвинил кого по ложному доносу… Го-товь большой кошелек, парень! Ладно, я пошла!
Солдаты смотрели ей вслед. Двигалась Кидж-Кайя хоть и слегка нетвер-до, но целеустремленно.
Куда это наш мастер подалась на ночь глядя? широко зевнул Аль-кад. – Ну, кто с утречка пойдет казнь смотреть?
– К оборотню она пошла, – сообщил Бено. Алькад подавился неокон-ченным зевком:
К к-какому еще оборотшо?
Тому самому. По разрешению суда Ловец проводит с оборотнем его последнюю ночь.
Зачем?
Бено пожал плечами.
– Спроси у нее. Кто пива еще будет?
Башня Песен?
Задрав голову, Джер рассматривал стены полуразрушенной башни. Вместо крыши – серые дыры, в которые сочится мелкий нудный холод-ный дождь. Вдоль закругленной облупившейся внутренней стены идет лестница, напоминающая челюсть с искрошившимися, а кое-где и вы-битыми зубами. Кидж-Кайя с привычной небрежностью начала по ней подниматься.
