- Что ты имеешь в виду? - Шаа-Таш нахмурился, и глубокие морщины избороздили украшенный воинскими татуировками лоб. Он не любил Старейшин, а надменного и жестокого Руа-Тау в особенности. Правда, это не означало, что старый воин недооценивал ту опасность, которую они представляют для него самого и Тирс. К таким людям следует относиться как к ядовитым змеям, по возможности обходить стороной, а при встрече вооружаться надёжной палкой, на всякий случай.
- Твоя дочь физически выросла, но её разум остался детским, и она привыкла, что ты потакаешь её капризам. Следует выдать её замуж, чтобы она занялась тем, чем подобает заниматься женщине, - впервые за всё время разговора Руа-Тау посмотрел прямо в глаза Тирс своим немигающим взглядом. И девушка с ужасом ощутила, что она не может оторвать взгляд от чёрных, почти не имеющих белков, страшных глаз Старейшины. Но ещё больший ужас состоял в том, что Тирс не смогла двигаться, как ни напрягала свои мышцы, она стояла, парализованная взглядом Руа-Тау. Уголок его рта чуть дёрнулся, обозначая довольную ухмылку, показывающую, что Старейшина прекрасно понимал, что именно сейчас происходит с девушкой, и просто упивался её беспомощностью. Не отрывая глаз от Тирс, он продолжал тем же размеренным тихим голосом. - Тем более, что тебе предстоит отправиться исполнить свой долг воина планеты Дар Локи. Кто тогда будет присматривать за твоей глупой девчонкой? Ты ведь не желаешь, чтобы с ней произошла какая-нибудь неприятность?
- Если моя дочь пожелает выйти замуж, значит, она выйдет, а если нет, то никто не в состоянии заставить Тирс это сделать. И, как ты говоришь, "присматривать", - Шаа-Таш скривился так, словно слово имело мерзкий вкус, так вот - "присматривать" за той, кто вышла победительницей на празднике первого Большого Боя не требуется, она сама за кем хочешь присмотрит. А если учесть, что я давно вышел из того возраста, когда воины Дар Локи отправляются зарабатывать деньги для Совета Старейшин, не вижу причин твоего здесь появления. Разве что, - старый воин скривил губы в презрительной улыбке, - разве что наконец-то у Совета проснулась совесть, в чём я лично сомневаюсь, и они прислали тебя поздравить победительницу.
- Что твой отец, что брат, что ты со своей девкой, всё ваше семейство всегда славилось непочтением. Ты, похоже, забыл, что такое обряд Подчинения, так я напомню, - Руа-Тау перевёл взгляд на отца Тирс, но над старым воином не так-то просто было одержать верх.
Застывшая Тирс отчаянно пыталась пошевелиться, пока длился этот странный поединок взглядов между отцом и Старейшиной.
Толстый шмель, привлечённый запахом сладкого ягодного пирога, томившегося в печи, басовито гудя, влетел в дом. Насекомое, названное первопоселенцами "шмелём" по аналогии с похожим существом, обитающим на Земле, не интересовала трагедия, происходящая сейчас в комнате. Его гораздо больше привлекал сладкий запах ягодного сока, оставшийся на руках Тирс.
Он опустился на руку девушки, сейчас безжизненно висящую вдоль тела, и сосредоточенно пополз вниз, на ладонь, оставляя на смуглой коже красную полосу от своих покрытых мелкими шипами лап. Эта боль в какой-то степени помогла Тирс восстановить контроль над телом. К сожалению, одной мелкой царапины для полного выхода из странного паралича, в который её погрузили глаза Старейшины, всё же оказалось недостаточно. Зато её хватило на то, чтобы девушка смогла напрячь мышцы руки, по которой полз шмель. Подобное движение очень не понравилось насекомому, шмель резко вонзил жало в ладонь и, сердито жужжа, поднялся в воздух.
Руку опалило огнём, и на месте укуса немедленно образовалась шишка. Но боль - сущий пустяк по сравнению с тем, что охватившее Тирс оцепенение полностью прошло. Девушка сделала шаг вперёд и с нескрываемым ликованием в голосе громко сказала.
- Я выиграла первый Большой Бой! И теперь, признаёте вы или нет, но я доказала, что могу быть воином и телохранителем!
- Ты, соплячка, никогда не станешь воином и телохранителем! Даже если земля содрогнётся! - повернулся к девушке разъярённый Руа-Тау. - Слышишь! Никогда женщина не опорочит гордое звание воина планеты Дар Локи! - Старейшина, с перекошенным от ярости лицом, сверлил взглядом Тирс. Сейчас его состояние было весьма далеко от того хладнокровия и невозмутимости, которое обязан соблюдать воин в любой ситуации. - А ты через два дня явишься на корабль, - палец Руа-Тау ткнул в грудь отцу Тирс. - Тебя ждёт Иззар, но ты можешь отказаться ответить на призыв своего брата, - очень нехорошая ухмылка промелькнула на лице Старейшины. - Я бы просто мечтал, чтобы ты отказался, и тогда у Совета будет повод ещё раз провести обряд Повиновения и отправить тебя на вакантное место в системе Трёх Солнц.
Девушка вздрогнула всем телом, когда перед её глазами на миг появилась перекошенная злобой, пылающая ненавистью физиономия Руа-Тау. Эхо давних обидных слов донесло наполненный ядом голос.
- Ты, соплячка, никогда не станешь воином и телохранителем! Даже если земля содрогнётся!
- Да, я стала воином самого Иззарского принца, - девушка улыбнулась неожиданно пришедшей ей в голову мысли, - а ведь за всё это стоит благодарить только Руа-Тау. Ведь признай меня Совет Старейшин победителем, вряд ли я попала бы на Иззар. А случись чудо - меня признали бы истинным воином Дар Локи, то вряд ли б мою скромную персону сочли достойной такого почётного места, как охрана Иззарских владык.
И тогда я бы никогда не встретила ни Рея, ни малышку, ни Мимира, да и этого мошенника, умеющего поднять настроение в трудной ситуации, тоже. Но самое главное, это, конечно, Рей, он не такой как все, - мочки ушей Тирс чуть-чуть заалели, когда она подумала о юноше.
- Тирс, ты меня звала? Тоже это почувствовала? - немедленно отозвался Рей, словно девушка произнесла свои мысли вслух.
Тирс кивнула, чтобы скрыть своё смущение, и только сейчас поняла, что её тело непроизвольно напряглось в ожидании предстоящей атаки, а шаг стал совсем бесшумным и крадущимся. Девушка постаралась понять, что именно её вдруг насторожило? Вот оно! Звук, несколько выбивающийся из общего фона. Похоже на цокот копыт маленькой лошади, спешащей сюда. Судя по всему, размер этого животного вряд ли очень большой, но зачастую создания меньшего размера бывают гораздо опаснее иных громил, так что Тирс утроила бдительность.
К вечеру всё усиливающийся ветер продолжал беззаботно играть с верхушками каменных деревьев, заставляя их звучать всё более и более громко. Звук уже не столько оглушал, сколько бил по нервам, буквально заставляя вибрировать каждую жилку. Ветер усилил "веткопад". Одна из тяжёлых ветвей чуть не снесла голову Рею, идущему замыкающим.
