Мы осмотрели подвал. Лунный свет просачивался слабо, растворяясь серым пещерным полумраком. С голых стен редкими блестящими струйками стекала тёмная вода.
Дневное солнце было бессильно перед этой сыростью, защищённой толстыми стенами.
Это было подходящее место.
Мы взялись за дело. Таская ящики, я пятился спиной, а Опыт подпирал свой край животиком, мы спускались и в сыром подвале стараниями Опыта укладывали их.
Потом мы устали, начали спотыкаться. Полуживой Опыт всё время недосчитывался одной ступеньки. Он предельно осторожно осваивал последние метры, но вскоре снова терял бдительность.
Я цеплялся за провода. Раньше их не было.
Кузов был урожайно полон, и мы здорово устали, пока все перетащили.
Легковерный Опыт отсутствующе сидел на одной коробке, свесив дрожащие ручки. Он достал из своей курточки плоскую бутылку, и мы по очереди приложились.
Опыт постучал по стене, но в глаз ему попало, он стал протирать вытянувшуюся мордашку.
Я протянул ему бутылочку, и Опыт без лишних слов прикончил остатки и отбросил посуду.
— Хорошо, шоу не встретили.
Я вздрогнул. Капля, сорвавшись сверху, разлетелась о гладкую поверхность ящика рядом со мной. Все ящики были, как литые, — без швов и зазоров.
Мы въезжали в город под утро.
Глава 2
Комфорт
Густая листва переплеталась, гладкие стволы входили, как спицы, в заросли, которые омывались рекой.
На повороте водяной поток неожиданно успокаивался и лениво плескал о берег лопающейся пеной.
Повар, повернув голову с прижатыми ушами, сидел у самой воды и смотрел куда-то назад.
Тёмно-рыжие полосы расчерчивали его могучее тело, и шерсть искрилась и купалась в солнечных лучах.
Лапы упирались в коричневую землю, и вздёргивался полосатый и толстый, как у лемура, хвост.
Над рекой распускались каскады водяных брызг; туман, образованный ими, плавно переходил в далёкую дымку голубых гор, призрачно выпиравших из царства джунглей.
За нежно-зеленой равниной, в контраст ей, простирались мрачные непролазные заросли, древние деревья с ожерельями разнообразных лиан, стрелами бамбука, угрюмо смотревшими на солнце многометровой толщей зелени, ненасытным зевом, глотающим щедрое тепло.
Кулинар поднялся и пошел к зарослям, изгибаясь всем телом.
Белый халат ходил ходуном, как громадный отъевшийся питон, мощный загривок так и двигался, колпак низко пригнут.
Вскоре он скрылся там, где в джунглях прыгали и верещали обезьяны, где мелькали горбоносые попугаи, и на стволах деревьев пламенели орхидеи.
Джунгли поглотили его.
Лагуна заворочался на дереве рядом.
— Что ты там увидел?
Я опустил бинокль. Глаза у меня устали от напряжения.
— Ничего интересного, — заявил я.
— А почему ты дыхание затаил? — спросил Лагуна подозрительно.
— Леопард там был, — сказал я.
— А, леопард! — сказал Лагуна.
— Может, пойдём прямо к гнезду? — предложил я.
Лагуна почесал затылок.
— Не, — сказал он. — Страшно. Она нас сразу догонит.
— Догонит, — сказал я. — Тут мы ее и схватим.
Лагуна хмыкнул.
— Когда ты её увидишь, забудешь про всё.
— А ты её видел?
— Тоже не видел, — признался Лагуна. — Слышал о ней. И потом след… а, я уже говорил.
— А что ты слышал?
— Да я тебе уже рассказывал, — рассердился Лагуна. — Не веришь, не надо.
В глубине джунглей есть болота с вазами, растущими, как деревья, прямо из воды, почему-то прозрачной вокруг них.
Между ними по поверхности плавают большие пузыри жвачки с непрозрачной оболочкой цвета грязной пены. Тошнотворные пузыри; иногда они лопаются.
А в зарослях, что окружают болота непроходимой стеной, водятся громадные ярко-красные коллекционеры. Завидев живность, они высокими прыжками устремляются к ней.
Есть и тёмные коллекционеры, под цвет зарослей. Они ещё больше, но они не прыгают. Длинными языками они словно стреляют в свою жертву и притягивают к себе.
В самих же болотах есть другие омерзительные существа, подносы, напоминающие скатов.
Когда они всплывают на поверхность, видны их маслянистые спины и маленькие усики над водой — наблюдают.
Двигаются они без малейшего усилия, под воду уходят так, словно их кто-то тянет со дна.
Достаточно моргнуть, как лепёшки их спин исчезают без малейшего всплеска.
Никто не знает толком, насколько они опасны — их внешний вид и повадки не располагают к проверке этого на опыте.
А порой с вековых деревьев спускаются гигантские мультиварки, слухи о которых разошлись по всему побережью. Никто не видел их своими глазами, но многие местные жители рассказывают о последствиях их похождений.
Я считал, что это всё легенды. У аппетита глаза велики.
— Я сам видел, — сказал Лагуна. Он сердился, что ему не верят. — Сам.
— Что же ты видел? — Я снова принялся обозревать окрестности.
— След на песке, — сказал Лагуна. — Вот такой. — Лагуна раздвинул руки, держа ладони на уровне плеч, но потом засомневался, что будет недостаточно, и раздвинул ладони пошире. — Вот такой, — сказал он, склонив голову и глядя на руки, сопоставляя изрядное расстояние с увиденным.
Я оторвался от бинокля и тоже уставился на руки Лагуны. Они дрогнули и ещё раздвинулись.
— Значит, размером со стол, — констатировал я.
— Почему стол? — удивился Лагуна. — Вот!
— Здесь даже больше стола.
— Значит, стол, — сказал Лагуна, соглашаясь. Он устал держать руки на весу и опустил их.
— А почему ты думаешь, что мультиварка должна прийти к реке?
— Должна! — сказал Лагуна уверенно. — Они часто приходят. Пить им надо.
— А что, разве мультиварки пьют воду из реки? — озадаченно спросил я.
— А как же! — напористо сказал Лагуна. — Пьют, конечно. Воду пьют.
— Значит, она сегодня не пришла?
— Или мы прозевали.
Мы спустились и пошли по тропинке.
Вокруг безвольно свисали лианы, и отчаянно, на разные голоса, перекрикивались невидимые птицы высоко над головой.
— У Корки гости, — сообщил Лагуна. — Я видел, как подъехала машина и вышли с вещами. Столичная звезда.
— А ты что там делал?
— А я на заборе сидел.
— Разумно.
— Вот бы ее спрятать. Помнишь, как начинался праздник?
Верно. Сделаешь что-нибудь не так, по-своему, и начинается.
— Сегодня они к вам наверняка завалят.
— Очень нужны они мне.
— Значит, ты сегодня не дома?
— А что?
— Идём в «Род». Сегодня будет весело.
— Там и так весело. Куда веселей.
«Род» был самым удалённым баром в городе. Это был настоящий притон у трущоб.
Его облюбовали как место сведения счётов.
Недавно кто-то воспользовался нешуточным игрушечным оружием и создал прецедент: теперь без конфликтов не обходится ни один вечер. Причём страдают, как правило, посторонние.
Поставили полисменов, но оратор был не одинок, бой разразился бескомпромиссный, и хор умудрился перебить всех окружающих, уложили и полисменов.
В баре устраиваются настоящие дуэли, и обстановка всегда назревает, как в вестернах, и от табуна вышибал нет никакого толка.
Народный бар на время прикрыли. А на днях вновь открыли.
Лагуна вчера был там. Посетителей мало.
— Думаешь, можно сходить туда?
— Конечно, можно! — сказал Лагуна. — Там теперь, как в ресторане. — Он величественно воздел руку. — Посидим, поговорим…
— Можно, конечно, — согласился я. — А что с мультиваркой делать будем?
— Сдалась тебе эта мультиварка! — сказал Лагуна. — Что ты, кастрюль не видел?
— Таких — нет… — вздохнул я.
Джунгли кончились. Здесь был песок, сплошной песок, пляж был бесконечно длинный, скрывающийся в сизой дымке, и широкий, и песок был белый-белый и очень мелкий, как костяная мука, и стали попадаться здоровенные валуны в разных положениях, и стоя тоже; тёмные, обожженные солнцем, они были, как каменные идолы без лиц, оставленные инопланетянами, и между ними торчали редкие сухие колючки, которые легко могли проколоть ногу.
