Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Жизнь при дворе Хинриадов протекала спокойно, и раньше ей никогда не приходилось видеть лицо, искаженное удушьем.

Она отвернулась.

Байрон оскалил зубы от усилий, сжимая горло противника. Руки стражника ослабли, ноги тщетно пинали воздух. Не разжимая хватки, Байрон приподнял стражника.

Но вот руки солдата упали, он обмяк. Байрон опустил тело на пол.

— Он мертв? — с ужасом спросила Артемизия.

— Вряд ли, — ответил Байрон. — Чтобы задушить человека, нужно большее время. Он просто отключился. У вас найдется чем связать его?

Она покачала головой. В этот момент она чувствовала себя совсем беспомощной.

Байрон сказал:

— Подошли бы селлитоновые чулки. Найдутся они у вас? Ну, вот и хорошо…

Он уже обезоружил стражника, снял с него верхнюю одежду, сунул ему в рот кляп.

— Теперь мне нужно умыться, — сказал Байрон.

Приятно было окунуться в очищающий туман ванной Артемизии. По крайней мере теперь он будет чист. Для этого понадобилось лишь шагнуть в поток мелких капелек воды.

Вышел он не только чистым, но и сухим. На Земле и Вайдемосе таких ванн не было.

Мундир стражника оказался тесноват, и Байрону не понравилось, как сидела на голове коническая шапка. Он с отвращением взглянул на свое изображение в зеркале.

— Как я выгляжу?

— Как солдат. А в общем, довольно нелепо, — ответила Артемизия. Она еще слегка дрожала от пережитого.

— Вам придется нести один хлыст, — сказал Байрон. — Я не справлюсь с тремя.

Она взяла хлыст двумя пальцами и опустила в сумку, свисавшую с ее широкого пояса, так что руки ее оставались свободными.

— Нам пора идти, — сказала Артемизия. — Если нам кто-то встретится по пути, молчите. Говорить буду только я. Вас выдаст акцент, и во всяком случае, в моем присутствии вы говорить не должны, даже если вас о чем-нибудь спросят. Помните, что вы простой солдат!

Стражник на полу стал извиваться и закатил глаза. Ноги и руки у него были надежно связаны.

Байрон оттащил его в сторону, чтобы Артемизии не нужно было переступать через него.

— Сюда, — выдохнула она.

На первом повороте за ними послышались шаги, и легкая рука ее опустилась ему на плечо.

Их догнал Джилберт, сказавший:

— Я ждал вас здесь. Кажется, все обошлось без шума. Позвольте на вас взглянуть, Фаррил. Неплохо, совсем неплохо. Всякий считает, что в солдатском мундире может быть только солдат, и больше никто.

— Дядя Джил, — нетерпеливо прошептала Артемизия, — не говори так много. Где остальные стражники?

— Нельзя сказать нескольких слов, сразу возражения, — обидчиво заговорил он. — Остальные стражники подбираются к башне. Они решили, что нашего друга нет на нижних этажах. Нескольких человек оставили у выходов и лестниц. Мы сможем пройти.

— А они не хватятся вас, сэр? — спросил Байрон.

— Меня? Ха! Капитан был рад, что я ухожу. Уверяю вас, они не станут меня искать.

Они говорили шепотом, но теперь даже шепот пришлось прервать. Внизу у лестницы стоял дежурный стражник, и еще двое дежурили по обе стороны входной двери.

Джилберт спросил:

— Есть новости о беглеце?

— Нет, милорд, как в воду канул, — сказал ближайший солдат.

При этом он щелкнул каблуками и отсалютовал.

— Ну, держите глаза открытыми.

Они прошли мимо стражников, один из которых предварительно отключил тревожную сигнализацию.

Снаружи была ночь. Небо было ясное и звездное, тусклое рваное пятно туманности закрывало искры света на горизонте.

Центральный Дворец остался позади темной массой. Полевой дворец был в полумиле от Центрального.

Артемизия спросила:

— Дядя Джил, ты не забыл организовать подготовку корабля?

— Конечно, не забыл, но… — в голосе его проскользнуло беспокойство. — Почему освещена полевая башня? На ней не должно быть света.

Над темной грядой деревьев возвышалась белая, ярко освещенная башня.

Обычно это означало, что на летном поле шла работа — корабли уходили в космос или прилетали из него.

Джилберт растерянно пробормотал:

— Ничего не назначено на эту ночь. Это точно.

Неожиданно остановился и развел руки, чтобы задержать остальных.

— Все, — сказал он.

И почти истерически захохотал.

— На этот раз идиот Хинрик организовал все как следует. Они здесь! Тираниты! Вы не понимаете? Это прибыл личный вооруженный крейсер Аратапа.

Байрон увидел сиявший огнями военный корабль, стоявший на поле позади других кораблей. Он был тоньше и изящнее родианских космопланов.

Джилберт сказал:

— Капитан говорил о почетном госте, а я не обратил на его слова внимания. Теперь делать нечего. Мы не можем сражаться с тиранитами.

Байрон почувствовал прилив отчаянной энергии.

— Почему нет? — свирепо спросил он. — Почему мы не можем с ними сразиться? Они не ожидают нападения, а мы вооружены. Захватим корабль наместника. Оставим его без брюк.

Он шагнул вперед из-под тени деревьев, делавшей их незаметными, на голое летное поле.

Остальные следовали за ним — прятаться не было смысла. Шли двое членов королевской семьи в сопровождении охранявшего их солдата. Так должны были воспринять тираниты их появление. Но они шли сражаться.

Впервые увидев год назад Дворец Земель на Родии, Саймок Аратап был поражен его величием, но поразил его только внешний вид. Внутренность его показалась ему грязноватой и запущенной. Два поколения назад здесь встречались члены правительства Родии и размещались основные правительственные учреждения. Центральный Дворец был сердцем дюжины миров. Но сейчас местные правительства все еще существующие, потому что Кхан никогда не вмешивался во внутренние дела подвластных стран, встречались здесь лишь раз в году, чтобы ратифицировать приказы, полученные за истекшие 12 месяцев. Это было чистой формальностью. Исполнительный Совет номинально продолжал заседать, он состоял из десятка людей, девять из десяти недель проводивших в своих поместьях. Различные правительственные учреждения действовали активно, так как без них невозможно было управлять ни Директору, ни Кхану, но теперь они были рассеяны по планете и стали менее зависимы от Директора, но больше — от своих новых хозяев тиранитов.

Дворец оставался величественным сооружением из камня и металла, но внутри все ветшало, рушилось, потому что некому было ухаживать за ним. В нем помещалась лишь семья Директора со значительно поредевшим штатом слуг и малочисленной охраной. Аратап чувствовал себя здесь неуютно, и брезгливое выражение не покидало его лица, пока его военный помощник — майор, разговаривал с Директором.