«Чертова девчонка, она все погубит! Это уникальный шанс. Такой шанс! Лезет со своими идиотскими инструкциями. Ей бы сейчас рыдать над умирающим, — так нет же, читает выдержки из правил и обязанностей первопроходцев. Черт!..»
Он вновь набрал на клавиатуре код доступа, «мамочка» зачирикала, и по экрану заструились строчки:
"Доступ разрешен:
1. Станционное оборудование;
2. Энергосистема;
3. Навигационная система;
4. Система шлюзования:
а) внешняя;
б) внутренняя"…
— Есть! — взревел Эш. — У тебя нет шансов, крошка!
По тонким бледно-розовым губам пробежала судорога улыбки:
— Они — мои, Рипли, и только мои!
Трель компьютера превратилась в равномерное кудахтанье.
— Четвертый пункт — на матрицу! — гаркнул Эш.
— Даллас, Ламберт! Я отвечаю не только за ваши жизни, — есть еще Паркер, Бретт…
Замки чавкнули, и створки люка разошлись в стороны. Дисплей выплюнул: «Шлюзование завершено». Рипли лихорадочно забарабанила по клавишам, включая видеосвязь с «Ностромой». Волна гнева захлестнула ее, и голос Далласа звучал как во сне:
— Я рад за тебя, крошка. Спасибо тебе, что вовремя одумалась! Готовь медицинский бокс!
Лицо Эша было по-прежнему спокойным. Он щурился, подпирая ладонью подбородок:
— Здесь безопасность кончается, Рипли. Что произошло, то произошло. Начинается голая наука. И это, между прочим, мой долг и моя работа. Так что, дорогая…
— Черт!.. — она стукнула кулаком по экрану. — Сукин ты сын!
— Твои эмоции — это твои эмоции, а пока обязанности капитана здесь временно выполняю я. И прошу готовиться к старту. По данным «мамы», у вас все готово. Через три четверти часа я вас возвращаю.
Объяснить такое поведение Эша Рипли не могла. Эта бесцеремонность и наплевательство на законы и устав, тем более со стороны офицера по науке, никак не укладывались у нее в голове. Четкость действий и безаппеляционность решений создавали впечатление, что он действовал по заранее продуманному плану. Но это полный бред! Рипли пыталась прийти в себя после вспышки. О последствиях страшно было даже подумать, но думать было необходимо… Слишком мало информации…
— Получасовая готовность к старту!
Рипли, казалось, совсем успокоилась и четко ответила:
— Даю отсчет!
В рубке появился Даллас. Вид у него был усталый, под глазами — синие мешки, щеки запали, подбородок и нос заострились. Рипли поразилась, насколько эта прогулка измотала всегда такого выносливого капитана.
— Я оставил Кейна в изоляторе. За ним наблюдает Ламберт.
— Хорошо, — кивнула Рипли. — Эш уже готовит все необходимое на корабле. Ты плохо выглядишь.
— Надо постараться его спасти. Понимаешь, я хочу дать ему шанс.
Рейдер вспыхнул оранжевым факелом правого борта и притормозил. Фиолетовая звезда холодно и как-то простуженно-тускло освещала оспины и шрамы на обгоревшем теле корабля. На фоне фиолетового диска проступила точка.
— Я, № 73011, вышел к планете LB — 426. Жду приказа, отрапортовал смуглый офицер, всматриваясь в экран.
С каждой секундой точка росла.
— Приказ № 24KL7 по системе планеты LB — 426, — заговорил компьютер приятным мужским голосом, — по достижении углового размера 10 и дальности 4, открыть огонь на поражение.
Точка росла, превращаясь в подковообразный корабль.
Наконец картинка замерла.
Рука перебросила пульт дистанционного управления на журнальный столик.
Человек поднялся с кресла и ткнул в силуэт корабля концом еще не распечатанной дорогой сигары:
— Кроме этого пустого хлама, у вас есть еще что-нибудь стоящее?
— Есть перехват их радиограммы.
— Она расшифрована? — На этот раз говоривший был явно заинтересован.
— Приблизительно. Мы можем ознакомить вас с текстом.
Человек кивнул.
— Что еще?
Зашуршала обертка, лязгнули сигарные ножницы, пламя вспыхнуло и погасло. Терпкий тягучий дым пополз по залу.
— Мы не получали инструкций, — сказал другой человек, в строгом двубортном костюме.
— Ну-ну, — пухлая рука опустилась на его плечо, — я знаю. Надо иметь свою голову. Вас держат здесь не только для выполнения приказов, но и для выполнения того, чего не приказывали. Шевелите же тем, что у вас есть в голове, хоть иногда самостоятельно.
— Мы предприняли рейд… В отчете все указано.
— Все знаю, — проговорили пухлые губы и выпустили толстое кольцо дыма. — Послушайте, вы ведь уже немолоды…
Глаза собеседника вспыхнули желтизной, по морщинистому лбу пробежала судорога, и губы зашевелились в еле заметной улыбке.
— Я всегда выполнял порученные мне задания и никогда не лез в чужие дела. Правда, в отношении отдыха на помойке я не успел подумать.
— Это, конечно, похвально, — пухлая рука скользнула во внутренний карман, извлекая платок, и, промокнув им мясистый, гладко выбритый затылок, вернула на место, — но на этот раз придется поработать головой. Помойки я не обещаю, но закончить последние дни в ассенизаторной вы можете. Мне нужны образцы! Понятно?
— Сколько времени в моем распоряжении?
— Нисколько. Чем скорее, тем лучше. Но чтобы ни-ни… — пухлый указательный палец прижался к губам.
— Я понял, сэр.
— Посредников не надо! Об этом знаем только вы и я. И помните, что у меня есть выход на любой борт. Так что для вас в этом отношении ограничений нет. Помните это.
— Да, сэр.
Человек в строгом двубортном костюме вышел из кабинета и с очень озабоченным лицом твердым шагом проследовал по коридору.
Юркий парнишка в форме козырнул и отступил в сторону.
— Данные обо всех кораблях, проходящих в радиусе трех парсеков от системы LB — 426.
Парнишка кивнул, снова козырнул и исчез в боковом отростке коридора.
Пухлый палец нажал кнопку на коммуникаторе, и толстые губы произнесли:
— Программа не должна дать сбоя. Это слишком опасно для нас.
Пауза.
— Материалы уже подготовлены, будем запускать программу.
Пауза.
— Очень хорошо, — пухлая рука скользнула во внутренний карман…
— Включить третий маршевый, — скомандовал Бретт и откинулся в кресле, наблюдая за суетливой беготней огоньков по приборному щиту.
— Отлично. — Довольный Паркер выставил большой палец и причмокнул. — Уходим.
Челнок вздрогнул и затрясся.
— Компьютер показывает, что все в норме. Один километр в секторе.
— Ненавижу я эти взлеты, впрочем, как и посадки, — негр потуже затянул перегрузочные ремни.
Уши заложило звенящей плотной ватой. В голове пел и пульсировал океан свинцовой крови. Пропитанные ею веки закрыли глаза, и не осталось ничего, кроме этого огромного красного тяжелого океана в голове. Сквозь его грохот тело не слышало никаких приказов мозга. Оно лишь безвольно лежало, раздавленное перегрузкой.
