вспорхнули по крутому склону. Солнце находилось еще высоко над горизонтом, и его отражение в воде
заставляло жмуриться. Мы поставили мотоциклы и сели на траву лицом к океану. Пару минут молчали,
глядя на воду. Хотелось впитать в себя этот покой, плеск волн, где-то далеко внизу перебиваемый ленивыми
криками чаек.
– Ну, рассказывай, кто она такая, чем занимается, сколько лет? – первым нарушил тишину Джим.
– Знаешь, не хочу рассказывать. У нас пока всё неопределенно, – уклонился я от ответа.
– Понятно. Просто дружеский секс?
– Нет. Она не из таких.
– А ты всё так же, как и раньше, разборчив. Это радует.
«”Разборчив”. Хорошо, что Джим не знает о Жаклин», – подумал я с грустью. И тут же поспешил
мысленно оправдаться перед самим собой. Связь с проституткой никак нельзя назвать изменой. Всё
произошло до свидания с Кэрол. Я был абсолютно свободен. Да и Кэрол еще не моя девушка. Пока.
– Ты когда-нибудь изменял Натали?
– Нет. Я слишком ленив, чтобы заводить любовницу. А случайные связи, как сказала бы моя бабушка,
это не гигиенично, – усмехнулся Джим.
– Я тоже никогда не изменял твоей матери. Берег ее чистоту.
– Позволь дать один совет, – вид у сына был немного виноватый, словно он собирался сказать
нечто, что могло меня расстроить. – Современные девушки несколько отличаются от тех, с которыми ты
ходил на свидания в пятидесятые. Поэтому не слишком затягивай романтический период. Ты понял, о чем я?
– Да, понял! Но она всё равно не такая, как ты говоришь, – огрызнулся я.
– Естественно! – иронично воскликнул сын.
– Проблема в том, что я боюсь подпустить ее слишком близко к себе. У нее может возникнуть масса
вопросов, и я не хочу изо дня в день накладывать один слой лжи на другой, ведь однажды это всё отвалится,
и я окажусь в идиотском положении.
Джим молчал, глядя вдаль. Я тоже молчал. Не поворачиваясь, он вдруг холодно произнес:
– Ты сам себя загнал в этот угол. Признайся, жалеешь о том, что пошел на эту ложь?
Я медлил с ответом, подбирая слова:
– Знаешь, когда особенно остро ощущаю свое одиночество, то бывают моменты сожаления.
Пытаюсь представить себя дома, в ногах спит Винчи, с кухни доносится аромат паэльи, приготовленной
Даниэлой. И мне становится горько от того, что больше не принадлежу себе! Но тысячу, нет, я миллиард раз
прав! За этим призрачным уютом, существующим в моих мечтах, последовал бы прессинг Броуди, поток
жадности, грязи, жажды наживы. Я стал бы экспонатом, который показывали бы по всем каналам. Моя
личная жизнь протекала бы под пристальным прицелом объективов. Я бы уже не смог вот так запросто, как
вчера, сходить на свидание с девушкой.
– А что ты хотел? Нашедшего выход всегда затаптывают первым, – горько усмехнулся сын.
– Я не нуждаюсь в богатстве и известности! Всё это я уже перерос! Теперь хочу просто жить, не
растрачивая время на зарабатывание денег! Собираюсь читать, путешествовать, играть с внуками…
– Другими словами, хочешь оставаться пенсионером, – перебил меня сын с доброй издевкой в
голосе.
Я с удовольствием ощутил, как наши отношения возвращаются в прежнюю колею, полную острот в
адрес друг друга.
– Получается, да, – я засмеялся.
Джим молчал, вероятно не находя слов для возражения.
Я продолжил:
– Знаешь, моя новая жизнь так сияет, что я пока не вижу отдельных деталей. Вроде бы вполне
счастлив! У меня наконец-то ничего не болит. Я ни в чем не нуждаюсь. Но ловлю себя на мысли, что
постоянно ищу встречи со своим прошлым. Безумно хочу съездить в свой дом, потрепать Винчи. Мечтаю
встречаться со своими внуками, увидеть Джес.
– Кстати, о Джес. В пятницу день рождения Тима. Приезжай к двум часам. Можешь пригласить свою
девушку. Джес тоже обещала быть.
– Наконец-то я возьму на руки этого сорванца! Что ему подарить?
– Слушай, дари, что хочешь! А вообще, как и отец, он обожает автомобили.
111
– Будет ему автомобиль! – улыбнулся я. – Джим, как ты думаешь, что, если я прикинусь
покупателем и съезжу посмотрю свой дом?
– Думаю, нормальная идея. Только не выдай себя. Ни к чему Патрику знать. Он очень переживал
твою смерть. Ходил по дому, словно тень, разом постаревший, с красными глазами. Я чуть было не сказал
ему правду. Однако вовремя сдержался. Если бы Броуди начал на него давить, боюсь, старик бы не
выдержал. А Даниэла из твоих фотографий смастерила настоящий алтарь и каждый день с обеденного стола
обязательно порцию кладет для тебя на тарелочку перед портретом.
Я сглотнул сухой ком, подкативший к горлу от услышанного. Мне абсолютно отчетливо представилось,
как Даниэла, раскачивая из стороны в сторону объемные бедра, не спеша, следует к столу с фотографиями.
Как заботливые пухлые руки перекладывают кусочек лакомства на тарелку, одними губами беззвучно шепча
молитву.
– А по поводу Винчи. Можно его перевезти к нам. Будешь приезжать, брать его на прогулки, —
предложил Джим.
Мы еще с полчаса посидели на берегу, поговорили о корпорации, обсудили рентабельность
последних инвестиций и в итоге решили вернуться в город поужинать.
Перед сном я отправил Кэрол сообщение: «Сударыня, с моим сердцем что-то не так! Кажется, оно
устало от одиночества». Вскоре пришел ответ: «Сударь, возможно, вам стоит посетить общественные
места?» Я тут же парировал: «О, жестокая! Я там уже был, но не нашел утешения!» Последовал ответ: «Лишь
дважды Солнце и Луна сменят друг друга – и закончится моя командировка! Наберитесь терпения, мой
Друг!» Ощущая порхание бабочек в животе, я ответил: «Как скажете, Сударыня! Но спешу уведомить, что
твердо намерен увидеть вас во сне уже через пару часов!» В ответ пришел смущенный смайлик с
припиской: «Искренне надеюсь на ваше корректное поведение в этом сне по отношению к моей персоне».
Сердце часто билось, как мне казалось, уже где-то в горле: «Даю слово Джентльмена». Ответа не
последовало.
С идиотской улыбкой вновь и вновь я перечитывал строки нашей словесной игры. Меня не то чтобы
накрыло, а просто смыло волной глупой щенячьей любви! Чувство нахлынувшего счастья согревало, а
точнее сказать, даже бросало в жар! Вся моя сущность ликовала в предвкушении встречи. Уж в этот раз я ее
точно поцелую!
Бабочки порхали уже не в животе, а спустились чуть ниже кожаного ремня и исполняли свои
неистовые взмахи крыльев прямо под молнией джинсов. Промелькнула мысль о Жаклин, но, представив,
как она себя, а может даже и меня, душит своими чулками, я отмахнулся от этой идеи. Только трупа в
