– Ты… Ты узнал меня?!..
По ее щекам катились слезы.
Острая огненная спираль возникла на фоне тьмы, боль разорвала мысли, и вдруг – все схлынуло, его тело обмякло, сознание вновь померкло.
* * *
Станция Н-болг. Сутки спустя
Глеб открыл глаза.
Мишель спала, прижавшись к нему. Ее лицо было усталым, измученным. За тонким мерцанием энергетической защиты вызывающе сияли звезды.
Тот же отсек. Его взгляд опять обежал обстановку, задержался на бронескафандре. Поврежденная экипировка выглядела вполне реально, правдоподобно.
Дыхание девушки обжигало щеку.
Есть ли предел адаптивности восприятия, устойчивости человеческой психики?
Глеб не шевелился, глядя в знакомые до боли черты. Здравый смысл подсказывал: таких чудес не бывает, первую любовь, утраченную навсегда, затерянную в пространстве и времени, не встретишь вновь. Да и дважды невероятным образом избежать верной смерти – уже перебор…
«Но я жив, дышу, чувствую, мыслю – с этим ведь тоже не поспоришь…»
Он осторожно пошевелился, собрался с силами, встал.
Пол был холодным, воздух – затхлым, все остальное – в норме. Ни боли, ни слабости, ни галлюцинаций.
«Хотя насчет последнего я, кажется, поспешил… – восприятие внезапно изменилось, на фоне ободранных стен отсека проступили тонкие светящиеся линии. – Энерговоды?! – промелькнула интуитивная догадка.
Каким образом я их вижу сквозь стены?!»
Он медленно повернул голову, сосредоточил внимание на защитном поле и тут же четко различил сигнатуры работающих генераторов!
Стоило задержать взгляд на одной из энергоматриц, как в сознании внезапно возникла схема устройства, рядом, обтекая изображение, выстроились ровные строчки непонятных символов!
«Мнемонический интерфейс управления?!» – промелькнула потрясенная мысль.
Символы на миг исказились и вдруг обрели смысл, словно некая неведомая ему система осуществила их автоматический перевод!
Глеб невольно замер. Похоже на мысленное общение с алгитами, но уровнем выше, с более четким, ярко выраженным взаимодействием!
Каждая строка являлась командой, некоторые тут же выделились красным, видимо, их исполнение было невозможно из-за повреждений оборудования.
Шорох за спиной заставил его вздрогнуть, потерять концентрацию внимания: тонкие линии тут же погасли, исчезли схемы, истаяли строки команд…
– Глеб? – Мишель робко коснулась его плеча. Пальцы девушки слегка подрагивали от едва сдерживаемого волнения. – Как ты себя чувствуешь?
Он медленно обернулся.
Рассудок балансировал на грани, сознание рефлекторно отторгало действительность, пытаясь погасить стресс.
«Она – ненастоящая, – метнулась мысль. – Я не мог выжить. Не мог встретить девушку, так похожую на мою первую любовь…»
Он поймал взгляд Мишель, на миг удержал его.
Чувства едва не смяли рассудок.
Ее образ плавился в мыслях, претерпевал мгновенные изменения. Внешнее сходство с Татьяной вдруг отошло на второй план. Глебу казалось – он тонет в ее расширенных от волнения зрачках, видит в них отражение тяжелых, полных тревожной надежды дней, видит себя – бледного, неподвижного, едва подающего признаки жизни…
Снег кружился на фоне звездной бездны.
Глеб остро ощутил, как внезапно и необъяснимо соприкоснулись их сознания, но не слова, не мысли, а чувства и образы затопили рассудок, переполнили его, плеснули через край.
Мишель дрожала всем телом.
Тонкая незримая нить внезапно натянулась между ними, словно вибрирующая, готовая лопнуть струна.
Все происходило за гранью понимания, за чертой адаптивности человеческой психики, вне рамок известных технологий, на уровне подсознательного восприятия эмоций – как вспышка, неподвластная разуму…
Их жизни проносились нескончаемым, обжигающим потоком мысленных образов, смешивались, разбегались цепочками событий и снова неслись навстречу друг другу, в какой-то миг сплетаясь воедино… по воле или злой прихоти Судьбы?
Они не проронили ни звука. Обоим казалось – еще немного, и разумы не выдержат…
Темная громада станции Н-болг. Изменчивые облики морфов. Холодный свет звезд. Ее мечты, ее мысли, тревожные, неосознанные стремления вторглись в рассудок Глеба.
Внезапно вспыхнувшая любовь девушки кружила, будто снежинка, кружила, не ведая, что ее ждет: теплая ладонь, на которой она вмиг растает, или холод разочарования, который уже не отпустит никогда?
Темная громада «Прометея». Отсветы лазерных разрядов на опаленной броне… У Мишель все обмерло внутри… Рваные края пробоины, неуправляемое вращение, неистовый свет, рванувшийся навстречу из недр чужеродной конструкции, последние мгновенья жизни… и снова свет, голос, образ, в который нужно лишь поверить, назло и вопреки всему?
Через несколько секунд незримая, неподвластная пониманию мысленная связь вдруг истончилась, исчезла, словно выключился некий канал обмена данными, оставив им лишь смятение, дрожь…
Они так и не проронили ни слова, потрясенно глядя в глаза друг другу.
* * *
Два морфа шли темным коридором.
За ними двигался отряд хондийских бойцов.
– Хорс не выполнил обещания, – один из ц’остов остановился перед мерцающей преградой защитного поля. – Вся энергия аварийных реакторов по-прежнему идет на защиту поселений хомо!
Второй ответил раздраженным жестом.
– Это недопустимо! Но как мы исправим положение? Перезапуск системы приведет к неизбежной цепи катастроф!
– Она должна сама все исправить!
– Она отказалась! Скрывается! Заброшенные секторы опасны!
– Хорс прошел!
– Но она извлекла урок! Путь теперь блокирован!
– Н-болг сильно разрушен. Все пути невозможно перекрыть. – Ц’ост свернул к шлюзу. – Хондийский корабль ждет. Мы быстро прибудем на место!
– Уничтожим ее?
– Нет. Она нужна живой. Последуем своей природе!
Второй ц’ост замер в нерешительности.
– Закон запрещает!
– Закон армахонтов? Их больше нет.
Шлюз открылся. Оба морфа перешли на борт хондийского корабля, продолжая спор:
– Помнишь Алха?
– Помню. Он погиб. Попытался внедриться в армахонта.
– Его смерть – урок!
– Армахонтов больше нет! Мы идем к хомо! Хорс внедрялся, ассимилировал их гены и выжил!
– А тот, из стасиса? Я его боюсь!
– Он – хомо!
– Не уверен!
– Хорошо, не будем рисковать! Его уничтожим!
Хондийский корабль отделился от станции, медленно начал круговой облет.
На экранах проплывала панорама разрушений.
Двое ц’остов внимательно следили за изображением. Наконец один из них указал на огромную пробоину, не блокированную защитным полем.
