твоё дело, а меня не агитируй. У нас когда-то диспуты проводились: есть Бог или нет. Кстати, тогда и решался вопрос: он един, или их толпа.
– И кто побеждал? – Джордан явно заинтересовался.
– Известное дело кто. Если атеисты у власти – они побеждают, если церковники – они всех дурят.
– Ну и пусть это будет при тебе, – будто согласился Джордан с пожеланием Ивана, но упрямо уточнил: – Да только Боги того не любят.
– Что они любят, вообще? – начал злиться Иван, хотя, идя на встречу с Джорданом, приказал себе быть корректным. Однако бессмысленный разговор о богах сорвал его. – Детей они убивают с пелёнок… Калечат людей… Насылают болезни… Заставляют брата идти на брата. А где любовь эта пресловутая? Только в головах идиотов и тех же шарлатанов, живущих, и не плохо, заметь, за счёт этих идиотов!
Джордан покачал головой.
– Ох, – выдохнул он с сожалением. – Тебя Боги за такие слова отсюда тоже не выпустят. Тогда узнаешь.
– Узнаю… Вот и хочу узнать, что собой представляет Кап-Тартар и почему здесь всё так, а не эдак.
– Многие хотели узнать, – проронил Джордан и некоторое время смотрел печальным отсутствующим взглядом мимо Ивана. Лицо его осунулось, под глазами набухло. – Многие… Да. Уходили и туда, и в другую сторону, ища выходы… или входы.
– Нашли?
Джордан пожал плечами.
– Не знаю. Может быть, и нашли, да я их больше после того не встречал. Рассказать было некому. Это как умершие уходят, что-то там видят, а нам – ни слова о том.
– Да уж, мёртвые не скажут. А сам-то пытался?
Джордан вскинулся, повёл подбородком – сейчас выскажет что-нибудь нелицеприятное, но потускнел лицом и вяло сказал:
– А то? Молод был. Само собой интересовался. Да весь теперь вышел.
– Что так рано?
– Не рано, а вовремя. Тут у нас, куда ни пойди – всё одно: откуда ушёл, туда и вернулся. Только страстей всяких насмотришься. Выскочишь из поля ходьбы, а волосы у тебя дыбом.
– Вот я и хочу посмотреть.
Джордан поморщил нос, словно разговор ему стал надоедать.
– Посмотришь, а потом?
– Потом суп с котом! Мне надо увидеть начало временного канала из будущего. Его исток. А уж потом его продолжение в прошлое. Хотелось бы до самого конца.
– О-хо-хо! – оживился ходок. – Ничего себе у тебя желания. Там же самая что ни на есть временная каша. Да туда соваться – что в мясорубку. Я туда не ходок. Нет, нет и ещё раз нет!
Ивану его отказ не понравился. Что ни говори, а надежда только на Джордана.
– Я же шёл через Фиман, – сказал он, – и видел эту самую кашу. Но, как видишь, я здесь.
Джордан прищурился, мелко и обидно для Ивана засмеялся, мало того, высказался:
– Вы там все дураки! Это точно! Ты же шёл по стабильной дороге, а там… – он насупился.
– Вот что, Джордан. Не знаю, все ли у нас дураки, но таких запуганных, как ты, нет. Скажи честно, ты когда-нибудь в наш… я имею в виду большой мир, выходил?
– Что там у вас хорошего? – с вызовом, однако, пряча глаза, спросил фиманец. – Мне и здесь хорошо. А у вас… там… дурак на дураке и дураком погоняет.
– Мастак, – покачал головой Иван. – Не дураки тебя, похоже, смущают, как я погляжу. Всё потому, что ты боишься. Вот почему у тебя все дураки, кроме, естественно, тебя самого. А ты просто трус! Забился в самый центр Кап-Тартара и нос куда-либо сунуть опасаешься: вдруг прищемит. Оттого тебе и ходоки не нравятся, что не довольствуются одним текущим днём и временем, а ходят во времени, куда их позовёт фантазия. И не боятся, заметь, ничего. А вот ты, опять же скажи честно, когда сам-то был в поле ходьбы?
Щуплая до худобы фигура Джордана от резких слов Ивана стала ещё суше, но взгляд серых с желтоватыми радиальными прожилками глаз стал таким же насторожённым и внимательным, что и в начале разговора. Он изучал Ивана, что-то прикидывал в уме или подытоживал результаты неожиданной для него встречи.
– Вот что, КЕРГИШЕТ, – сквозь зубы проронил он и снова подозрительно оглянулся, как если бы их мог кто-то подслушать и использовать против него сказанное. Но редким прохожим до них не было дела. – Я тебя не трогал. И ты меня не трогай! Так что иди своей дорогой.
– А ты здесь закопайся, да так, чтобы мой Учитель тебя больше не видел. Ты меня понял? – с угрозой спросил Иван. – Я болтунов, которые сами ничего не хотят делать, а тем более, помочь, не люблю. И презираю! А с Кап-Тартаром я разберусь сам! Помыкаюсь, набью шишек, но разберусь. А потом?.. Вот тебе тогда и будет потом. Так вот потом ещё раз посмеюсь над тобой, чтобы не пугал других, коли сам трус! Ведь это из-за тебя кто-то ушёл из наших ходоков в местное поле ходьбы и не вернулся. Это ты виновен, что они потерялись во времени! Из-за твоей трусости и любви поболтать… Всё, исчезни с глаз моих!..
Каковы были у Джордана разговоры и споры с другими ходоками, и в частности с Сарыем, Иван не знал, но его выпады и обвинения были, по всей видимости, для местного ходока внове. Он растерялся, побелевшие его глаза забегали, в движениях, недавно энергичных и явно продуманных до мелочей, появилась несогласованность: руки то оглаживали бока, то с остервенением одёргивали не первой свежести одежду.
Иван отвернулся от него и неторопливо, изображая независимость, направился дальше по кругу площади.
– Э-ээ!.. Этот!.. КЕРГИШЕТ! Ты что?.. Ты это серьёзно?
Иван окрика ожидал.
Было бы совсем плохо, если бы его не было. Тогда надежда на местного ходока исчезала и ставила Ивана в незавидное положение.
– Чего тебе ещё? – он будто нехотя повернул лишь голову и чуть замедлил движение.
– Я тебе вот что скажу, – Джордан покинул насиженное место и сделал первые шаги вслед за Иваном. – Ты же если сам… то попадёшь в омут и… всё! Не вернёшься.
– Не попаду! – уверенно отозвался Иван и продолжил движение.
Но никакой уверенности у него, конечно, не было. Нужна помощь Джордана. Пусть он с небольшим, может быть, опытом ходьбы по дороге времени в Кап-Тартаре, но опытом, который для него, новичка, дорого стоит. Только местный ходок мог обратить его внимание на некоторые аномалии, а здесь их, по всему, предостаточно, предупредить о «временной каше», да и быть товарищем в поиске.
Джордан обогнал его и стал на дороге.
– Ишь вы, какие там все!.. Гордые! А то не понимаете, что Кап-Тартар – это не ваш установившийся мир, где время всё равно, что приручено и течёт только в одну сторону. Из будущего в прошлое. Где уж вам понять меня…
– А ты, значит, понимаешь? – надвигался на него Иван. – Оттого ни шагу в поле ходьбы. Так?
– Может быть и так! –
