чуть больше, чем принято.
– Я бы не стал окутывать данное явление романтическим флером. Декаданс по сути своей – это
моральное разложение нравов, кризис культуры, запутавшиеся люди, не видящие иного выхода, как утопить
свою несостоятельность в уходе от реальности. Именно то время стало отправной точкой в деградации
общества, которую мы наблюдаем сейчас.
– Какой же вы странный, Алекс, – прищурив красивые глаза, медленно, с расстановкой, произнесла
девушка.
– И в чем же выражается моя странность? – искренне удивился я.
– Как бы помягче выразиться. Вы производите впечатление человека, которого воспитывали не мама
и папа, а скорее бабушка и дедушка.
– Иными словами, я кажусь вам старомодным?
– Да, но в хорошем смысле этого слова. Вы демонстрируете манеры, которых начисто лишены
молодые люди вашего возраста. Даже мысли порой выражаете как-то по-особому, не как наши сверстники.
От последней фразы у меня зардели уши и вспотели ладони. Часы показывали уже половину
одиннадцатого, и я, дабы пресечь дальнейшие рассуждения на тему моей странности, принялся вызывать
такси.
Мы стояли у калитки ее дома, и у меня даже в мыслях не было попытаться ее поцеловать, хотя эти
глаза напротив светились хитринкой и каким-то предвкушением смеха. И еще чем-то, что принято называть
кокетством. Но я, загнанный в рамки навязанного годами этикета, был сдержан, ведь это же только наше
первое свидание!
В девять сорок меня разбудил звонок мобильного телефона. Звонил Джим.
– Да, – недовольно проворчал я.
– Ты еще спишь?! Посмотри-ка на часы! – послышался возбужденный голос сына. – Я купил себе
«Харлей», такой же, как у тебя, только цвет стальной.
109
– Чего так кричать-то? Мы вроде вместе спланировали эту покупку.
– Я сейчас выжал двести сорок по трассе! Это нереально круто! – Джим захлебывался своим
восторгом.
– Слушай, я, конечно, рад за тебя. Но можно мне еще немного поспать? Я уснул в четыре часа утра!
– Ты вчера пил? – подозрительно осведомился сын.
– Почему сразу пил? Я был на свидании с девушкой.
Джим присвистнул:
– У меня будет новая мачеха?!
– Это уж как получится, – довольный, отозвался я.
– Хорошенькая?
– Очень.
– Ладно. Я чего звоню-то! Давай покатаемся сегодня, раз уж мы теперь часть байкерского братства,
надо бы найти своих, – Джим нарочито произнес эти слова с излишним пафосом.
– Я не против. Часов в пять нормально?
– Хорошо. В пять буду у входа в отель.
Я бросил телефон рядом с подушкой, потянулся и, закинув руки за голову, остался лежать, глядя в
белый потолок. Сон как рукой сняло. Вспомнился вчерашний вечер, и с блаженством на лице я стал
перебирать в памяти каждый момент, каждый взгляд Кэрол, каждое случайное прикосновение.
Нащупав на тумбочке пульт от телевизора, я, как уже много лет по утрам, включил бизнес-канал.
Компания «Харт Индастриз» уверенно удерживала свои позиции. Удовлетворенный полученной
информацией, я вставил капсулу «Nespresso» в кофе-машину, нажал кнопку и отправился в ванную.
Почистив зубы, я расположился у приоткрытого окна и закурил, чередуя затяжку с глотком кофе.
Кэрол не выходила из головы. Что она сейчас делает? Может, еще спит? Я взял в руки телефон, долго вертел,
не решаясь набрать ее номер. Наконец, написал сообщение: «Я не знаю твою прошлую жизнь, но мне
кажется я в ней тоже был рядом с тобой! Пообедаем сегодня?» И нажал кнопку «Отправить».
Мое сердце замерло, как у школьника, передавшего записку девочке, в которую влюблен. И сейчас он
сидит и боится даже посмотреть в ее сторону, чувствуя, как полыхают жаром уши. С нетерпением глядя на
экран телефона, я ждал ответ.
Прошло семь минут. Я уже казнил себя за слишком откровенное выражение своих мыслей и
придумывал слова с извинениями, но тут экран посветлел и возвестил о доставленном сообщении.
«Мой друг, да вы еще и романтик! Пообедать не смогу. Уезжаю в штат Мэн в командировку на три
дня».
Полет души резко оборвался.
Целых три дня!
До встречи с сыном оставалось чуть больше шести часов. Я заказал доставку обеда из ресторана и с
книгой расположился в кресле.
В половине пятого, облачившись в черную футболку, фирменный кожаный жилет «Harley Davidson»,
черную бандану, синие джинсы и черные кроссовки, я той пружинистой походкой, которой передвигаются
только влюбленные, вышел из отеля.
Джим был уже на месте. Я с трудом его узнал! Случившаяся с ним метаморфоза преобразила его,
скостив лет десять. Он был в кожаной куртке с символикой «Harley Davidson», черных очках, черных джинсах
и неизменных ковбойских сапогах из серой крокодильей кожи.
– Отлично выглядишь! – похвалил сын, внимательного оглядев меня с ног до головы.
– Спасибо. Знаешь, вчера девушка назвала меня старомодным. Скажи, ты тоже так считаешь?
– Это что же ты вчера на себя напялил? – тревожно осведомился Джим.
– Классический вариант – рубашка, брюки и жилет.
– Ну да, странновато для тридцатилетнего парня, идущего не в театр. Может, тебе журналы
полистать, там все последние тренды представлены.
– Пожалуй, придется.
– Можно сейчас прокатиться до океана. Хочу показать тебе шикарное место для романтических
свиданий. Мы с Натали туда иногда ездим на пикник провожать закат солнца. А позже вернемся в город и
поужинаем. Как тебе план?
– Отличный план, – согласился я.
Мы завели мотоциклы и, рассекая улицу гортанным рокотом моторов, двинулись в путь.
Дорога заняла целый час. По городу ехали осторожно, но, оказавшись на трассе, не устояли от лихих
виражей. В какой-то момент устроили настоящую гонку, и лишь появившийся впереди на горизонте
автомобиль поубавил наш пыл, вернув к реальности. Я впервые почувствовал себя единым целым с моим
новым железным другом. Тело, как влитое, вросло в сиденье. Руль словно стал продолжением моих рук.
110
Невольно в голову пришла мысль, что байкеры – это всадники нашего времени с модифицированным
романтическим флером, сопровождавшим приключения средневековых рыцарей. Навязанные приоритеты
современной жизни с ее компьютерными мониторами и комфортными салонами авто ограничивают
мужскую самобытность. Лишь тот крепок духом и телом, кто знает, что такое холодный ветер в лицо,
ощущение полета, кто прошел через холод, дожди, падения, боль рваных ран и сломанных костей.
Пункт назначения стоил затраченного времени. Это была покатая гора или, точнее сказать, холм,
покрытый короткой, едва пробившейся травкой. Байки взревели, словно усмехнулись, и с легкостью
