Он поднялся со стула, накрыл посапывающий объект 7–9 пледом и, погасив лампу, вышел.
— Задушевная история, — хмыкнул от стены наёмник. Чайников обернулся:
— Здорово, пропащая душа! — заулыбался он. — Тебя уже вторые сутки не видно. Все отчёты сдал?..
— Все. — Грэй подумал и протянул ему руку. — Я, собственно, попрощаться пришёл, Васька.
— В смысле?.. — не понял тот, ответив на рукопожатие. — Новое задание? Что, так быстро?.. А меня возьмёшь?!
— Нет, — усмехнулся наёмник, — вы с Морган остаётесь.
— Единоличник… — огорчился системщик. — Ладно, но в другой раз ты от меня так просто не отделаешься!..
— Следующего раза не будет. Я ухожу, тринадцатый.
— Ка… ка-ак — уходишь?.. Совсем?!
— Да, совсем. Мне уже подписали заявление.
— Но… но ты же обещал Морган, что останешься!..
— Я передумал. — Грэй пожал плечами. — За ней теперь есть кому присмотреть… Ладно, Васька. Отдел обратных перемещений уже подготовил нужный канал, не будем заставлять их ждать, им тоже нужно работать.
— Грэй!
— Что?.. — уже уходя, он обернулся. Васенька потерянно стоял посреди коридора.
— А что же я ЕЙ скажу?..
— Придумай что-нибудь. Ты это умеешь… — наёмник сунул руки в карманы и, нагнув голову, пошёл к лифту. Системщик, ничего не понимая, молча смотрел на широкую спину удаляющегося напарника. Вот так просто взять и уйти… поставить перед фактом, так сказать… Васеньке стало грустно и обидно. А когда фигура Грэя исчезла за поворотом, ему стало ещё и страшно. Потому что он понял, что тут начнётся, когда обо всём этом узнает Морган…
Грэй, вытянувшись, лежал в трансформаторной капсуле и смотрел в потолок. Прикосновение холодного пластика к голой коже было неприятно. Но — каким сюда пришёл, таким и уйдёшь. Сейчас они закончат вводить исходные параметры, откроют порт выхода, и всё. Будет даже интересно снова почувствовать себя в волчьей шкуре. Я уже и забыл, как это, подумал он. Вот и вспомню.
Наверху мигнула красная лампочка. Инициализация завершена. Пошёл отсчёт… Плохо получилось с тринадцатым. Не умею я с людьми разговаривать. А ведь я к нему уже привык… хоть он и балбес, конечно… Грэй намеренно старался не думать о Морган. Старался, но не мог.
Капсула зажужжала. Стало трудно дышать. Наёмник прикрыл веки, прислушиваясь к своим ощущениям. Они оказались не из приятных…
Сначала вернулось звериное чутьё: в нос ударил незаметный для человека чужой запах железа и пластмассы; потом — утончился слух, и назойливое гудение трансформатора стало раздражать… Грэй поморщился, чувствуя, как, видоизменяясь, вытягивается череп, превращаясь из человеческого в волчий, как во рту становится тесно от зубов, а тело медленно покрывается шерстью. Он вздрогнул и дёрнулся. И вот тут вернулась боль… Она выворачивала его наизнанку: боль от перебитой стальным капканом передней лапы, боль от разорванного цепными псами уха, боль от серебряной пули между рёбер (то, что она из серебра, ничего не значило, это в сказках про оборотней серебряное оружие считается панацеей, но тёмным крестьянам из пятнадцатого века казалось, что они всё сделали правильно…). Он запрокинул голову и открыл глаза, поняв, что капсула исчезла. Когти скребли рыхлую землю норы. Острый, тёплый запах крови резал ноздри. Где-то сверху захлёбывались бешеным лаем собаки. "С возвращением" — хотел сказать себе Грэй, но вместо этого услышал сдавленное рычание.
— Он здесь! — донеслось снаружи. — Мы загнали его!.. Не уйдёт!
— Трави его собаками!..
— Они не пойдут в нору, ты же знаешь. Если бы этот серый убийца не загрыз Лютого, тот бы пошёл, а эти — не пойдут…
Волк со стоном поднялся с мокрой притоптанной земли. Серый убийца, это они обо мне. Серый… серенький… почему мне так знакомо это слово?..
— Нужно выкурить его оттуда!..
Я это знаю. Сейчас они разожгут костёр, и я задохнусь здесь. Старый, испытанный способ… Волк растопырил толстые лапы, стараясь не упасть. Он собирался с силами.
— Подпаливай, подпаливай… Ну что ты, костра не разжигал?! Дай я…
Псы завыли, трусливо пятясь от чёрной дыры земляного лаза. Трое охотников обернулись. Один из них, молодой, стоящий ближе всех, трясущимися руками вскинул ружьё.
Прямо пред ним, слегка пошатываясь, стоял, нагнув тяжёлую голову, матёрый волк. Серая шерсть на его левом боку взмокла от крови. Изуродованная капканом лапа подёргивалась. И даже такой, уже подыхающий, он был страшен…
— Стреляй!.. — выкрикнул второй охотник, отшатнувшись назад.
— Сейчас… — парень нащупал скользкий курок.
Волк поднял голову и посмотрел на него.
— Стреляй!.. Стреляй, что же ты?..
— Я… — молодой охотник почувствовал, как по спине продрало холодом. Серебристые глаза зверя смотрели на него в упор. Животные так не смотрят… Волк стоял, не двигаясь. Он ждал.
— Да что с тобой?!
— Я… не могу!
Не можешь?.. Нет, ты можешь… ты должен!.. Иначе зачем всё это было надо? Зачем я вернулся?! Волк из последних сил оскалил клыки и зарычал. Давай, не теряйся, вот он я!.. Я сам к тебе вышел. Стреляй. Стреляй, чёрт тебя побери!..
Охотник дёрнул головой и попятился вслед за собаками:
— Не могу… он сам сдохнет… или вы пристрелите!.. Но я не могу!..
Волк зарычал громче, зарычал и с трудом сделал шаг вперёд. Идиоты. Они год меня ловили, год травили — и теперь, когда я стою перед ними, открытый, и жду свою пулю — они убегают!..
Мужчины переглянулись и шарахнулись в стороны. Захрустели ветки под кожаными сапогами… Стойте!.. Остановитесь, хотел крикнуть он, делая ещё один, уже последний шаг вперёд. Лапы подогнулись. Больше нет сил. Они были правы, можно уже не расходовать патроны, жизнь уходит. Сама, без постороннего вмешательства… Может быть, как раз так и надо. Волки умирают в одиночестве…
Зверь лег на брюхо, задрал к серому осеннему небу узкую морду и завыл.
Васенька топтался под дверью уже чуть ли не час. Он звал, уговаривал, грозился — всё без толку. Морган не открывала.
— Зая, — системщик снова поскреб пальцами пластик, — ну перестань!.. Ну я-то в чём виноват?! Я ведь в таком же положении, что и ты! Он меня не спрашивал, когда уходил, ты же его знаешь… Морган! Хватит молчать!..
Как об стенку горох. Из комнаты не доносилось ни звука. Уж не сделала ли чего с собой, дурочка?! От такой страшной догадки Чайникова затрясло с новой силой. Он был готов сам прибить бывшего напарника за его выходку. Вот что в результате получилось! Это если ещё не припоминать вчерашнюю истерику с битьём мебели и рёвом на весь бункер: "Как он мог?!"… А вот так. Очень даже смог!.. Поэтому, видно, так тихо и слинял, ночью, пока она спала… А я отдувайся теперь за всех!..
