«Внимание, — тут же сообщил Мезенцев Кондратьеву мысленно, — у нас гость. На сей раз человек разумный».
«Уверен»?
«Абсолютно. Так что возьми его тихо».
Используя Мезенцева как своеобразного корректировщика, Михаил сумел незаметно подобраться к тому месту, где предположительно засел, возможно, последний представитель рода людского на этом объекте. Тот неизвестным образом сумел спрятаться в платяном шкафу и, уму непостижимо, выжить там. Это при том, что (Григорий был в этом практически уверен) видоизмененные люди обладали не только прекрасно развитыми слухом, зрением и обонянием, но и до определенного предела могли видеть человеческую ауру. Несчастный лаборант или ученый, бог его знает, способностью экранировать свою ментально-энергетическую оболочку не обладал, но при этом сумел уцелеть. Странно? Безусловно.
«Будь осторожней, — предупредил Григорий Кондратьева, доверившись своей интуиции, — с этим экземпляром может быть не все так просто».
«В каком плане»?
«Пока не знаю. Но меня настораживает тот факт, что ему удалось здесь выжить. Считай это банальной перестраховкой».
«Понял».
При задержании перестраховка не потребовалась. Михаил со всего размаху приложился ногой по металлическому шкафу, надо понимать, доводя клиента, засевшего в нем, до «неописуемого блаженства», после чего резко открыл створки и выволок практически бездыханное тело наружу. Какое-то время у ребят ушло на то, чтобы привести человека в белом халате в чувство. После чего со спокойной совестью можно было начинать допрос.
Мезенцев невольно поймал себя на мысли, что в сложившейся обстановке не только не будет против допроса, но и, в случае чего, не побрезгует применить форсированный его вариант, если его собственных сил не хватит.
Пришедший в себя профессор, лицом напоминавший одиозного политика националистического толка Эдуарда Лимонова, затравленно озирался по сторонам, совершенно не понимая, что с ним происходит, и кто все эти люди. Зато понимал, что ему не светит ничего хорошего. Кроме того, он страшно боялся окружения. Боялся, что в любую минуту появятся ужасные зомбированные и не оставят от него и мокрого места. Все это Мезенцев хорошо видел, сканируя ауру несчастного. Но ему нужно было узнать больше, поэтому он решил взять инициативу с допросом в свои руки.
— Как тебя зовут? — издалека начал Григорий, стараясь смотреть своему собеседнику прямо в глаза.
Пока что он не пытался гипнотизировать, но, видимо его взгляд и без того обладал особыми эффектами, потому что задержанный вдруг перестал моргать, и уставился на Мезенцева как на некую диковинку.
— Как тебя зовут? — Григорий повторил свой вопрос. — Ты помнишь свое имя?
Ответа не последовало.
— Ты нормальный. Я вижу это. Ты отличаешься от других. Они не способны вести переговоры, и знают лишь язык насилия, но ты — разумен.
Кондратьев, стоящий чуть в стороне, справа от Григория, с интересом наблюдал за действиями своего товарища. Вмешиваться в процесс он пока не спешил.
Ученый долго молчал, натурально пялясь на Мезенцева, но, видимо, и ему это, в конце концов, надоело. Человек облизнул пересохшие полопавшиеся губы, затравленными глазами осмотрел сначала Михаила потом Марину.
— Ожил? — вновь заговорил псионик. — Говорить будешь или как?
— Ли…Лившиц, — промямлил человек, каким-то шипящим голосом.
— Лившиц твоя фамилия?
— Да, — кивнул ученый. — Профессор… Лившиц Игнат Семенович.
— Потрясающе. Ученые степени у тебя имеются? В какой области ты специалист?
При этих словах парня Игната Семеновича передернуло, будто ему не вопрос задали, а облили сначала грязью и потом еще обложили трехэтажным матом. Вскоре выяснилась причина такой реакции ученого.
— Я доктор медицинских наук, — с неохотой ответил Лившиц. — Мы… проводили… опыты…
— С этого места поподробней, — перебил профессора Кондратьев. — Начни сначала с общего. Что это за место? Чем тут занимались?
Очередная порция вопросов вызвала бурную реакцию ученого. Он вновь заткнулся на полуслове и ничего непонимающими глазами окинул собравшихся.
— Так… вы…
— Что мы? Не ликвидаторы, хочешь спросить? — ядовито ухмыльнулся Михаил.
— Д-да…
— Нет, тебе повезло, Семеныч. Хотя, повезло или нет, позже поймем. Мы, честно признаюсь, фигуранты в этом таинственном деле совершенно случайные. Попали к вам по недоразумению, но, простите, Вы, дорогой мой профессор, хотя бы отдаленно представляете, что случилось там, наверху, из-за ваших, между прочим, опытов?
Профессор конвульсивно дернул головой, показывая, что не знает.
— Ваши эксперименты похоронили не одну сотню человек, представляете? Естественно, это привлекло внимание людей наверху, и они послали нас, правда, поначалу совершенно с другой целью. Но гулять поблизости и не проверить это место…, я б себе потом никогда такого не простил. Поэтому мы здесь. Мы не ликвидаторы, которые уже близко — разведотряд мы устранили в полном составе…
— К-как…, - вырвалось у профессора.
— Руками. Мы тоже кое-что могем. Но о нас потом. Итак, дорогой профессор Лившиц, будете ли Вы выпендриваться и кидать в меня заезженными выражениями о государственной тайне и прочей подобной чепухе или же преобразуетесь в пай-мальчика и все расскажете добровольно? Что Вы выбираете? Я хочу сказать, что мы в любом случае узнаем от Вас все, но, как мы это сделаем, зависит от Вас.
Но, похоже, Игнат Семенович и не думал ни о какой государственной тайне. Этот человек был ошарашен тем фактом, что в лабораториях оказались посторонние люди, не принадлежащие к страшным ликвидаторам.
В общем, как только Лившиц более-менее пришел в себя, он начал говорить и говорить охотно.
— Наверное, нужно рассказать с самого начала, но…
— Что но? — спросил Кондратьев.
— Вы говорите, что уничтожили разведотряд ликвидаторов?
— Да, именно так. Солдаты генерала Реутова. Знакомая фамилия?
Лившиц обреченно вздохнул.
— Реутов… чертов фанатик, жаждущий мирового господства… Впрочем, остальные не лучше.
— Кто остальные? Вы знаете Реутова? Чего он хочет?
— То же что и все, точнее не все, а большинство людей. Власти, безоговорочной и абсолютной. Но об этом потом. Сейчас нам нужно обезопасить себя. Реутов пойдет на штурм «Изумрудного города». Он здесь всех положит, но попытается добиться своего. Ему жизненно необходимо зачистить весь комплекс, иначе секреты, таящиеся здесь, могут попасть не в те руки.
Михаил ошалел от такого напора ученого, который еще несколько минут назад и двух слов связать не мог.
