- В нашем распоряжении не больше трёх часов светлого времени. Если и днём только успеваешь увернуться от лязгающих челюстей, то что творится ночью? - на этот риторический вопрос очень не хотелось получать ответ.
Мысли идущего впереди Мимира текли в том же направлении. Он гораздо лучше Рея знал, что у команды "Золотого Стрижа" осталось по человеческим меркам от силы часа полтора, а то и меньше. Вскоре начнут просыпаться и выходить на охоту ночные хищники. Да и дневные ещё пытаются успеть урвать кусок-другой - время дорого всем, а сезон Жизни короток. На закате, так же как и перед рассветом - самое опасное время на планете. Даже прекрасно приспособленные метаморфы не рисковали показываться в это время на поверхности. У Мимира имелось на примете одно место. К сожалению, он не появлялся там уже два сезона Жизни, а это очень большой срок. Вполне возможно, что уютной пещерки больше не существует. Имелся и ещё один вариант, но метаморф держал его на самый крайний случай.
- В прошлый раз Блуждающее озеро появлялось где-то здесь, - размышлял Мимир. - Любопытно, почему оно никогда не затапливало каменный лес? Рядом бывало, но лес не трогало, - метаморф одёрнул себя и постарался изгнать из головы лезущие ни к месту и ни ко времени мысли. - Если пещеры больше нет, то как, интересно, отнесётся "уважаемый" Садиррис Турина-Вет Дорил-о-тринадцать к существованию пришельцев, неожиданно нагрянувших к нему в гости? - Мимир про себя хихикнул, представив изумление надменного Старшего. В такой ситуации могло появиться несколько вариантов. - Старший или сделает вид, что никого не видит, и, пожалуй, это будет самое безопасное решение для всех. Или начнёт утверждать, что это мутация древних животных, известных только самому Старшему. Вариант похуже, но тоже ничего особенно страшного. Самое плохое, если упрямый Садиррис Турина-Вет Дорил-о-тринадцать отдаст распоряжение уничтожить пришельцев, "дабы они не ставили под сомнение своим видом давно созданные теории и философские заключения о невозможности существования другой разумной формы жизни".
Зная злобный и вздорный нрав Старшего, следовало опасаться развития событий именно по последнему сценарию. В глубине души он очень надеялся, что его пещера останется в целости и сохранности, в таком случае друзей не придётся вести в место обитания своих сородичей.
Тирс сейчас тоже с упорством истинной дарлокианки боролась с собственными мыслями. Но мысли оказались не менее упрямы, чем сама девушка, и упорно возвращались обратно, требуя внимания.
- Ну хорошо, - наконец решила дать себе поблажку Тирс, чувствуя, что иначе не избавится от настырных воспоминаний. - Рей назвал меня "милая", и что в этом такого? Вот наш пройдоха постоянно пытается заигрывать, так меня это совсем не волнует! Разве что появляется иногда желание выдернуть его болтливый язык, - рассуждала девушка, стараясь быть сама с собой предельно искренней. - На Дар Локи тоже многие пытались заигрывать и называть меня "милашкой" и "красоткой". Впрочем, только до того момента, пока я не хватала назойливых кавалеров с излишне длинными руками за эти самые руки и не укладывала мордой вниз броском через бедро, - улыбнулась краешками губ Тирс. - Удивительно, как быстро я в таких случаях превращалась в "стерву", "гадину" и "дрянь", - улыбка у девушки разом пропала, а в глазах появились лёд и горечь.
Чего-чего, а за свою жизнь она вдоволь наслушалась подобных "эпитетов", причём буквально каждый, кроме отца и дяди Соо-Таша, конечно, пытались указать Тирс её истинное место. А особо настойчивые даже пытались "выбить дурь", так что не проходило и дня, когда девушку не вызывали на поединок. Следом за воспоминанием о Дар Локи, из глубин памяти начало всплывать ещё одно событие, давний кошмар, пережитый пятилетним ребёнком. Но тут Тирс не собиралась уступать докучливым мыслям, упорно сосредоточившись на подсчёте мутно-белых стволов деревьев, мимо которых проходила, попутно заметив, что прекрасные звуки постепенно становились всё назойливее и пронзительнее. Теперь никто не мог бы назвать их мелодией. Хотелось закрыть уши руками и стремглав бежать из этого леса, лишь бы не слышать больше подобной какофонии, от которой мороз пробирал по коже.
К тому же девушка и так знала, что ночью кошмар всё же возьмёт свое, и она опять будет лежать с открытыми глазами, не рискуя их сомкнуть даже на мгновение.
- Но до ночи ещё предстоит дожить. И это окажется весьма проблематично, если я немедленно не вернусь к своим обязанностям, - рассердилась сама на себя Тирс. Мысли, завершив круг, вернулись к тому, с чего и начинали. - А я ведь всё-таки стала телохранителем! И не просто кого-либо, а самого принца Иззара, - девушка горделиво улыбнулась и чуть вздёрнула подбородок. Память услужливо напомнила о событиях, произошедших за два дня до отбытия, а если быть ещё точнее - до бегства с Дар Локи.
Руа-Тау пожаловал в дом отца Тирс через два дня после празднества Посвящения в воины, где девушка познала величайший восторг - стала победительницей во время первого Большого Боя. И сильнейшее разочарование - её победу не зачли на том основании, что Тирс не является мужчиной, а значит, не может носить гордое звание воина планеты Дар Локи. Лицо Старейшины с крупными, словно вырубленными из камня, чертами вполне можно назвать красивым, если бы не лежащая на нём печать жестокости. Девушка ожидала кого-нибудь из Старейших, но не думала, что это будет Руа-Тау, самый суровый и непримиримый из всех.
- Шаа-Таш, ты плохо воспитал свою дочь, - голос Руа-Тау был тихий и глухой, словно доносившийся из бочки, последствие давней боевой раны. Старейшина специально говорил ещё тише, чем позволяли ему повреждённые голосовые связки, чтобы заставлять собеседника старательно прислушиваться к его словам. - Она ведёт себя неподобающе, вызывающе, и тем самым заслуживает наказания, - Руа-Тау говорил так, словно девушка не стояла рядом, обращая на неё не больше внимания, чем на пустое место.
- Я выиграла Большой Бой! - Тирс вытянулась в струнку и задрала вверх подбородок, отчаянно стараясь при этом, чтобы голос не дрожал от обиды.
- А раз ты, отец, не можешь или не хочешь управиться со своей взбалмошной глупой девчонкой, - Старейшина продолжал говорить ровным голосом. Однако теперь его большие чёрные глаза немигающе смотрели на девушку. У Тирс сложилось впечатление, что Руа-Тау смотрит сквозь неё, в буквальном смысле этого слова. - Значит настала пора передать её в руки тому, кто сможет объяснить неразумной, что стоит, а что не стоит делать матери будущих воинов Дар Локи.
- Что ты имеешь в виду? - Шаа-Таш нахмурился, и глубокие морщины избороздили украшенный воинскими татуировками лоб. Он не любил Старейшин, а надменного и жестокого Руа-Тау в особенности. Правда, это не означало, что старый воин недооценивал ту опасность, которую они представляют для него самого и Тирс. К таким людям следует относиться как к ядовитым змеям, по возможности обходить стороной, а при встрече вооружаться надёжной палкой, на всякий случай.
